видимо, тоже отправился на охоту. Убежище зверя было не очень большим, но то, что делало жертву слабой и уязвимой, на этот раз оказалось спасительным: нора вместила ее. Вместила почти целиком. Но человек не успел втянуть ноги. И Рэ отгрыз ему обе ступни.
Человек задыхался от крика, но все же нашел в себе силы, вдавившись глубже в укрытие, заложить отверстие камнем. Рэ позволил ему это сделать: ведь перед ним уже был кусок, вкусный, кровоточащий. И он, давясь и урча, пожирал человечью плоть так же, как пожирал пойманных буроедок. Рэ наплевать, что ему не досталось сердце!
Ви захлестнуло негодование. Негодование подстегивалось неудачей. Они упустили добычу — легкую и безопасную! И Ба, возможно, захочет их наказать.
Как этот глупый Рэ смел отъесть человеку ступни! Он должен был ухватить его за ногу — крепко, но осторожно — и вытащить из укрытия. И добраться до сердца. Тогда бы и Ви пригодился. Но Рэ одолела жадность, низкая жадность бродячего пса. Голодное брюхо для Рэ важнее Высокой Охоты.
Нет, Ба не напрасно послал его с полутемным. Ба сразу понял, что Рэ никуда не годится.
Рэ был слишком занят едой. Он не мог ожидать, что Ви прыгнет сверху и ударом лапы свернет ему шею. А затем Ви сделал все так, как учил его Ба: он выел сердце Рэ и отгрыз ему голову. Голову он дотащил до ближайшего пня и бросил. Охота на человека не может служить желудку.
Глава вторая
Лосиха была меченой — с белым пятнышком на лбу.
Барлeт не мог этого не заметить, когда она выскочила на него. Но думать об этом не стал. Им владел Дух охоты. Барлет довольно долго томился в засаде и теперь, завидев зверя, дрожал от нетерпения: еще чуть-чуть… Ближе… Ближе…
— Ату ее! Пшел! — он гикнул, махнул Коварду и помчался наперерез.
Ковард послушался. Значит, не видел? Иначе… мог бы сглупить…
— Зараза!
Лосиха, уходя от погони, неожиданно развернулась и побежала совсем не в ту сторону, где ее поджидала ловушка, — не в сторону зарослей, а к окраине Леса, где в просветах между деревьями виднелся луг. Теперь она была ближе к Коварду. Совсем близко от Коварда.
— Стреляй!
Ковард вдруг осадил коня. Значит, увидел. Идиот! Не зря Барлет всегда его недолюбливал.
— Стреляй! Упустим! — Барлет пришпорил коня, пытаясь нагнать лосиху.
Ковард скакал за ним и что-то громко кричал. На открытом месте слова сносило ветром. И Барлет был этому рад. Он не желает слышать. И выстрелит сам. Глупый зверь! На лугу попасть в него будет легче. Барлет вскинул арбалет, прицелился и выстрелил. И тут до него донеслось:
— Часы! Часы!
Что-то внутри Барлета дернулось: вот куда стремилась лосиха. Солнечные часы! Святое место кейрэков, прибежище всех обреченных… Но лосиха не человек, а тупое животное. Барлет подстрелил ее, но подстрелил до того, как лосиха переступила черту заветного круга. Он ведь раньше попал? Тьфу, мелкие Духи! Зачем ему думать об этом — попал он до или после?
Они доскакали до часов и остановились. Лосиха с трудом подняла голову, попыталась подняться и рухнула снова. Лужа крови под ней становилась все больше и больше.
— Это часы кейрэков, — Ковард выдохнул, а не сказал.
— Добей ее.
— Место отсчета солнечных лет.
— Старье. Часы служили во время Белого Солнца. Уже три затмения, как Солнце стало цветным. Добей, говорю.
— В заповедном месте запрещено убивать.
— Узкоглазым запрещено, а большеглазым — плевать, — Барлет нехорошо усмехнулся. — Добей, говорю. Все равно подохнет.
Ковард медлил и хмурился.
«Ему неприятно смотреть на раненую лосиху в центре священного круга. Подумайте, какой нежный!» Барлет решил подыграть:
— Видишь, мучается скотина.
Ковард ответил тихо:
— Не надо было стрелять. Я же предупреждал!..
— Я тебя не расслышал.
Барлет сплюнул сквозь зубы, приладил стрелу и выстрелил. Лосиха дернулась и замерла.
— Вот так поступают охотники, а не слюнтяи! — Барлет опустил арбалет и натянул поводья. Конь вдруг заржал, заартачился, закрутился на месте. Краем глаза Барлет увидел, что Ковард испуганно спешился. Что это с ним? Додумать он не успел — и вылетел из седла. Конь, сбросивший седока, как безумный помчался к Лесу. Барлет не успел вскочить, как его сшибло на землю; спину обдало жаром.
— Барлет! Скорее — туда! — Ковард схватил его за руку и тащил за собой.
На этот раз Барлет подчинился. Они забились под куст. Ковард был очень бледен:
— Смотри!
Место, где Барлет застрелил лосиху, полыхало. В пламени то и дело проявлялась звериная тень.
— Красный Дух. Выедает землю. Выедает лесную плоть! — Ковард стучал зубами и с трудом выдавливал из себя слова.
— Красный Дух — лесной властелин. Он делает то, что хочет, — Барлет попытался взять себя в руки. Так вот как это бывает! Это не уличные забавы на празднике красноголовых.
Барлет и Ковард сидели, прижавшись друг к другу (позже Барлет с трудом мог себе это представить), и завороженно следили за огненной пляской.
Огонь хотел захватить как можно больше травы и кустов. Он покушался и на деревья: жадно и злобно лизал их подошвы, обжигая кору, старался забраться повыше. Но Лес вступил с ним в противоборство — всеми своими запасами зеленой прохлады. Тучи стянулись к месту лесного пожара. Полил дождь. В мгновение ока все вокруг стало мокрым. Но Ковард, поеживаясь от струй, стекающих по спине, облегченно вздохнул: пожару не разрастись.
Огонь, шипя, огрызаясь, вынужден был отступить. В самом центре, однако, там, где упала лосиха, он казался неукротимым. Капли не долетали туда, разбиваясь о невидимую преграду, и огонь плясал до тех пор, пока Красный Дух не насытился.
Наконец все стихло.
Барлет рывком поднялся на ноги. Вода из складок одежды пролилась ему в сапоги.
— Вонища, мелкие Духи! Пойдем. Я хочу посмотреть.
Ковард взглянул на Барлета с сомнением.
— Может, он еще там? Он хотел нас убить!
Барлет нахмурился и двинулся к месту, где упала лосиха. Охотник не может бояться Красного Духа. А Красный Дух не может, не должен убить охотника. Охотники почитают его превыше всего на свете.
— Считай, я принес ему жертву.
Ковард нехотя последовал за Барлетом. Но тот, слава Духам, не решился подойти совсем близко. Пятно, рожденное пляской Огня, слишком черное и слишком гладкое, без всяких признаков обгоревшей травы или лосиных костей, пахло едкой гарью и походило на черную пасть неведомого животного, притаившегося в земле.
Ковард поежился.
— Это мертвая плешь, — он говорил совсем тихо. — Здесь рождаются плешеродцы.
— Откуда ты знаешь?
— Так рассказывают предания.
Барлет сплюнул:
