незаконная деятельность. Все деньги и ресурсы, которой перемещаются нелегально, правительство не имеет понятия о деньгах, идущих через эти каналы. Мы не можем сразу отбросить возможность существования связи. И торговля наркотиками и пиратство работают через незаконные каналы… Это и есть связь. Ресурсы, проходящие через каналы, о которых правительство не имеет представления. Мы не можем подтвердить, что все пиратство связано с торговлей наркотиками, но большая часть связана, и мы замечаем это ежедневно». (Частный сектор, поддержка принудительного применения права).
«Каждое преступление пиратства в конце цепи связано с более активным, более распространенными преступными организациями со всеми видами бизнеса такими, как торговля наркотиками, контрабанда оружия, терроризмом. Это очень серьезно. Таким образом, пиратство очень мощный бизнес во всем мире, оборот которого равен пятистам миллиардам долларов во всем мире, больше чем торговля наркотиками. Поэтому, пиратство полностью связано с другими типами преступлений и является ветвью более широких преступных организаций». (Частный сектор, киноиндустрия) «Эта связь не вполне доказана. Так как и движение наркотиков, и черный рынок имеют дело с незаконными товарами, естественно для пиратов действовать в тех же пределах. Именно эту связь часто подчеркивают СМИ и обладатели авторских прав, чтобы привлечь внимание общественности. Таким образом, покупая пиратский товар, вы способствуете доступу своего сына к наркотикам. В действительности, эта связь очень, очень слаба. Это, как я говорю, сенсационность, своего рода гласность, чтобы привлечь внимание к негативным эффектам пиратства, когда в действительности они не ясно установлены».
Исследователь фон Лампе (von Lampe 2008:7) дал одно из определений организованной преступности — «постоянно меняющаяся, противоречивая и разветвленная структура». Но в законодательстве это понятие существует, главным образом, чтобы установить границы использования особых правовых режимов, относящихся к незаконным действиям, для которых сложно применить обычные инструменты принуждения к праву. Использование законов об организованной преступности обычно требует меньшей заботы о правах обвиняемых, чем в менее серьезных делах, и позволяет подключать такие процедуры, как подслушивание телефонных разговоров.
Нарушение авторских прав обычно не рассматривается как вид деятельности организованной преступности либо с точки зрения использования законов, либо, что также важно, с точки зрения принудительного применения права. Как следствие, группы организаций работают над расширением определения преступлений, совершенных группой, чтобы включить в их число нарушения авторских прав, а также над тем, чтобы подчеркнуть заявляемые связи с традиционными видами организованной преступности. Оба процесса взаимосвязаны: чем шире определение, тем легче доказать связь.
Доклад «Proving the Connection», например, заключает, что «необходимо не переусложнить термин, а лучше выразить то, что он описывает — «группа или сеть, нацеленная на систематическое получение незаконных доходов, вовлеченная в серьезные преступления с социальными последствиями»» (Alliance Against IP Theft n.d.:4). Исследование RAND, со своей стороны, рекомендует «расширение определения преступлений, совершенных преступной группой, включив в него пиратство в коммерческих масштабах и контрафакцию» (Treverton et al. 2009:145). IIPA, в апреле 2001 года на брифинге после заседания GSP в Бразилии, предложила «принцип, что пиратство в средних и больших масштабах должна подпадать под определение преступления, совершенного преступной группой» (IIPA 2001b).
Бразильское законодательство не имеет определения преступления, совершенного преступной группой или преступной организации (см. Pitombo 2009), несмотря на существование законов, разрешающих специальные средства сбора фактов и расследований действий банд («quadrilha or bando») или «организаций и криминальных ассоциаций любого рода» (Law 9.034/95, Article 1). Отсутствует определение, что подразумевается под «организации и криминальные ассоциации любого рода». Бандой («Quadrilha or bando») является любая группа от трех людей и более с намерением совершать преступления — критерий достаточно широкий, чтобы фактически включать все аспекты экономики пиратства, от крупной контрабанды до малых торговых автоматов. Членство в такой группе является преступлением само по себе (Penal Code, Article 288).[221]
Мы больше благосклонны к более узким понятиям, подчеркивающим доказуемые связи с более крупными криминальными организациями, такие как Каммора, Якудза, местные или международные наркокартели, Бразильская «Красная команда» (Comando Vermelho) и так далее. На сегодняшний день мы видим мало систематических доказательств этих связей. Элементы пропаганды, по большей части, полагаются на избирательные примеры, чтобы расширить случай и предложить чрезвычайно упрощенный отчет о динамике на уличном рынке, об отношениях уличных торговцев с местными властями и о других особенностях теневой экономики. Промышленные кампании по информированию общественности часто являются самыми скандальными в этом отношении. Например, недавнее антипиратское видео UBV изображает закрытую экономику, связанную с распространителями наркотиков, уличными торговцами и потребителями пиратского медиа. Такие заявления важны, потому что они связывают нарушение авторского права с «преступлениями, которых общественность действительно боится» (Drahos and Braithwaite 2002:27), в отличие от обычных актов копирования и неофициальной торговли, в которых она участвует.
Уличные торговцы, участвующие в медиа пиратстве, со своей стороны, продолжают рассматривать организованную преступность через подобную линзу и часто обижаются, когда их обвиняют в таких связях. Ни в одном из наших интервью простой факт организации цепочки поставок не рассматривался как значимый и несколько характеризовали пиратство как альтернативу такой деятельности, как контрабанда наркотиков. Наши интервью на Уругвайском рынке в Рио четко подтвердили более раннюю этнографическую работу по этому вопросу (Mafra 2005:94; Gomes 2006:229; Braz 2002) и вторят представлениям мексиканских продавцов в следующей главе этого отчета.
Арест контрабандиста/бизнесмена Law Kim (или Kin) Chong во время начального парламентского расследования в 2003–2004 гг. стал пробным камнем в бразильском диалоге о пиратстве и об организованной преступности. Бразильский гражданин китайского происхождения владелец нескольких магазинов в популярных торговых центрах в Сан-Паулу (О Estado de Sao Paulo 2009b), Chong привлек общественное внимание в 2004 году, когда был арестован, пытаясь дать взятку президенту Комиссии парламента по борьбе с пиратством, с целью покупки защиты своего бизнеса (Rizek and Gaspar 2004). С 2004 года он имел непрекращающиеся проблемы с правоохранительными органами и с городскими властями Сан-Паулу. Он был снова арестован в 2007 и 2008 гг. по обвинению в контрабанде, уклонении от налогов и отмывании денег (G1 2008a, 2008b).
Chong отсидел короткий срок в 2004 году; дело 2008 года было прекращено прокуратурой из-за отсутствия доказательств.
Названный «печально известной центральной фигурой пиратства» IIPA (2006:208), Chong стал символической фигурой бразильских усилия по борьбе с пиратством. Он часто использовался в качестве примера связей между пиратством, подделыванием и организованной преступностью и регулярно фигурирует в новостных статьях по этим вопросам.[222] Постоянная опора на дело Chong, тем не менее, продолжает выделять нехватку более крупных связей между организованной преступностью и пиратством.
Есть много причин сомневаться относительно более обширного счета связей, главное из которых быстро уменьшающаяся роль межнациональной контрабанды медиа товаров — в отличие от других видов товаров долговременного пользования. IIPA начал описывать это изменение еще в 2001 году, заметив, что «растет количество возможностей для небольшого копирования, которые собирают устройства для записи компакт-дисков. В отчете следующего года отмечено, что «пиратство перешло от международного промышленного профиля на внутренние полупрофессиональные усилия». Ища другие способы призвать к беседе организованную преступность, они отметили, что «распространение продукта, тем не менее, остается весьма организованным» IIPA 2002: 76). Объединение пиратства и контрафакции в большинстве антипиратских беседах также очень бесполезно в этом контексте. Из крупных фигур, поднятых во всеобщее
