продукцией и алкогольными продуктами. Как мы обсуждаем в главе 1 этого сообщения, наша коллективная работа обнаруживает, что пиратство и контрафакт в значительной степени разные явления на глобальном уровне. Усилия точно копировать компоновку и представление легальных дисков — редкость, а в Интернете этого просто нет. Международная контрабанда — основа торговли контрафактными товарами — в значительной степени заменена смесью местного производства и распространения через Интернет.
Однако в России, центральная роль производства сверх квоты на имеющих лицензию фабриках создает зону перекрытия между этими двумя явлениями, но способами, стирающими понятия кустарного качества. Место, занимаемое в данном отчете этим типом контрафакта в России, уникально. И все же мы оказываемся в затруднении, пытаясь найти свидетельство широко распространенного мошенничества. В наших результатах российские потребители показывают примечательно мало заблуждения о том, за что они платят — действительно, сложное согласование цены и воспринятого качества обычно понималось как российская специфика, основанная в давнишней роли черных рынков при сбыте предметов роскоши (Dolgin 2006).
В случаях, когда копия выпущена сверх квоты или точна по иной причине, мало смысла говорить о мошенничестве: потребитель получает точно то, что он или она ожидает. Чаще, выбор в пользу покупки нелицензионных товаров отражает преднамеренный компромисс. Потребители взвешивают цену против воспринятого качества, а не против воспринятого происхождения. Недовольство пиратскими товарами, в этом контексте, возникает, когда заплаченная цена видится как превышающая полученное качество. Такие согласования формируют спектр пиратских товаров, доступных на российских рынках. Есть, например, большой рынок для низкокачественных пиратских продуктов, предлагаемых в низких ценах, с соответствующим риском, принятым на себя покупателем.
Намеренный обман потребителей, разумеется, тоже не исключен. Есть множество путей, которыми компоновка может ввести в заблуждение относительно качества или контента, и не трудно найти такие продукты на розничных рынках Санкт-Петербурга или Москвы. Но методы обмана на пиратском рынке смягчены важной ролью привязки клиентов во многих обстоятельствах продажи, имеющих важным результатом доверие. У пиратских продавцов часто есть сильный идеал обслуживания покупателя, который включает обмен или возврат дефектных или ложных дисков. Такие услуги часто предоставляются сверх того, что доступно на легальном рынке. Как ясно дает понять один из главных музыкальных магазинов Санкт-Петербурга: «Имеющие лицензию диски не подлежат обмену или возврату».
Нам представляется правдоподобным, что деформализация пиратской розничной торговли в России окажет давление на эту модель обслуживания широкого круга запросов. Поскольку пиратский сбыт оставляет сферу (однако неофициально) отрегулированного рынка, связи между продавцами и клиентами становятся более слабыми, и возникает больше возможностей прямого мошенничества.
Моральная оценка пиратства часто имеет сильный патриотический подтекст. Давление со стороны США на Российское правительство, связанное с интеллектуальной собственностью и вопросами торговли, рассматривается покупателями как коммерческий империализм — форма агрессии, а не отстаивание повсеместно принятых прав.
Большинство наших источников, в данном контексте, верят, что музыка и фильмы, произведенные на территории России, подвергаются пиратству в куда меньшей степени, чем зарубежные материалы. Хотя эмпирические доказательства малы, мы видим как социальные, так и экономические факторы, поддерживающие это утверждение. Первый и самый главный фактор — это вопрос издержек: экономика лицензирования в России создает сильно раздвоенный рынок для русской и зарубежной музыки. Издержки лицензирования и производства российской музыки значительно ниже, чем зарубежной, и поэтому такие диски продаются по цене намного более близкой к их пиратскому аналогу. Для покупателя намного проще сделать «правильный» выбор, когда легальные CD-диски стоят $6–8, в то время как пиратские копии — $4– 5. Для сравнения, цена зарубежного лицензионного диска в среднем $12 и может доходить до $30. Таким образом, рынок таких товаров узок, а выбор доступных товаров сильно ограничен.
Наши исследования также указывают на более неопределенное различие между местными, и, назовем их так, неместными артистами внутри России. Розничные торговцы музыкой (ритейлеры) Санкт-Петербурга описали нечеткую систему обязанностей, в которой общественные связи среди музыкантов, продюсеров, звукозаписывающих компаний и ритейлеров, закрепляют нормы предпочтительного отношения к местным коммерческим продуктам. «Никто не хочет нанести ущерб чьей-нибудь собственности», — говорит один из ритейлеров. Наши источники описывали несколько судебных дел, в которых представители санкт- петербургских записывающих лейблов упрекали владельцев музыкальных магазинов за продажу пиратской продукции местных групп, и некоторые другие иски, в которых музыкальные продюсеры и лидеры групп проходили по всем магазинам до релиза альбома, убеждая владельцев музыкальных магазинов отказаться от пиратской продукции.
Точка зрения, что местные музыканты защищены от нелегального копирования, разделяется все же далеко не всеми. Как выдал один представитель антипиратской организации: «Они пишут в интернете, что не грабят русских, да пошли они, всех грабят!»
По понятным причинам, отраслевые исследования и лоббирование рисуют пиратство как канализацию российской экономики и акцентируют внимание на потерях владельцев авторских прав. По оценкам BSA (Business Software Alliance) суммарные потери от пиратства в софтверной области достигли $4,2 млрд. в 2008 году (BSA/IDC 2009). Теперь BSA ежегодно производит расчеты числа рабочих мест, которые были бы созданы в обмен на небольшое уменьшение софтверного пиратства. Однако, расценивание пиратства как чистой потери экономики ошибочно. Пиратство — это не только канализация для экономики медиа в России, это фундаментальная часть такой экономики, глубоко переплетенная с широким спектром законных практик и форм представления. Направление заявленных потерь также играет важную роль. С точки зрения российской экономики, потери со стороны зарубежных обладателей авторских прав, строго говоря, являются выигрышем для российских бизнеса и покупателей. Потери российских обладателей авторских прав, наоборот, отражают более сложное перераспределение внутри российской экономики, в которой деньги не «потеряны», а просто потрачены другим способом. Для стран, которые импортируют интеллектуальных прав больше, чем экспортируют как в случае с Россией, баланс такого размена может быть сильно положительным.[158]
Даже внутри органов принуждения к соблюдению прав и антипиратских организаций взгляды на влияние медиа пиратства на российское общество различаются. Сильно отрицательные суждения, приравнивающие пиратство к воровству, конечно же, преобладают. Но так же есть альтернативные расчеты, предлагающие скорее разъяснение, нежели поддержку пиратства. Важную роль в этих альтернативных суждениях играет функция теневой экономики в России как источника дополнительных рабочих мест и «тринадцатых» зарплат, и культурных аспектов, таких как поддерживающая инфраструктура культурного разнообразия. Эти функции особенно сильны за пределами Москвы и Санкт-Петербурга, где коммерческая инфраструктура медиа все еще сильно отстает.
Медиа пиратство привлекательно для рабочих в экономике низкокачественных розничных продаж, потому что оно дает относительно высокий доход по сравнению с другими типами торговли. Согласно нашим интервью с продавцами и владельцами магазинов, торговая надбавка для лицензионных медиа товаров достигает примерно 80-150 % для CD-дисков, 80-200 % для DVD-дисков и 40–60 % для увядающего рынка кассет на магнитной ленте. Для сравнения, нелицензионные товары обычно идут с надбавкой в 200300 % (над значительно меньшей оптовой ценой). Для уличных продавцов, едущих на ещё более низкой ступеньке экономической структуры, другие аспекты играют роль: теневой сектор предоставляет работу для социальных групп с малой возможностью доступа к легальному трудоустройству — особенно для городской бедноты, гастарбайтеров и студентов. В остальном, уличные продажи CD- и DVD-дисков сравнимы с продажей других товаров, таких как еда и одежда, но дают большие доходы.
Теневой рынок Санкт-Петербурга организован вокруг нескольких различных типов коммерции, варьирующихся от временной торговли на станциях метро до более организованных продаж на открытых рынках или создания магазинов розничных продаж. По нашим оценкам, в 2008–2009 годах в Санкт- Петербурге насчитывалось от 150 до 200 точек продаж в метро. Большинство из них осуществлялось на
