— Да. Спасибо вам.
Милиционер уходит. Каиров вскрывает конверт. Вынимает из него сложенный пополам листок бумаги.
Вскрытие трупа, проведенное 19 апреля 1944 года, дает основание предполагать, что смерть наступила мгновенно в результате сильного удара в область затылка большим, тяжелым предметом с мягкой поверхностью (возможно, гаечным ключом, камнем, завернутым в тряпку). Последовавшая затем травма грудной клетки и нарушение функции важнейших органов: сердца, легких — могли тоже привести к смерти в том маловероятном случае, если удар в затылок вызвал лишь потерю сознания.
Установить более точную картину смерти почти месяц спустя не представляется возможным.
Наличие снотворных, а также отравляющих веществ в организме не обнаружено.
Каиров спрятал листок в конверт. Последняя строчка огорчала: «Наличие снотворных, а также отравляющих веществ в организме не обнаружено».
Ему все-таки представлялось, что Сизов хлебнул из той фляжки, которую предложил шоферу Дешину. Если же верить Дешину, если верить, что он, приложившись к фляжке, уснул или вообще потерял сознание, то...
А вдруг Дешин врет?
Каиров позвонил по телефону начальнику гауптвахты:
— Здравствуйте! Каиров беспокоит. Доставьте в особый отдел арестованного Дешина.
С психикой у Дешина, видно, не все в порядке. Он не узнает в полковнике того сантехника, который приходил к нему в камеру чинить батарею. Едва ли он прикидывается, играет. Не до игры человеку, приговоренному к смертной казни.
Дешин весь в себе. И взгляд у него без смысла. Страх в глазах есть, а смысла нет.
— Почему вы скрыли, что отправились в рейс четырнадцатого марта в нетрезвом виде? — спросил Каиров.
— Я не скрывал, — вяло ответил Дешин. — Меня никто про это не спрашивал. Сначала в столовой. Потом уже в гараже...
— Сколько?
— Что?
— Сколько выпили в столовой?
— Известное дело... Пол-литра.
— А в гараже?
— Стакан.
— Разве вы не понимали, что совершаете преступление?
— Никак нет, гражданин следователь. Я в десять часов утра вернулся из рейса. Ночь не спал. Мне положен был отдых. А командир автороты отдых отменил, уже когда я выпил бутылку.
— Он не заметил, что вы пьяны?
— С бутылки я не пьянею, — обиженно ответил Дешин.
— Что было дальше?
— Я разозлился, но виду не показал. А решил отдохнуть. И пошел к поварихе, к женщине... Она не то чтобы мне обещала, но намеки делала. Я к ней пришел, а она меня приняла неласково, потому что к ней из села тетка приехала. И стесняла нас... Я поругался...
— Как фамилия этой женщины?
— Не спрашивал. Клавой зовут. Поварихой она в столовой на улице Энергетиков работает.
— Хорошо. Рассказывайте дальше.
— В расстроенных чувствах пришел я в гараж. И на полбутылки сменял запасной баллон шоферу Витьке Орлову.
— Из фляжки, которую вам дал Сизов, много выпили?
— Не мерил. Она железная. Разве увидишь?!
— Понятно... Ну а когда вы очнулись... обнаружили беду, то решили бежать?
— Решил.
— И конечно, прихватили фляжку. Ночи холодные, в горах пригодится.
— Нет, гражданин начальник, забыл я про фляжку. Если бы вспомнил, то взял бы ее с собой. Но тогда она не попалась мне под руку.
— Куда же девалась фляжка? — спросил Каиров.
— Вам виднее...
Встреча в штольне
Резко повернувшись, Чирков поднял фонарик и нанизал темноту на луч света.
Желтый круг с нечеткими, будто размытыми краями покатился по белой ракушечной стене, скользнул на пол, остановился.
— Собака! — засмеялся старшина Туманов.
Дворняга светлой масти беззлобно вертела мордой, стараясь уклониться от слепящего луча. Короткая шерсть ее была примочена каплями дождя. И капли блестели обычно, словно на улице.
— Где-то близко есть выход наружу, — сказал капитан Чирков.
— Возможно, — согласился старшина. — Ну, кабыздох, веди нас, значит, на свежий воздух.
Собака завиляла хвостом, шмыгнула носом и вновь чихнула.
— Дух здесь тяжелый, — сказал старшина Туманов. — Даже псу не по нутру пришелся.
Едва он успел произнести последние слова, как чихнул сам. Чирков тоже почувствовал резкий щекочущий запах, которого еще минуту назад не было ни в штольне, ни в зале.
Подняв фонарик, благодаря чему луч удлинился, Чирков осветил дальний край зала, куда выходили шесть туннелей. Белый дым канатом вытягивался из крайнего левого туннеля и расползался по залу, точно туман.
— Дымовая шашка, — сказал Чирков. — Без противогаза здесь делать нечего. Уходим.
Они проскользнули в горловину штольни и ускорили шаг. Собака опередила мужчин. Повизгивая и чихая, она бежала впереди. Газ расползался медленно и не преследовал их. Без приключений они добрались до отверстия близ трансформаторной будки. Первым выбрался из штольни капитан Чирков, которого подсадил старшина. Потом Чирков вытащил собаку и с помощью ремня — старшину Туманова.
Голубые проблески у горизонта затянула дымчатая пелена. Ветер вновь выколачивал из туч колючий и холодный дождь. День был хмурый, унылый.
— Старшина, — сказал Чирков, — сейчас мы с тобой разойдемся. Ты на попутной машине в рыбоколхоз «Черноморский». Уточнишь, когда скрылась учительница. И скрылась ли вообще... А я возьму в гарнизоне солдат с противогазами. И мы прочешем каменоломню насквозь.
— Ясно, товарищ капитан.
Старшина вышел на середину дороги, остановил едущую навстречу машину. В кабине кроме шофера сидели еще двое солдат.
Туманов сказал:
— Подбросьте до рыбоколхоза.
— Можно.
Старшина Туманов забрался в кузов. Он стал лицом вперед, положив руки на кабину. Капитан Чирков видел, как дождь стегал старшину, большого и широкого...
