прямо покатываются со смеху... И вспомнилась ему история жеребенка, который бежал впереди ма тери.
В ЖИЗНИ СЛУЧАЮТСЯ ЧУДЕСА
— Многое что вспоминается мне из детства... В Англии, когда я повис на одной руке на утесе, подобно Веткилу, мне вдруг привиделся огромный камень — саджилдао, лежавший во дворе храма. Мы, ребята, собирались там чуть не каждый день. Прибегали с утра раннего, окружали камень и поочередно вступали с ним и единоборство: вцепившись пальцами, пытались поднять — кто выше. Поднимали сперва правой рукой, потом левой, часто выигрывал левша, и победителю страшно завидовали.
Во дворе храма постоянно стоял гомон, звенели ребячьи голоса. Те, кто еще не дорос до того, чтобы поднимать саджилдао, соревновались неподалеку в метании камней, совсем маленькие играли в рик-тапела, чиликаджохи и другие игры. Для всех хватало здесь развлечений — старшие рассаживались на длинных скамьях, установленных вдоль стены Пилиани, в лапаро, и степенно, неторопливо беседовали о житье- бытье, о том о сем, о заботах деревни. Каждый из собеседников обязан был говорить правду, и только правду, и притом свои личные интересы подчинять интересам всей общины.
Деревенские девчонки в свободное от занятий и домашней работы время играли в «классы». Как бесенята, прыгали и скакали они по квадратам и кругам, начерченным прутиком на земле.
Почему-то именно те далекие, давным-давно минувшие дни выплыли из глубин памяти в минуты тяжелейшего испытания. Мне показалось, что и сейчас я нагнулся к камню-саджилдао, присел, впился пальцами в серую глыбу и изо всех сил тяну, тяну его кверху...
...Это произошло в 1960 году. По приглашению Английской федерации альпинизма в Великобританию прибыли шестеро выдающихся советских альпинистов. Хозяева предложили гостям для демонстрации их мастерства неприступную, еще не покоренную стену. Старейший член советской делегации, известный альпинист Иосэб (Иосиф) Кахиани устремил взгляд на самого молодого — Михаила Хергиани. И остальные посмотрели на него. Михаил понял — принял безмолвное предложение.
...Поначалу он шел хорошо. Но трасса постепенно усложнялась. Покатый склон переходил в отрицательный. А одолеть отрицательную стену без веревки, да еще в одиночку, почти невозможно. Что делать? Возвращаться назад? Снизу за ним наблюдают тысячи глаз, что скажут эти чужие люди? Что скажут они не только о Михаиле Хергиани, но и обо всех советских высотниках? А что скажет он сам, вернувшись домой, товарищам, коллегам, что скажет народу?
В те мгновения и привиделся ему серый огромный камень, диковинной формой похожий на узкогорлый кувшин. Серый... цвета пепла, цвета золы. Он странно парил в воздухе, потом тяжело опустился на землю... во дворе церкви Спасителя,— и тут только сообразил Михаил, что это видение, забытый образ... камень детства...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— ...Мне показалось, что он меньше размером, словно обтаял, но тяжелее. Я поднимал его, напрягая все силы, тащил кверху. Разница между переживаемым в детстве и происходившим теперь была лишь в том, что теперь я сам висел на этом роковом камне. Будто кто-то намертво вложил его в эту отвесную стену, а я, вцепившись в гладкую поверхность, тянул изо всех сил, тащил кверху — не камень, нет, — свое тело...
Мной владело такое чувство, точно я больше не принадлежу себе. Снова подумал я о стоявших внизу товарищах. Картины родной земли замелькали передо мной. Нет, осрамиться было никак нельзя!
«Чему быть, того не миновать», — подумал я и еще раз ощупал гладкую поверхность. И вдруг нащупал трещину! Я зацепился за нее средним пальцем и продвинулся на шаг вперед... И снова поиск, снова шарю рукой по скале!.. Внезапно, сам не знаю как, охваченный безумным порывом, — как тогда, в детстве, поднимая саджилдао, — я очутился на вершине скалы. С той поры я твердо верю, глубоко верю, что в жизни и в самом деле бывают чудеса.
Я не знаю, что произошло, какой бес повел меня по этой дикой крутизне, но вот что я вынес из всего этого: между борьбой со скалами и единоборством с камнем саджилдао существовала какая-то незримая подспудная связь. И еще, что совершенно очевидно и не требует доказательств: и там и тут вся тяжесть в Основном приходится на пальцы рук.
Когда меня спрашивают порой, как я удерживаюсь на весу, уцепившись за опору одним пальцем, перед внутренним взором моим сразу же возникает камень саджилдао, вспоминаются герои сказок Белого старца — Беткил, Чорла и еще — зимний праздник Джгвиби...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Море зрителей... Люди в изумлении наблюдали Триумф советского альпиниста. Товарищи Михаила своими ушами слышали, как кто-то с восторгом воскликнул: «Глядите, да это настоящий тигр скал!»
«Тигр скал!» — тотчас подхватили журналисты. «Тигр скал» — эти слова облетели мир. С тех пор на пригласительных билетах и почтовых конвертах, почти на всей корреспонденции, получаемой Михаилом из разных стран, рядом с его именем и фамилией неизменно стояло его почетное прозвище — «Тигр скал».
ГОРЫ, ПОДАРИТЕ СЕКУНДЫ!..
Стояло ничем не примечательное раннее утро. Курортники только-только расположились на пляже загорать, как вдруг кто-то из них воскликнул:
— Смотрите, смотрите, вот чудеса!..
По отвесным скалам горы Крестовой карабкались уменьшенные расстоянием фигурки людей, прыгали через пропасти... Жизнь им, что ли, надоела?.. Курортники всполошились было, но очень скоро успокоились, убедившись, что люди на Крестовой чувствуют себя свободно.
...Это были всесоюзные соревнования по скалолазанию на первенство среди профсоюзных организаций и советов спортивных обществ. Около шестидесяти мастеров спорта принимали в них участие. Некоторые приехали в Ялту за два-три дня до начала соревнований — для акклиматизации и ознакомления с трассой (что очень важно для победы), как говорят альпинисты, чтобы «поточить когти». Только Михаила Хергиани пока что было не видно — он находился в Тянь-Шаньской экспедиции.
«Может, он не успеет вернуться?» — волновались участники. Сказать правду, если бы Хергиани не приехал, каждый из них продвинулся бы вперед на одно место... А пока что каждый думал о секундах, о десятых, сотых долях секунды, которые они обязательно, во что бы то ни стало должны были вырвать у гор и которые должны принести им победу.
...Праздник Джгвиби был праздником щедрого урожая. Он устраивался обычно в Лагами. И ни один мужчина не мог бы пропустить этого праздника. Участвовали в нем и женщины. Они занимались тем, что выпекали хлебцы, замешенные на внутреннем говяжьем жире, лемзири[13] с сыром и подносили эти яства состязающимся в разных поединках мужчинам.
Сюда собирались лучшие борцы, каждый из них стремился здесь, в сердце Львиного ущелья, перед всем честным народом завоевать славу, имя и... девичье сердце.
Главное в этих состязаниях — борьба за столп вознесения — натлисвети, который жители Лагами редко кому давали увезти с собой. Они были хозяевами празднества и, чего бы это ни стоило, стремились оставить столп здесь, вместе с тщательно прикрепленным на самом верху символом урожая — деревянным крестом.
Лагамцы готовились к празднику Джгвиби заранее. Уже за неделю молодые парни начинали скатывать снежки. «Снежки! Подумаешь, велика премудрость!» — усмехнется непосвященный. А вот и велика! Герой народной сказки Нацаркекиа отжимал воду из головки сыра, а эти молодцы отжимали воду из
