нахмурилась, словно пробуя на вкус эту интересную мысль.
Небеса не содрогнулись, луны не рухнули на землю, и разъяренные Морайг и Локка не явились посреди пещеры, чтоб покарать за вольнодумство. Значит, все правильно. И шуриа – вот чудеса! – тоже можно верить?
«Как интересно! – Эрна Кэдвен мгновенно оценила открывающиеся перспективы. – Может, именно это и подразумевал Священный Князь? Так ему, верно, боги сказали!»
А раз боги это допускают, следовательно, так и есть. Кто она такая, чтоб спорить с ними?
– Вот что значит один раз поступить по чести, – не удержался от назидательной проповеди Элир. – Хотя, когда Шилу заняли ролфи, мы ждали крупных неприятностей. Но оказалось… мы все, и хёлаэнайи, и шуриа, постепенно, незаметно для самих себя изменились. И я – бывший рилиндар – сам пошел договариваться с эрном Тэлдрином. И знаешь, хёлаэнайя, почему я это сделал?
Он посмотрел на Грэйн и на Джону, медленно переводя взгляд с одной женщины на другую, словно ожидая встречного вопроса, но не дождался и сам себе ответил:
– Я живу давно, и большая часть этих лет получилась оттого, что я успел отобрать чужую жизнь прежде, чем покусились на мою. И, поверь, не собираюсь умирать. Но было бы несправедливо и нечестно отбирать шанс у тех, кто только родился, у юных, не отведавших горечи потери и не знающих вкуса ненависти. Пусть они тоже поживут столько, сколько смогут. Сколько у них получится. Ведь здесь, на Шанте, нас чаще всего настигает вовсе не проклятье внезапной смерти. Тут смерть почти всегда имеет очевидную причину – голод, болезнь, пулю. И… я наконец научился выговаривать эту фразу без запинки – ролфийский гарнизон делает нашу жизнь чуть-чуть проще и безопаснее.
Грэйн слушала все это и с каждым словом рилиндара хмурилась все сильнее. И едва удержавшись, чтоб не перебить, обеспокоенно дернула ногой:
– Но Священный Князь об этом не знает! Он-то считает, что это вы и есть повстанцы… что это от вас обороняется гарнизон! Он не хочет новой резни и потому не высаживает десант. Он так и сказал мне, когда… – Она осеклась, осознав, что в запале наговорила лишнего, и поспешно замолчала. Но было уже поздно.
Рилиндар Элир задумчиво покачал головой и улыбнулся недоверчиво:
– М-да, видимо, настают Последние Времена и Мир наш заканчивается. Если Священный Князь рассказывает о своих планах прапорщику вспомогательных войск, да к тому же женщине.
«О да, много ты понимаешь в отношениях между Священным Князем и его Сворой!» – мысленно ухмыльнулась Грэйн и поведала, не скрывая снисходительного презрения:
– Я – офицер его армии, я – посвященная Локки. Он мой Князь. Считаешь, моему брату по огненным объятиям Локки зазорно говорить с сестрой? Он – мой Князь! Он не посмел бы мне лгать, как я не посмею лгать ему. Верность потому и верность, что верны оба. – И уже с возмущением и почти вызовом, хотя и смешно это было, грозно рычать, лежа на спине и открыв беззащитное горло, добавила: – Или ты думаешь, что лгу я?!
– Разве я могу не доверять сестре по огненным объятиям Дилах? – вкрадчиво молвил в ответ шуриа, мерцая глазами.
Свободной рукой он задрал вдруг свою рубашку, обнажив поджарый смуглый живот, а там…
Грэйн вытаращила глаза так, что они едва не выпрыгнули из глазниц и не отправились скакать по пещере веселыми мячиками.
Нет, не татуировка, а, пожалуй, проступивший сам собою на коже рисунок… знак… Знак посвящения?!
Огненная змея на гладком животе шуриа разве что не извивалась, а пламя… пламя и впрямь очень походило на священный огонь Локки. Но как такое может быть?
– Не рычи, хёлаэнайя, не рычи, – и по ноге погладил, успокаивая. Но Грэйн и не рычала, и не беспокоилась… она и не слышала даже, прикипев потрясенным взглядом к рисунку.
«Но, богини! Как?!»
И ведь у Джойн тоже, эрна Кэдвен хорошо запомнила, у леди Янэмарэйн тоже есть похожий знак! И тоже на животе. Змея… Змея-цветок. Змея-яблоня…
«Где я видела это? – мучительно пыталась вспомнить ролфийка. – Змея и яблоневые цветы… Глэнна. Да, но где и когда?»
И что там еще говорил этот… посвященный?!. боги, боги… Грэйн, признаться, уже не слушала. Впрочем, ничего существенного он и не сказал. Всего лишь поведал то, о чем ролфийка и сама уже как-то догадалась:
– В мое время все было по-другому. И даже Священный Князь был совсем другой.
Она нетерпеливо отмахнулась, дескать, это и так понятно, что времена изменились… Ты лучше знак дай рассмотреть как следует! Поближе! Ролфи привстала и даже вперед подалась, словно зачарованная этаким чудом. Воистину, чего только не случается под тремя лунами, если боги того желают!
А может, это просто нарисовано? А?
Грэйн извернулась – при том что ногу ее рилиндар так и не выпустил, получилось не слишком удобно, однако задрать рукав своей – шурианской! – рубашки она все-таки смогла. Вот он, несмываемый и нестираемый след когтей Локки, вот клеймо посвящения… Эрна Кэдвен прищурилась, раздираемая сомнениями. Снова вгляделась в огненную змею, сравнивая. И еще раз. Аж зажмурилась и головой помотала, надеясь, что наваждение пропадет, сгинет, рассеянное властью Локки.
Не пропало.
Шуриа, видно, надоело сидеть вот так, с голым животом, и он снова прикрыл рубашкой своего нарисованного змея. Или все-таки вытатуированного?! Грэйн разочарованно выпятила губу. Честно сказать, у нее прямо-таки руки чесались потрогать, а то и потереть как следует. Конечно же, чтоб проверить – не сотрется ли?
Сомнения вырвались отчаянным и возмущенным возгласом:
– Разве у вас тоже есть… посвященные Огненной Луне?!
Джэйфф успел только губу закусить, чтобы не обидеть девушку ядовитым смешком. Пришлось вмешаться леди Янамари, пока сородич не высказался по поводу ролфийской наивности.
– Мы все посвящены, все шуриа посвящены одной из лун. Ты же видела мой знак. Я принадлежу Шиларджи. Вернее, той ее части, которая есть во всем живом, что есть на земле.
– Ты – посвященная Глэнны-Яблони, я знаю. Но разве так можно? Без обряда, без испытания? Хотя… – Грэйн задумалась. – Ну, понятно же – Локка нам не мать, мы приемные дети, потому и… Ты же помнишь, Джойн, как это бывает у нас?
– Помню.
Хотела бы забыть, выбросить страшное воспоминание, точно подгоревшую тряпку, но это невозможно. До скончания веков, до тех пор, пока душа леди Янамари не истает, память о сожжении заживо в огне Локки-Дилах пребудет с ней.
Джону начало мелко трясти, и она заторопилась поплотнее закутаться в полы черной фатжоны.
– Я был бы не прав, если бы не спросил тебя, каковы же планы Священного Князя относительно Шанты, – осторожно молвил Джэйфф. – Потому что мне хотелось бы знать, видишь ли. Я тут, видишь ли, живу.
– Ну так спроси, – пожала плечами ролфийка.
Но вопрос ребром поставила все-таки Джона:
– И что же Священный Князь думает делать с нашим островом и с нашим народом?
А! Планы! Военные и политические планы! Почему бы и нет, в самом-то деле? Они вправе знать, ведь речь действительно идет о вещах жизненно важных.
Грэйн поерзала, подтянула ноги и села поудобнее, быстро набросав пальцем по сухой земле довольно схематичную карту.
– Джойн, тебе я уже все говорила – чем ты слушала, а? Тогда, еще на барже, когда я тебя похитила. Смотри – вот остров. Вот проливы. В общем-то, я могу только повторить то, что сказал мне Вилдайр Эмрис, когда посылал за тобой. Остров – страж проливов, это – пути для нашей торговли, наш хлеб, который мы покупаем у конфедератов. Пока в проливах хозяйничает Синтаф и прочие силы, Ролэнси всегда будет голодать. Мы никогда не ели досыта на нашем архипелаге, и чем заканчивается ролфийский голод, вы
