Волчьи игры

спросить имя, а совершить настоящий церемониал – найти того, кто представит, поговорить о погоде, удачно пошутить... Смешные люди! А еще шуриа называют дикарями.

Но правила есть правила, даже если они смехотворны. Важен результат, не так ли? Джэйфф совершил положенные приличиями телодвижения и получил то, что хотел, – содержательную беседу с господином Пэямом за рюмочкой ликерного вина.

О чем говорили? Обо всем и ни о чем, как это принято у политиков. А если закрыть глаза, то полное впечатление, будто разговариваешь либо с Вилдайром Эмрисом, либо с Аластаром Эском. Те же стремительные и обтекаемые, точно селедки в косяке, словечки, лавирующие между препятствиями в виде неприятных вопросов.

Разумеется, нынче в Фирсвите правили узколобые консерваторы, душители свободы и злокозненные угнетатели, под чьей пятой стонал народ, частью которого являются наши братья меньшие –Третьи. Ах, простите, сударь, оговорился! Конечно же, просто наши братья-шуриа. И как только Фарвиз Пэям возглавит руководство Свободной республикой, все тут же станет иначе – народ воспоет величальную песнь и пойдет трудиться радостный. Нет, Вилдайр до такой глупейшей агитации не опускался, но не раз и не два Джэйфф ловил его на этой покровительственной интонации в отношении шуриа. Довелось даже как-то спросить у Священного Князя свистящим шепотом, не хочет ли тот бросить палку и крикнуть: «Взять!» Вилдайр сделал вид, будто обиделся. Для Аластара же существовали только двое шуриа – Джона и Шэррар, остальных он в расчет не брал.

– Вы, как я понял, живете на Шанте? – уточнил Фарвиз. – И как? Как вам под рукой Вилдайра Эмриса?

– По- разному.

– Уклончивый ответ.

«Да, да, да! Шуриа всегда ускользают», – разозлился бывший рилиндар.

– Слишком прямой вопрос. Для вас.

Фирсвитец приподнял бровь. Дескать, объяснитесь! Джэйфф тоже неплохо владел своим лицом и бровями умел такие штуки выделывать.

– Ка-а-ак? – Он честно выпучил глаза. – Шурианская бабушка не научила вас уходить от неудобных ответов? Ай-ай!

И пальчиком стал грозить, как запутавшемуся лгунишке.

Что пригвоздить собеседника жестоким словом к месту, что проткнуть ему печень – ответом будет резкая бледность, затрудненное дыхание, расширенные зрачки. И пока господин Пэям судорожно заглатывал воздух, счастливый шуриа допил бутылку ликерного вина.

– Вы явились меня шантажировать?

– Упаси Великие Духи! Зачем мне это?

– Не вам, а вашей... подруге.

– Загадками изъясняетесь, господин Пэям.

– Все знают, что леди Конри...

– П-фуй! Не смешите меня. Я – шаман. Будь у нас больше времени, а вы расположены слушать, я бы рассказал вам очень романтичную историю про ваших шурианских предков, – он сделал акцент на слове «ваших». – Право же, там есть чем гордиться.

Было видно, что Фарвиз Пэям с огромным удовольствием заболел бы прямо сейчас мозговой горячкой. Говорят, после нее многие люди теряют память, а значит, есть шанс забыть про шурианских предков навсегда.

Оказалось, грешки, коими отягощена душа господина Пэяма, вызывают в нем меньше омерзения, чем капля крови детей Шиларджи в жилах. Грустно. И очень обидно за Князя-Змея.

– Не уверен, что я хочу знать... э... подробности, – промямлил будущий президент Фирсвита невесело.

– Зря.

– Значит, все-таки шантаж?

Пред мысленным взором Пэяма уже проносились картины собственного унижения и полной зависимости от желаний Элайн эрн Конри.

Джэйфф развел руками. Мол, не обессудьте, сударь мой, но сами виноваты.

– Возможно, но совсем не обязательно.

– Что я могу сделать для вас, господин Эрмид? – тут же спросил фирсвитец.

«Тьфу!» – подумал шуриа. Ну что за люди теперь живут по эту сторону моря Кэринси? Вместо того чтобы попытаться договориться миром или убить из-за угла, хотят взятку сунуть. Поплевался мысленно, но деньги взять согласился. Так, на всякие мелкие расходы. Или в качестве возмещения морального ущерба, если угодно. Не каждый день шуриа вынужден своими глазами видеть глубину падения народа Шиларджи. И уж если чему и научили Джэйффа Элира хитрые конфедераты, то лишь простым истинам – деньги никогда не помешают, и их никогда не бывает много.

– Так мы договорились, господин Эрмид? Я могу надеяться, что наш маленький секрет останется между нами?

– Разумеется, господин Пэям.

Шуриа еще не терял надежду, что фирсвитец вместо обещанной суммы подошлет к нему убийцу. Иначе какой же из него потомок Князя-Змея?!

Элайн эрн-Дагэйн леди Конри

Господин Бэхрем ответил поразительно быстро, в каких-то два дня. То ли звезды так сошлись, то ли свою маленькую змеиную норку вдохновитель шурианских повстанцев устроил поблизости от Индары. А может, почтовые кареты, по случаю наконец-то выпавшего снега поставленные на полозья, стали доставлять послания в два раза быстрее, – кто знает? Элайн частенько сетовала на неторопливость курьеров и почтарей – иногда случается, что от вовремя полученного письма зависит чуть ли не жизнь, и далеко не все можно доверить обученному голубю. Почтовых птиц научились перехватывать едва ли не сразу, как вообще приручили. В последние годы ходили упорные слухи об электрическом телеграфе – новом чудо-способе связи, который вот-вот изобретут то ли в Файристе, то ли на Ролэнси. Дескать, оный способ сократит время доставки сообщения до каких-то часов. Леди Конри техническими новинками интересовалась, но ровно в той мере, какая потребна для Великого Дела. А связь между забавными публичными опытами с лягушками, которые устраивали для индарских зевак, и быстрой передачей сообщений на дальние расстояния в голове беглой леди покамест не укладывалась. Конечно, когда чудо-механизм все-таки появится, его надобно будет немедля прибрать к рукам и использовать на благо Правого Дела, однако покуда приходилось доверять секретные письма курьерам и связникам.

Бэхрем писал, верно, в спешке, а может, в испуге. Бумага с его и без того небрежными закорючками была сплошь усеяна кляксами и какими-то подозрительными пятнышками. То ли чихал он на письмо, то ли под суповую тарелку подкладывал. Или и вовсе нацарапал на коленке? Элайн прочла и нахмурилась. От бэхремовской эпистолы прямо-таки разило безобразной паникой.

«Миледи! Спешу сообщить Вам, что ни мне, ни другим достойным доверия людям не знакома персона, с которой Вы столь поспешно свели знакомство. Более того, не доводилось мне и слышать о семействе Эрмид. Как Вы знаете, я достаточно прожил на Острове, чтобы неплохо узнать всех сколько-то значимых его обитателей. Сей господин, о котором Вы сообщаете, пользуется именем вымышленным, что не может не порождать в душе моей самых ужасных подозрений. Вам ли не знать, сколь изощренны в хитрости могут быть Ваши и наши недоброжелатели! Моя дорогая Элайн, я поражен, я ужасаюсь при мысли о том, что Вы, известная своею осмотрительностью, могли настолько сблизиться с этим подозрительным субъектом! Вы ужасно, отчаянно рискуете, доверяя Наше Дело и себя самое подобной персоне! Я прошу, я на коленях умоляю Вас – повремените! Ни в коем случае не посвящайте эту особу в подробности Нашего Дела! Последствия для нас с Вами могут быть самыми трагическими. Со своей стороны я обещаю Вам как можно скорее изыскать способ посетить город и отвратить Вас от столь гибельного начинания. Остаюсь навсегда Ваш преданнейший друг, Бэхрем».

Трусихой Элайн эрн Дагэйн не была. Предательницей, заговорщицей и шлюхой – случалось, но трусихой – никогда. Вот и теперь она не столько испугалась, сколько разозлилась. На несколько ударов сердца позволила себе погрузиться в сладкую пряную волну ролфийского бешенства, и она начисто смыла с леди Конри последние пятнышки страха. Женщина прищурилась, поднося неопрятную бэхремовскую писульку к огню, и, пока бумага скучивалась и чернела, обращая панические мольбы союзника в ничто, все для себя решила.

Заполошный визг Бэхрема ничего не значит. Союзничек тот еще, чуть запахнет жареным – и в норку, только его и видели, а она, как всегда, остается разгребать дымящиеся руины. Нет уж, не в этот раз! Если Эрмид и впрямь работает на ролфийскую разведку – что Элайн не исключала и так! – то девять из десяти, что нужна ему не она, а как раз таки господин Бэхрем с его головорезами. Тоже приятного мало, однако в случае неудачи при известной сноровке отмыться можно даже от связи с «Новой Рилиндой». В рукаве Элайн всегда остается самый главный козырь – ее покинутый муж. Кто из Гончих в здравом уме станет убирать ее – не только любимую супругу лорда Конри, но и единственную свидетельницу, с чьей помощью шефа Собственной Канцелярии можно прижать? О нравах, царящих в Вилдайровой Своре, леди была наслышана и касательно симпатии подчиненных мужа к их шефу не обольщалась. Стоит Рэналду оступиться, и муженька порвут его же псы. Главное тут – собственную шкуру сохранить, ведь она, как ни крути, Элайн весьма дорога.

Досадно, конечно, что подозрительный господин Эрмид оказался допущен не только к телу, но и к планам Элайн, хотя бы к той их малой части, что касается Фиртсвита... Ну да ладно.

«Ничего по-настоящему тайного я ему не открыла, – успокоила себя женщина. – Фиртсвитский кандидат, конечно... Да, это было лишним. Но если восхитительный господин Эрмид узнает слишком много, тем хуже для него».

Пусть Бэхрем явится и сам убедится, опасен ли для Великого Дела этот новый соратник. И если доводы главаря новорилиндаров