серебряные крупинки моментально вошли в него. Серебряного песка он спёр у ночных богов немало, почти три больших ведра и хотя тот был очень тяжелым, Буран даже и не подумал сетовать на лишний вес, всё лишняя тренировка крыльям.
Да, грифон под Легаром стал на редкость могучим крылатым котом огромного размера. Ударом крыла, укрытого специальным грифоньим доспехом, он запросто мог срубить дерево в обхват толщиной, а потому стал вскоре ещё и главным дровосеком. Призрачному псу также нашлось дело, ведь по первому же его требованию он мог вызывать свои доспехи модели 'Драконья чешуя' и будучи облачённым в них охотиться на оленей в любое время дня и ночи и даже трескать оленину, но только если та была сырой. Запеченную он мог есть только тогда, когда к нему возвращалось тело Клыка. Вскоре в том небольшом распадке, где Легар установил шатёр, было не протолкнуться из-за груд оленьих шкур и всего того барахла, который за три месяца натаскал туда Буран. Бывший пастух по старой привычки шкур не выбрасывал, а мездрил их и засаливал впрок, но они всё равно пованивали и потому уже довольно скоро он стал задумываться, а не поменять ли им место дислокации? Этот вопрос решился сам собой.
Когда пошел четвёртый месяц затворничества рыцаря неба и его друга - призрачного пса-дракона, Буран как-то под вечер прилетел держа в лапах такую громадную тушу быка, что Легар удивился. Более того, здоровенная бычья туша мало того, что была зажарена на огне, так он уволок её откуда-то вместе с громадным железным вертелом ещё горячей. Грифон то ли подгадал это к тому дню, точнее ночи, когда Эолтан должен был обернуться живым, а не призрачным псом, то ли всё получилось совершенно случайно, но его рыцарь, всегда помнивший обо всём, хотя и был голоден, сказал, что они не притронутся к мясу до десяти часов вечера. Буран, в перьях которого застряло несколько чёрных охотничьих стрел, был не против, хотя и сказал:
- Трудно сдержаться, Легар. Мясо вкусное, но Буран не будет есть без дракона. Буран будет терпеть до ночи.
- А уж как я буду терпеть, - ответил рыцарь и прикрикнул на смеющегося пса, - а ты сегодня обойдёшься без охоты, блохастый!
Эолтан был не против. Туша быка была торжественно внесена в шатёр и положена на раскладушку рыцаря потому, что для стола была слишком велика. Рядом с раскладушкой Легар поставил большой бочонок с вином, выменянный за братский поцелуй с грифоном какого-то рыцаря неба, серебряный ковш и все покинули шатёр, хотя жареный бык и издавал такой аромат, что голодный рыцарь чуть не изошел слюнями. Чтобы не сойти с ума от невероятно вкусного запаха, они оставил Эолтана стеречь ужин, а сами отправились на речку купаться. Хотя вода и была довольно холодной, речка была ледниковой, рыцарь неба хорошенько искупался сам, но что самое главное, до блеска 'отдраил' грифона, всё брюхо которого было испачкано вкуснейшим жиром. Ещё к его шерсти прилипло множество крупных орешков, которые тоже оказались на редкость вкусными и Легар едва сдержался, чтобы не облизать грифона полностью, да, тот и сам был не прочь почиститься таким образом, но всё же согласился на купанье. Вскоре они вернулись к шатру чистые, хотя и мокрые. Дракон покрутил своей лобастой, собачьей головой чуть ли не медвежьего размера, и сердито принялся выговаривать друзьям:
- Ребята, вы совсем сдурели. Кто же купается в такой ледяной воде? Так ведь недолго и яйца себе отморозить.
Буран, громко щёлкнув клювом, ответил:
- Зато кот теперь чистый.
Кое-как они дождались, когда дракон станет псом, вошли в шатёр и большая жратва началась. Бык хотя и остыл, всё равно был не просто вкусным, а восхитительно вкусным. Ещё никто из всех троих никогда в жизни не ел такого вкусного мяса, а ведь Бурану давно уже перевалило за четыреста лет и он где только не побывал, возя на своём могучем загривке рыцарей неба ордена Золотой Марг. Легар мощным ударом вышиб дно шестидесятилитрового бочонка, после чего, вспомнив одно магическое заклинание с силой потёр руки ладонью о ладонь, запустил их в вино, после чего пусть и не очень сильно, но всё же подогрел багряным магическим огнём, истекавшим из них, бычью тушу. Вооружившись мечами, он быстро порубил её на куски и схватил себе самый аппетитный на вид. С красным вином, от которого не отказался даже Эолтан, мясо было просто изумительным на вкус и вскоре от полуторакилограммового куска не осталось ничего и Легар, выпив целый ковш вина, взялся за второй. Такого нежного, вкусного и ароматного мяса, достойного королей, им не перепадало ещё ни разу.
Чавканье, сопенье и хлюпанье не прекращалось уже шесть часов кряду. Они слопали уже почти треть быка, пошел седьмой час, а дракон всё не превращался обратно в призрака. Когда наступил рассвет, он так и остался псом, но есть вкуснейшее мясо, зажаренное на вертеле с орешками какими-то на редкость умелыми поварами, уже не мог, а только рычал на жареного быка и слабо лаял. Наконец всех троих сморил сон и они завалились втроём на кушетку. Мало того, что Легар никогда не ел такого вкусного мяса, так он ещё и никогда не съедал его в один присест так много и процессе поглощения пищи не раз думал, что если съест хоть крохотный кусочек, то тут же лопнет. Нет, не лопнул не только он, но и его друг Эолтан, а вместе с ним и Буран, хотя что у одного, что у другого просто чудовищно раздулись животы. Засыпая, рыцарь подумал, что не будет есть теперь неделю, но, разбуженный чьим-то чавканьем, тут же отбросил такие глупые мысли, пришедшие ему в голову на сон грядущий.
Как тут же выяснилось, первым проснулся пёс, который даже и не собирался превращаться в призрака, и, едва добравшись до раскладушки, снова начал есть. В общем быка они ели с перерывами на сон и на то, чтобы сходить в лес, целых три дня и сожрали полностью, оставив после себя только самые крупные кости, а потом отсыпались чуть ли не целые сутки. За время этого сна Эолтан, наконец, снова стал призрачным псом, правда, ужасно довольным после трёхдневной трапезы. И вот ведь что удивительно, большая жратва не прикончила никого из них, но больше всех радовался Буран, который так и сказал:
- Если есть рай для грифонов, то в нём Буран будет есть так каждый день. Хороший был бык, но маленький.
Легар, посмотрев с тоской на своего призрачного друга, не стал материть, как обычно, Светлоликую Аштавию и Темноликого Тавруса, а задумчивым голосом спросил:
- Бур, так где ты спёр бычка?
Грифон, мотнув головой, ответил:
- Там, в деревне возле озера, которая находится на большой поляне посреди тёмно-синего леса. Лес магический, в него лучше не соваться, сожрёт. Деревня большая, красивая, только крестьяне в ней сердитые. Когда я схватил быка, стали стрелять в меня из луков.
Пёс призрак, посмотрев на Легара, спросил:
- Ты считаешь, что нам нужно поселиться там?
- Ну, не в цитадели же, - усмехнувшись ответил рыцарь, - вот там как раз нам теперь делать точно нечего, а этот бык, что бы ты мне не говорил - знамение ночных богов. Никакого другого объяснения я этому не нахожу. Или ты считаешь иначе?
Эолтан засмеялся и ответил:
- Делать мне больше нечего, как считать, братишка. Я же не эконом у тебя, а оруженосец. Вообще- то я был бы не прочь слопать ещё одного бычка, только чтобы был побольше, но думаю, что после того, как Буран спёр его у крестьян, нам в этой деревне уже не будут рады. Скорее всего это был какой-то особый, праздничный бык, а наш проворный крылатый кот спёр его у бедных поселян. Не думаю, что они готовят такое лакомство каждый день.
Легар усмехнулся и негромко сказал:
- А мне плевать на то, какой это был бык, Эл. Главное заключается в том, что ты имел живое тело не шесть часов, а целых трое суток и если это связано только с жареным быком, то уже очень скоро у тебя перед носом будет лежать второй такой бык. Ладно, сегодня отдыхаем после большой жратвы, завтра займёмся сборами, а послезавтра в путь и пусть только эти крестьяне попробуют возразить.
Рыцарь неба не стал говорить, что он сделает с крестьянами, если те начнут возмущаться, да, он, честно говоря, и сам этого не знал, но очень хотел проверить, связано ли недавнее трёхсуточной преображение Эолтана с этим чудесным мясом или же нет. Когда весь скарб был собран и упакован в большие тюки, которые они спрятали в лесу, Легар вскочил на спину Бурану, призрачный пёс пристроился у него за спиной, грифон зажал в клюве здоровенный старинный вертел, между прочим выкованный не простым кузнецом, а настоящим художником, и они полетели в лесную деревню. К десяти утра они
