акцентом надрывался он. — Не нужны мне ваши мятые рубли!
— Праааавильно! — прицельно пробасил в темечко дебоширу инкассатор Леша. — Построже надо с этими бабами, а то распустились тут!
Дебошир осекся, боязливо оглядел Лешу с ног до головы, пожевал недовольно губами, притих. Да и что тут скажешь, когда над тобой развевается такая красота! Инкассатор Леша выглядел сегодня вызывающе прекрасно — он прямо-таки свисал с тощего плеча Понаехавшей и изящно заплетался в ногах. Антураж инкассатора Леши объяснялся очень просто — буквально на той неделе у него случился день рождения, и он до сих пор его преданно отмечал.
Понаехавшая ввалилась в обменник ровно в ту минуту, когда Красавица Настя, глотая слезы, ковырялась в кассе, выбирая новенькие рубли для взъерошенного иностранного гражданина.
— Набираешь? Молодец! — Леша буквально опрокинулся на диван, вытянул с наслаждением ноги. — Китайцев обижать нельзя, они нам као-сао-ванк поставляют!
— Какой еще као-сао-ванк?
— Бальзам такой. «Золотая звезда». Вонючий — жуть. Мать этим бальзамом все болячки лечит, начиная от головной боли и заканчивая сглазом.
— То есть как это заканчивая сглазом? Как можно сглаз лечить? — Понаехавшая убрала в сейф инкассаторскую сумку и поправила свисающий с шеи автомат. — И чего это ты разлегся? Пора в машину, там тебя Шурик ждет!
— Натурально. Лечит, и все. Ни один сглаз меня не берет! — Леша поерзал, улегся удобнее, скрестил на груди руки. Девушки невольно залюбовалась им — серые, необычайно глубокого оттенка глаза смотрели ласково и чуть насмешливо, светло-русые густые волосы непокорно вились на вспотевших висках.
— И вообще я отсюда никуда не пойду. Буду вас охранять! — смешно свел глаза к переносице Леша.
— Тут охраны до фигищи. Тебя только не хватало! — фыркнула Настя.
— Такого как я нигде не найдете. И вообще, я много веселых историй знаю. Про китайца Ху Цинга, например. Хотите расскажу?
— Нет!!!
— Значит, так. Этот Ху Цинг давно уже живет в Москве, лет двадцать точно. То есть практически ассимилировался. Ментально.
— В смысле ментально? — встрепенулась Настя.
— В смысле мозгами: виртуозно ругается матом, опять же водочку уважает. То есть человек в душе практически русский, а снаружи — нет. Ну скажи по этому поводу свое традиционное, не сдерживайся! — улыбнулся он Понаехавшей.
— Мелкая твоя шовинистическая душонка! — с готовностью откликнулась Понаехавшая.
— Га-га-га! Так вот. Женился этот Ху Цинг на нашей русской девушке. Жили они — не тужили, пока у них мальчик не родился. Вот тут-то и начались проблемы. Потому что иммигрировать надо с умом. Человеку по имени Ху делать в России нечего. Родится у тебя сын — быть ему Хуевичем. А дочке, соответственно, быть Хуевной. Что тоже, согласитесь, не фонтан!
Инкассатор Леша с невозмутимым видом переждал приступ гомерического хохота, скрючившего девушек по разным углам обменника.
— И чего теперь? — отдышалась Понаехавшая.
— Имя себе меняет.
— Кто?
— Ху, кто же еще. Не хочу, говорит, чтобы мой сын звался гордым именем Дмитрий Хуевич, хочу, чтобы он звался Дмитрий Сергеевич!
— Да ну! Небось сам все придумал, — махнула рукой Настя.
— Вот те крест! — Леша хаотично потыкал себя в грудь. — Ху на моей однокурснице Ляльке Вересаевой женился. Так что теперь она Лялька Цинг, Хуева жена.
— Ладно, пошли отсюда, рассказчик! — дернула Лешу за рукав Понаехавшая. — Нам работать, а ты отвлекаешь.
— Не ценишь ты меня! — причитал Леша, пока она волокла его обратно к ржавой «шестерке», служившей банку инкассаторским автомобилем повышенной бронированности. — И истории ты мои не ценишь! И као-сао-ванком не пользуешься небось!
— Не ценю. — Понаехавшая затолкала Лешу в машину и проследила, чтобы он устойчиво угнездился на сиденье, захлопнула дверцу. — И не пользуюсь. Кстати, бальзам «Золотая звезда» нам вьетнамцы поставляют, а не китайцы, ясно? Аривидерчи, амигос!
— Ты автомат-то отдай, амигос! — загоготал Леша в победно удаляющуюся спину Понаехавшей.
Пришлось позорно возвращаться и вручать водителю Шурику автомат.
— Чтоб глаза мои тебя не видели! — брызнула на прощание ядом Понаехавшая.
— Я тоже тебя люблю, — не остался в долгу инкассатор Лёша.
Ржавая «шестерка», победно бибикнув «Ламбадой», стартовала в сторону Театрального проезда. Понаехавшая проводила ее долгим немигающим взглядом и громко вздохнула.
— Если рассказать на родине, что в Москве среди бела дня можно услышать автомобильный сигнал «Ламбада», никто ведь не поверит! — пожаловалась она прогуливающемуся рядом начальнику гостиничной охраны Сергею Владимировичу по кличке Дровосек.
— Почему не поверят? Очень даже поверят. В Москве — как в Греции. Всё есть! — И Дровосек, выводя бедрами восьмерки, проникновенно затянул на всю Тверскую: — Ааааа-рекордасао-ваи-естар-ком- эл-ан-де-фооооор!
— Я пойду? — вспотела Понаехавшая.
— Иди! — смилостивился Дровосек.
— Сергей Владимирович, прием, что это было? — захрипела рация.
— Идите в жопу, прием! — обратно засборил лицо в суровую гримасу Сергей Владимирович.
— Ты бы видела, как Дровосек на проходной ламбаду наяривал! — Понаехавшая ворвалась в обменник и уставилась на Настю. — А бедрами как двигал!
— Как двигал? — Настя оторвалась от купюры в десять тысяч японских иен и уставилась на свою коллегу.
— Вот так, — Понаехавшая попыталась повторить телодвижения Дровосека.
Настя окинула ее снисходительным взглядом, фыркнула:
— Даже в Дровосеке развратности больше, чем в тебе!
— Куда мне до Дровосека! — Понаехавшая достала из сейфа инкассаторскую сумку, аккуратно обрезала спаянную металлической пломбой суровую нить, вытащила пачку долларов, нахмурилась — на верхней купюре колючим почерком была выведена ее фамилия.
— Интересно, она всю валюту пометила? — Настя заглянула в сумку, вытащила еще одну пачку денег.
— Видимо, всю. — Понаехавшая раскрыла веером доллары и продемонстрировала метки со своей фамилией почти на каждой купюре.
— Чтоб ей пусто было! — выдохнула в сердцах Настя.
Банк со своими работниками был строг и требователен донельзя. За малейшие, даже самые безобидные ошибки наказывал рублем, особенно лютовал, когда кто-то из сотрудников принимал ветхую валюту. Притом ветхой считалась любая, даже новенькая, «хрустящая» купюра старого года выпуска. Такую валюту банк мстительно возвращал кассирам.
— Реализовывайте, как хотите! — надрывалась в телефон заведующая отделом валютных операций Инна Денисовна. — Или же выплачивайте из своего кармана, раз вы у нас такие умные!
На попытки втолковать банку, что приезжие не виноваты в диких местных нравах, начальство пожимало плечом и переходило на ультразвук:
