многого добиться. В случае ошибки последствия могут будут самыми плачевными. Без сомненья, риск велик, но в деле, кото-рое он затеял, без него не обойтись. Остается лишь одно -- вру-чить судьбу в руки провидения.
***
Ночью в Тор прокралась зима. Проснувшись, Постав увидел, что за окнами все белым-бело. В воздухе еще кружились одино-кие снежинки, мягко ложившиеся на укутавшее землю пуши-стое покрывало. Легкий морозец был как нельзя кстати. Он позволял, не привлекая внимания горожан, облачиться в мехо-вую шапку и теплую накидку, скрывавшие присущие всем наследникам Тора орлиные черты. В таком наряде лотширец больше напоминал богатого купца, чем высокородного аристо-крата. Сопровождал его лишь Юргис. Появление на улице с ним никого не должно удивить. Да и город Асис знал прекрасно.
Они прошли добрую половину Тора, прежде чем увидели пустырь. Даже искрящийся на солнце чистый снег не мог сгла-дить ощущения унылости и заброшенности этого места. Невоз-можно было представить, что некогда здесь билось сердце гер-цогства, красовались величавый дворец, часовня и парк. А ведь, по семейным преданиям, именно отсюда брал свое начало род правителей Торинии , в жилах которых якобы текла божествен-ная кровь. 'Гак ли это? Или подобная чушь рассчитана на уши глупцов?
мерно шагая, размышлял Постав. -- Будь эти боги так могу-щественны, разве допустили бы, чтобы от их святилища остались обгоревшие развалины?
Разглядывая жалкие руины с копошащейся возле них кучкой у герцога, он с сомнением пожал плечами.
'Что хочет здесь найти Лавра? Не иначе, морочит голову муженьку. Неужели ловушка? Но расправиться со мной можно было и в доме купца. Зачем все так усложнять?'
Тем не менее, не желая зря рисковать, граф остановился чуть II сторонке и отправил вперед Юргиса. Но слишком поздно. К мим уже спешили солдаты личной охраны герцогини.
- Асис, ты что здесь потерял? Хочешь скупить пустырь?
-- Упаси меня боги от такой дерзости! -- воскликнул Юргис, и без того не помнящий себя от страха, а теперь и вовсе поник-ший. -- Мы пришли по воле Ее Превосходительства. Герцогиня Финская любезно назначила нам встречу в часовне. Миледи хочет приобрести мрамор и красное дерево.
Слова Асиса показались охранникам правдоподобными, и те, тщательно обыскав купцов, повели их к часовне.
Войдя, Постав сразу увидел стоящую к ним спиной и внима-тельно рассматривавшую поврежденные фрески герцогиню. В полумраке развалин Лавра казалась центром Вселенной. От нее нельзя было отвести взгляд. Одетая в длинную, до самых пят, драгоценную тапировую шубу, с черными волосами, волнами с падавшими на плечи, воедино сливавшимися с драгоценным мехом. Она выглядела потрясающе. Инкрустированный золотом кожаный пояс плотно охватывал талию.
Не оборачиваясь, миледи проворковала бархатным голосом:
-- Мрамор и дерево! О-очень интересно... Нужно подумать... Ее слова заставили Постава нахмуриться, а купца до смерти перепугаться.
'Откуда герцогиня знает, что я соврал охране, -- думал он. -- Ведь слышать мои слова она никак не могла. Да я и сам не знал, что скажу'.
Мысли Асиса прервал не терпящий пререканий голос Лавры:
-- Все, кроме Постава, вон!
Присутствующие, не ожидавшие столь резкого перехода, опешили.
Первым понял, чего от него требуют, купец и с нескрываемой радостью бросился к двери, справедливо полагая, что чем даль-ше от демона, тем лучше.
-- Я сказала вон! -- повторила она с такой интонацией, что мороз пошел по коже.
У дверей возникла давка: с подобным усердием не исполня-лись приказы самого Фергюста.
Наконец, в часовне остался лишь Гюстав. Оробев, словно юноша перед строгим учителем, сделал несколько неуверенных шагов в сторону все еще стоявшей к нему спиной миледи.
И тут она резко обернулась. Ослепленный великолепием гер-цогини, маркграф замер. Он жадно ловил ртом воздух, пытаясь собрать рассыпавшиеся мысли. Здравый смысл, побежденный магией красоты, отступил. Перед его глазами предстала богиня из легенд или древних баллад. Первое их знакомство в счет не шло. Тогда Лавра была совершено иной -- тоже недоступной и красивой, но все-таки обычной женщиной. Но сейчас! Сейчас все по-другому! Перед ней не смог бы устоять ни один смерт-ный. Поток магнетизма, струящийся из колдовских глаз, лишал разума, затягивал в трясину безумно-сладостного забвения. Еще мгновенье и он, утратив самосознание и волю, безвозвратно канул бы в пучину. Но, собравшись с силами, Гюстав стряхнул наваждение и еще раз как бы с иной стороны посмотрел на Лавру.
Лик женщины разительно изменился. Вместо черных кудрей из-под меховой ленты змеями вырывались языки пламени, а лицо стало походить на мордочку мифического огненного зверька. Гюстав ощутил, как полыхнуло жаром, и, прикрывшись рукой, невольно отшатнулся. Когда способность видеть окружа-ющий мир возвратилась, перед ним вновь, насмешливо улыба-ясь, стояла герцогиня Торинии.
-- Итак, граф, Вы искали встречи? Верно, хотели что-то ска-зать? Слушаю.
Как назло, все заготовленные фразы внезапно исчезли. Маркгаф молчал, не зная, с чего начать. Все слова казались глу-пыми и неуместными.
Зачем он здесь? Что ищет? На что надеется? Хочет использовать Лавру в своих интересах? Да это же просто смешно! Миледи сама использует кого хочешь. Лишь она чего-то стоит в жизни! Все остальное -- чушь и суета. Только за ее любовь стоит (бороться и погибнуть! Вот для мужчины единственно достойная цель! Без миледи и герцогство ни к чему. Да что там герцогство! Весь белый свет не мил!
-- Ваше Сиятельство! У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Я получил ответы на все, что меня так долго мучило. Повторю лишь то, что уже говорил раньше, если Вам вдруг понадобятся мой меч или жизнь -- возьмите их. Они у Ваших ног. Стоит лишь пожелать... В Лотширии Вы всегда самая желанная гостья. Нет, что я говорю?! Госпожа! Прошу лишь пом-нить, кони и охрана в любое время ожидают у купца Юргиса. Теперь я смиренно удаляюсь. Прощайте и строго не судите пыл-кого поклонника.
-- Ну что ж! Ступайте граф, ступайте! И не забудьте попро-сить богов о том, чтобы я случайно не приняла Вашего предло-жения.
Сказав это, она потеряла всякий интерес к визитеру и вновь повернулась к стене.
Гюстав же, не помня себя от пережитого потрясения, напра-вился к двери.
Обратный путь он почти не запомнил, витая где-то очень далеко и пребывая в состоянии какой-то чудной прострации. Фантасмагорические картины, поочерёдно сменяя друг друга, кружились в разгоряченном мозгу: чудом восставшая из руин часовня... жившие на ее стенах фрески... тут же, рядом с ними, сплелись в единый клубок видения из прошлого и будущего. В колдовском огне, охватившем его замок, плясали саламандры... Жуткая картина побоища, где кричали, истекали кровью ране-ные, и, устремивши в вечность взгляд, многозначительно мол-чали мертвецы. Вдруг он увидел сыновей и, как ни странно, рядом с ними Бареля. Гюстав звал их, но они не слышали, и вскоре исчезли. На смену явилось безумное лицо де Гри. Барон гримасничал, ухмылялся, высовывал из беззубого рта безобраз-но распухший язык. Он явно насмехался над Поставом, над его бессилием и унижением.
Стряхнуть наваждение и взять себя в руки маркграф смог лишь в доме Юргиса. Здесь он словно очнулся от кошмарного сна. Дрожащей рукой вытер выступившую на лбу испарину и, придвинувшись к ярко пылающему камину, попытался прогнать противную, леденящую волну страха. Сопровождавшая ее дрожь еще долго не отступала и унялась лишь через час-полтора. Тогда же вернулась и способность логически мыслить.
Обдумав итог встречи, граф пришел к выводу, что в ближай-шем будущем враждебных действий со стороны Лавры ожидать не следует. Пусть эта загадочная леди ему и не друг, но в тоже время и не враг. А это уже не так мало. Сейчас ее не занимает ни политика, ни реальная жизнь. Что ж, в Торе ему больше делать нечего. Пора домой.
Сказано -- сделано. Уже через час Гюстав отправился домой, в Лотширию. Но теперь его свита увеличилась. С ним ехали жена и дочь Асиса Юргиса. Граф решил для пущей преданности слуги забрать их с собой.
