рассказывай.
– Тебе про кого рассказывать – про Раммана или сразу про Джэйффа?
«Глупая змейка! Да к чему мне слушать о твоем сыне?!»
– Сперва, разумеется, про Джэйффа! Про Раммана ты мне всегда успеешь рассказать. Ну, и как он там? – У Грэйн поневоле перехватило горло, и смущение пришлось спрятать за нарочитой грубостью. – Магородная железа цела?
– Не переживай, – рассмеялась Джона. – Не отстрелили магородную железу. Что ему сделается? Развлекался в свое удовольствие: украсил стену еще парочкой скальпов и разучил несколько ролфийских саг. Время от времени поет их домочадцам. Разумеется, самые унылые и бесконечные, что означает только одно – Джэйфф очень тоскует.
Грэйн завороженно слушала, подперев щеку ладонью, словно ребенок волшебную сказку.
– Правда?
– Уверяю тебя. Саги ужасны, голоса у Элира нет. Даже Вилдайр не переносит этот заунывный вой посреди ночи.
Эрна, вообразив себе столь удивительное зрелище, как рилиндар, исполняющий ролфийские саги, умиленно вздохнула и оскалила зубы. Но почти сразу стряхнула романтический настрой и подозрительно прищурилась:
– А что за блажь понесла его в Конфедерацию? А? Ну-ка признавайся, что вы там затеяли?
Блажь? Затеяли? В другое время Джона бы изобразила глубочайшую обиду, но только не сейчас.
– На Вилдайра было покушение. И покушались на него шуриа. Кому-то в Конфедерации неймется, вот Джэйфф и отправился объяснять кое-кому, что Священного Князя, если очень хочется, можно попытаться убить в любом другом месте, но только не на Шанте.
Хмель, и без того невеликий, как рукой сняло с Грэйн при этом известии.
– На Вилдайра Эмриса покушались шуриа? На Шанте? Как это произошло?
– Стреляли в окно нашей спальни... моей спальни... – Джона честно попыталась смутиться. – Его спальни, да.
Грэйн жестко усмехнулась. Вот кое-что уже и прорисовывается!
– О, стреляли в окно, да? И не попали? Ну, конечно же, тут мудрено попасть! Такое большое окно и такой маленький Священный Князь, верно? – Она захрипела от догадки, ослепительной, как миг удушья. – О боги, Джойн. Вот это провокация! Кстати, а почему ты решила, что стреляли именно в него?
Шуриа недоуменно пожала плечами.
– По мне обычно не стреляют.
– Не переживай, скоро начнут, – желчно посулила Грэйн.
Капитанша подскочила с места и принялась мерить комнату нервными шагами. Паркет протестующе скрипел.
– Вот смотри, Джойн. Если кому-то надо, чтобы ролфи вновь начали резать шуриа, не обязательно убивать Князя. На самом деле, гораздо лучше – убить тебя, шуриа, избранницу Глэнны. Лишить нас покровительства Сизой Луны, разрушить мирные связи, что возникли между нами, заставить Вилдайра мстить... Начать все снова! Это идеальная схема, но Вилдайр Эмрис – не Кинэйд Злосчастный. Кто-то хорошо знает нашу историю, то, какими мы были прежде. И совсем не знает, каковы мы теперь. Но ты готовься, в покое тебя не оставят. Сын, говоришь, женится? Ловко они тебя выманили!
– Они? Кто такие эти «они»?
Иногда ролфи говорят пугающие вещи, даже не задумываясь, насколько ужасны их предположения. Меньше всего Джоне хотелось бы впутывать в свои жестокие игры сына. Рамман слишком осторожный и умный, он давно уже понял, что от Аластара нужно держаться подальше.
– Пока не знаю. Но будь уверена, рано или поздно узнаю. Мы все узнаем! – Она угрожающе рыкнула в сторону окна, а потом снова села и дотянулась до стакана: – Проще пока прикинуть, кому твоя смерть точно не нужна. Вычеркнуть можно твоего Эска, Вилдайра Эмриса, твоих сыновей, Джэйффа и меня. И, с большой долей вероятности, верных Священному Князю ролфи. Кстати, не считай, что посол перебарщивает с мерами твоей охраны. Здесь, в Амалере, небезопасно. Я едва успела сойти с корабля, как меня уже попытались взорвать.
Джона допила свой эль, откинулась на подушки и задумалась. Людей всегда убивали по политическим мотивам, тут ничего удивительного нет. Если ты хоть что-то представляешь из себя как противник, если ты знаешь больше, чем положено, то рано или поздно найдется человек, желающий укоротить твой жизненный путь. Грэйн хоть и просидела двадцать лет в заштатном форте, но ее никто не сбрасывал со счетов. Относительно себя Джона тоже не обльщалась. Ее помнят и в Синтафе, и в Файристе. Она снова подумала про Аластара.
– Мой Эск... Хорошо сказано. Мой Эск уже и сам не знает, чей он и на чьей стороне... И я не знаю.
По большому счету, Джойана Ияри могла сейчас доверять двум людям – Грэйн и Джэйффу. Остальные ведут свою игру.
– Эти двадцать лет ни для кого из нас не прошли даром, – молвила она. – Итак, считаем, загибая пальцы: в Вилдайра стреляли – это раз, а тебя пытались взорвать – это два. Очередь за мной, и на месте злодеев я попыталась бы себя отравить. Я, если помнишь, вообще предпочитаю деликатный подход. Но времена пошли грубые, некуртуазные, теперь в женщин бросают бомбы, совершенно не думая о том, в каком виде потом даме придется лежать в гробу.
Возмущение падением нравов было неподдельным. Это мужчина может позволить себе выпустить кишки или прострелить голову, а женщине полагается хорошо выглядеть даже после смерти. Так считали шуриа. Даже шутка ходила такая. Мол, что такого хорошего в Проклятии Внезапной смерти? Ты всегда умираешь с приятным цветом лица потому, что хорошо выспишься.
– Исполнители просто обознались, – Грэйн пожала плечами. Ее-то как раз взрывы и выстрелы не удивляли... да и предпочтительней все же подохнуть от честной пули, чем кончить подобно тиву Алезандезу, сполна вкусившему шурианской мести. – Я не настолько важная персона, чтобы на меня покушаться. Диллайн поймали и допросили одного, и все быстро прояснилось. Эрн Рэдрин, наш атташе, угадал: целью убийц была женщина, прибывшая на корабле, в сопровождении ролфийских офицеров. То есть ты, моя дорогая. Ух! – и стиснула кулаки. – Хотела бы я, чтобы братец Удэйн оказался сейчас здесь! И Джэйфф тоже.
Джона горестно всплеснула руками:
– Ну вот, я так и знала. Как это все- таки подло – бросить в женщину бомбу! Никакого уважения.
Грэйн довольно-таки неуклюже попыталась ее утешить:
– Ну, бомбу бросили под колеса. А потом по старинке, из пистолетов! Я думаю, они и зарезать могли бы в случае чего...
– Конечно, зарезать – это совсем другое дело! – согласилась шуриа и засмеялась. – Думаешь, стоит дать в газету объявление «Убедительно прошу травить хорошим сильным ядом. По эстетическим соображениям»? Я тут подумала – давай сначала познакомимся с невестой Раммана, а потом... Потом мы сделаем так, чтобы меня не убили ненароком. Хороший план?
– Отличный. – Ролфийка улыбнулась и кивнула: – Только вряд ли злодеи станут согласовывать с нами свои деяния. Но в любом случае, кто бы это ни был, прежде чем добраться до тебя, им придется расправиться со мной. А это теперь не так просто, как раньше.
И так крепко обхватила свою маленькую змейку, словно опять собралась похитить ее. И утащить далеко- далеко.
Судья Бэрисс промаялся от насморка всю ночь, а потому с раннего утра пребывал в злобе и гневе. Досталось всем: дорогой супруге, обоим сыновьям, их женам, внукам, прислуге, кухарке, а также комнатной собачке, которой обычно прощалось абсолютно все, включая кучки в домашних туфлях. А уж когда задыхающийся, опухший служитель закона явился во дворец правосудия, шмыгая красным зудящим носом, то раздражительность его достигла крайнего предела, за которым начиналось откровенное самодурство. Ко всему прочему, как это бывает в самом начале простуды, судью постоянно знобило, следовательно, затягивать заседание в холодном сыром зале он не собирался.
– Что у нас сегодня? – спросил он у секретаря, брезгливо покосившись на стопку из пяти папок.
– Дело номер 157 бис. Республика Идбер против госпожи Силви...
– Хватит! Начинаем заседание!
Давно не чищенный камин в дальнем конце зала давал в основном не тепло, а вонь, голос у обвиняемой в краже оказался удивительно визгливым, адвокат невнятно мямлил что-то по бумажке, тихо скулила на задней лавке родственница преступницы, противно скрипело в руке секретаря перо – весь мир сговорился, чтобы довести судью Бэрисса до припадка ярости. Стоит ли удивляться, отчего девка, укравшая на три фера, получила три года каторжных работ?
«Хо-хо! – скажет потом коллега – уважаемый судья Зарр. – По году за фер? Новое слово в юриспруденции? А?»
Следом туда же, на каторгу, только на пять лет отправился неудачливый козокрад. Судью больше всего разгневал факт содержания в городской черте целого козьего стада, половину коего умудрился свести со двора и сожрать злодей. Хозяйке съеденных коз строгий законник впаял штраф в пользу казны. Так, для равновесия.
Дальше – хуже. Проститутка-детоубийца рыдала и ожидаемо кляла последними словами мужскую похоть, отравитель, отправивший к праотцам целое семейство из семи человек, традиционно изображал невинность, а насморк судьи час от часу только усугублялся, вследствие чего наказание от дела к делу ужесточалось. Последнюю папку его честь открыл с четким намерением отправить некоего... э... Элира Джэйффа прямиком под лезвие главоусекательной машины, где самое место всем наглым грабителям банков.
Слушая слово обвинения, судья ушам своим не поверил и волей-неволей повнимательнее вгляделся в злодея. Виданное ли дело, чтобы один человек столько всего натворил? Впрочем... Морда у парня была препохабнейшая, и зенки прямо-таки по- шуриански лживые, обкромсанные грязные патлы дыбом стоят. Тьфу! Гадость какая!
Догадка
