Тигр скал

кости не переломал. И я не вытерпел — сбросил с себя бурку, вскочил и кинулся в заросшее кустарником ущелье Лехзирулы. Здесь было еще темнее, чем на лужайке, где раскинулся лагерь. Я ничего перед собой не видел, но все же бежал, продираясь через кусты, по очень крутому склону. Только бы убежать от отца — все остальное меня не пугало.

Я очнулся лишь внизу, на берегу реки. От пережи­того волнения у меня спирало дыхание. Я поплескал себе воды в лицо и немного успокоился. Главное, за мной никто не шел, никто меня не преследовал. Да и какой безумец рискнул бы ночью, когда ни зги не видно, бежать по этому головокружительному спуску? Так рисковать бог знает чего ради никто бы не стал. Когда глаза мои привыкли к мраку и я смог хоть что-то различать, я посмотрел наверх, на край обрыва, с ко­торого спустился, и обомлел: склон был не то что крутой, а отвесный. Не веря самому себе, я ощупал ноги, руки, всётело. Ничего не болело, я был цел и невредим... «Вот чудеса,— подумал я,— здесь бы медведь убился, а я целехонек, ни царапинки!..»

Сверху донесся крик. По голосу я узнал Сандро Гвалиа и разглядел его фигуру — стоя на краю склона, он звал меня:

—- Минаан, откликнись! Не ушибся? Цел? Отклик­нись, Минаан, не бойся ни отца, ни нас!..

Я затаился, замер. От растерянности и пережитого страха я плохо соображал.

К Сандро присоединился Максиме:

— Поднимайся, Минаан, никто тебя не обидит, все вкусное, что у нас припасено, тебе отдадим. Потом подал голос Бекну:

— Минаан, откликнись, пока у твоего отца сердце не разорвалось!

А отец молчал. Я знал его характер, знал, что когда он сердит на меня, то я хоть шею сверни, он в мою сто­рону не глянет. Однако я-то ведь его сын — я тоже заупрямился, звука не издавал. Тогда там, наверху, видно, заволновались. И кто-то, уж я не разобрал кто, начал спускаться по склону.

Я понял, что мое упрямство до добра не доведет, и крикнул:

— Я сейчас, дядя Бекну, сейчас! Наверху,  видно,   очень  обрадовались тому,   что  я отозвался, и все в один голос закричали:

— Хау! Поднимайся, Минаан, сейчас же подни­майся, мальчик!

Теперь я уже разглядел, что по склону спускался Сандро Гвалиа. Оказывается (я это потом узнал), он сказал остальным: вы, говорит, здесь зубоскалите, а мальчонке бог знает каково... Но, услыхав мой го­лос и поняв, что помощь не требуется, он повернул об­ратно.

Я с огромным трудом вскарабкался наверх. Все меня долго рассматривали, удивлялись, шутили и смея­лись. А отец все ходил вокруг меня, точно коршун, который кружит над жертвой, но вплотную подойти ему не давали.

Остаток ночи я проспал в палатке Максиме, кото­рый взял меня под свое покровительство.

Утром, опасливо глянув на отца, я заметил, что он чем-то озабочен.

Без помощи взрослых, самостоятельно ступил я на вершину Бангуриани. Когда я глянул вниз, мне на миг стало страшно при виде разверзшейся подо мной про­пасти, даже слегка закружилась голова, но я собрал всю свою силу воли и не показал страха, не один ведь я здесь, на вершине, что же скажут обо мне эти люди? Втесался к ним, заставил их принять себя и убоялся невысокой спокойной Бангуриани!

Постепенно глаза мои и сердце освоились с высо­той, привыкли к заоблачным склонам.

Обратный путь мы с отцом проделали, не обменяв­шись ни словом. Сердце мое переполняла гордость. Усталости я не чувствовал, да и имел ли я право устать? Ведь я шел со взрослыми как равный, одолевая с ними шаг за шагом снежную тропу. Мной владело необык­новенное чувство, казалось, я могу летать над этими горами, над родными вершинами и гребнями, над лед­никами и альпийскими лугами...

Но то было лишь начало. Упражнения и тренировки на верхушке башни, вылазки на окрестные малые вер­шины, как и восхождение на Бангуриани (первая серь­езная попытка!) носили случайный характер. Восхож­дения на Бангуриани и другие «спокойные» вершины устраивались отнюдь не ежегодно, а то, конечно, будь они чаще, начинающий альпинист мог бы овладеть элементарными, азбучными навыками альпинизма. А Михаилу это было совершенно необходимо. Правда, славные представители старшего поколения, осново­положники грузинского советского альпинизма, заслу­женные мастера спорта — Габриэл, Бекну и Бесарион Хергиани, Чичико Чартолани, Годжи Зурэбиани, Алмацгир Квициани, Максиме Гварлиани и один из первых покорителей Ушбы Гио Нигуриани были факти­чески самоучками: совершая свои восхождения, они и основном руководствовались опытом и наблюдения­ми, накопленными ими на охоте. Но то был ранний этап развития советского альпинизма, время, когда этот мужественнейший вид спорта делал первые шаги.

Тогда в Грузии еще не было альпинистских и ин­структорских лагерей. Люди, увлеченные горами, не Имели возможности приобрести теоретические знания в этой области.

Много воды утекло с тех пор, тысячи раз сходили сТэтнулда грозные лавины. И наконец множество вершин склонило свои гордые головы перед мастер­ством и мужеством советских альпинистов. Накопился огромнейший опыт.

Даже сваны, которые недавно отправлялись в аль­пинистскую экспедицию обутыми в джабралеби из во­ловьей шкуры, уже не представляли, как можно обойтись без «лукибели» — подкованных сталью альпинист­ских ботинок.

Изменились и одежда, и походное снаряжение. На ранних фотоснимках Габриэл, Чичико, Бекну, Алмацгир и Годжи облачены в традиционные сванские чохи, обуты в джабралеби и шерстяные пачичеби (ного­вицы), на голове — сванская войлочная шапка, через плечо — моток грубо сплетенной из местной конопли веревки и в руках вместо ледоруба — палки с желез­ными наконечниками.

Тяжелые это были годы. И альпинисты тех времен, фанатики, беззаветно влюбленные в свое дело, вершили его ценой невероятного труда и мужества.

Быстрый прогресс науки и техники произвел рево­люцию во всех сферах и областях нашей жизни и дея­тельности, в том числе и в спорте, в частности в альпи­низме. Современные альпинисты обеспечены легкой и теплой водонепроницаемой одеждой, спальными меш­ками, прочными и легкими палатками, веревочными лестницами (кстати, веревочную лестницу впервые ис­пользовал Михаил Хергиани при восхождении на ледо­вую стену Донгузоруна в 1957 году, после чего они прочно вошли в обиход), крючьями и клиньями различ­ного назначения, необходимыми при восхождении по льду и скалам, а также буровыми приспособлениями. В практику внедрились кислородные аппараты открыто­го и закрытого типа, что дало возможность находиться в слоях разреженного воздуха, повести наступление на Гималаи. Опасность недостатка кислорода отступила. Благодаря портативным керосиновым плиткам альпи­нисты почти во всех условиях могут, растопив лед, вскипятить воду для чая, какао и т. д. Голод и жажда, постоянно подстерегающие человека в горах, угрожают меньше. Идя на штурм вершины, альпинисты теперь несравненно меньше зависят и от базового лагеря, откуда в основном осуществлялось их снабжение преж­ де. Сложная альпинистская техника, современное сна­ряжение требуют от спортсмена высокого профессио­нального мастерства и знаний.

Альпинист должен обладать безошибочным чутьем синоптика. Однако на нынешнем уровне развития альпинизма одного лишь опыта наших предков и чутья недостаточно — необходимы определенные знания в этой области.

...В один прекрасный день Михаил собрался с духом и обратился к отцу со следующими словами:

— Отец, если ты дашь согласие, я отправлюсь на Северный Кавказ, поступлю на альпинистские курсы.

Бесарион искоса поглядел на сына — мол, в здравом ли тот уме. Потом огладил рукой усы. И ни слова не ответил.

— Я думаю, это мне необходимо...— продолжил тогда сын.— Без профессиональных знаний в совре­ менном альпинизме ничего не добьешься... Ты и сам не раз говорил об этом... Бекну и Максиме тоже так считают...

Бесарион сидел в комнате старейшин и задумался, как и подобало старейшине... Сын уже не маленький, запретами тут делу не поможешь. Он ждет дельного, серьезного совета. Что ему сказать? Что посоветовать?..