изысканностью.
Теперь на крыше гостиницы «Южная» стояли три зенитных пулемета. И маскировочные сети свисали на стены, как покрывала.
Дорожки, парка все были в темных трещинах. Кусты разрослись. Скульптура «Русалка», мытая дождями, сушенная ветрами, казалась сморщенной и постарелой. Татьяна ходила по танцевальной площадке, на которой мокли еще осенью облетевшие листья. Женщина, как всегда, была тщательно напудрена и подкрашена, но синеву под глазами не удалось скрыть. И глаза от этого казались еще больше, чем обычно.
— Вот, — сказала Татьяна. И вынула пачку денег.
— Так много! — сказал Каиров.
— Десять тысяч, — сказала Татьяна. И добавила: — Я написала за них расписку.
— Понимаю, — сказал Каиров. — Говорите...
Он взял ее под руку. И они, словно прогуливаясь, пошли заброшенной аллеей, где стояли облезлые лавочки и прошлогодние листья мусорились под ногами. Она говорила тихо, но очень искренне. И Каиров подумал, что Татьяна, в сущности, неплохой человек, может только избалованный. В последнем виноваты ее красота и мужчины. Впрочем, давно подмечено — нет ничего быстротечнее и ненадежнее, чем красота женщины.
— Вы полагаете, что Роксан убил Сизова? — спросил Каиров.
— Я так поняла... Он не сказал точно. Но можно было догадаться.
— Сизов знал, что Роксан спекулирует продуктами?
— Знал.
— Картина проясняется... Зная о махинациях Роксана, Сизов пытался его шантажировать. Роксан не мог отказать. Он понимал, что отказ означает смерть. Возможно, он тоже дал расписку. В тот самый вечер, когда Сизов оставил Дешина с машиной у трансформаторной будки, а сам пошел к Роксану. Ведь Роксан снимает квартиру в Рыбачьем поселке.
— Я ни разу не была у него.
— Я был. Я сразу подумал об этом. Но хозяйка ничего не могла сказать. Она лишь подтвердила, что Роксан приехал домой около восьми, поужинал и лег спать. Вся беда в том, что и она рано уснула.
— Как?! — ужаснулась Татьяна.
— Нет-нет!.. Хозяйка — старушка. Скорее всего, Роксан вылез через окно. Если так, то убийство Сизова не было случайным, стихийным актом. Видимо давая согласие работать на немецкую разведку, Роксан хотел прежде всего выиграть время. Но Сизов поверил ему. И потерял бдительность. Они пришли к машине. Увидев мертвецки пьяного шофера, Роксан сообразил, что провидение дает ему славный шанс. Выбрав момент, он бьет Сизова гаечным ключом по затылку. Сизов был в шапке. На ней сохранился след удара. Кстати, эксперт, полагая, что Сизов был в фуражке, решил, будто удар нанесен предметом, завернутым в тряпку... Тело он бросает под колеса и спускает машину с тормозов. Он делает одну ошибку — уносит с собой фляжку, в которой были остатки водки.
— Фляжка — ошибка? — удивилась Татьяна.
— Сама фляжка не очень нужна, но ее отсутствие навело на мысль, что на месте преступления был третий человек. Взволнованный происшедшим, он чувствовал необходимость выпить. Может быть и другое объяснение. Не будем гадать, попросим рассказать об этом Роксана.
— Он все расскажет.
— Вы уверены?
— Он сам послал меня к вам. И обещал встретиться с вами по возвращении из Сочи.
— Хорошо. Обождем.
— Я все рассказала, товарищ полковник. А теперь отведите меня в камеру.
— До конца войны? — спросил Каиров.
— До конца войны... — ответила она устало.
— А кто победит? Как вы думаете? Мы или немцы?
— Мы.
— Сидя в камере? Запремся все в камеру и будем ждать, когда кончится война. А кто-то будет приносить нам еду. За нас сражаться... Несерьезный разговор, Таня. Война не состязание джигитов. В ней зрителей нет. Или ты враг, или друг. Раз пришла к нам, давай идти вместе — локоть в локоть...
— У меня не получится, — грустно ответила она.
— Мы поможем. Ты нам веришь?
Она нахмурилась. Покачала головой:
— Чиркову я не верю вообще.
— Мне?
— Вам?.. Ну... Не очень чтобы верю.
— А ты поверь, — попросил Каиров. — Без этого нельзя. Я с гражданской войны в контрразведке. Контрразведка — это наука. Контрразведка — это искусство: Контрразведка — это импровизация. Но еще она... и вера! .Вера в товарищей, вера в справедливость твоей борьбы.
— Вы мужчина. Вас специально учили этому.
— Специально меня не учили ничему. Даже грамоте... Мой отец чистил ботинки на Центральном базаре города Баку. И был уверен, что земля плоская, как лепешка. Я бродил по свету и клевал зерна знаний где придется и когда придется... Единственно, что я понял сразу еще босоногим пацаном, — я понял, что хочу счастья, и для себя, и для людей. А ты, Таня, хочешь счастья только для себя.
Она не возразила. Она ссутулилась, сказала, глядя в землю:
— Люди обо мне не сильно заботятся.
— Даже наш разговор свидетельствует о неправоте твоих слов. За это время я успел бы составить протокол, допросив тебя как немецкую шпионку.
— Что я должна делать? — Она выпрямилась, посмотрела решительно.
— Ждите.
— Кого?
— Человека, который придет с паролем.
— Он убьет меня?
— Скорее всего, нет. Мы примем все меры, чтобы этого не случилось.
— А если он не придет?
— Это из области догадок. Наберитесь терпения.
— Если ко мне придут с паролем, как я сообщу вам?
— Об этом условимся. Сегодня же. До свидания. Не будем выходить вместе.
Каиров скрылся в аллее. Небо было хмурое. Листья не блестели. Чуть покачивались в ожидании дождя. Глухо гудели машины, двигались по дороге в порт. Каиров обождал, пока Татьяна вышла из сада, и только потом пошел к своей машине.
В особом отделе его с нетерпением ожидал Чирков. Первое, что сказал Каиров, войдя в кабинет, было:
— Нужно задержать Роксана.
И услышал в ответ:
— Интендант Роксан исчез. Утром он должен был ехать с автоколонной за продуктами, но на базу не явился, в управление тыла не приходил, дома не ночевал.
— Немедленно обеспечьте охрану Дорофеевой! — распорядился Каиров.
Шифровка
Вызвав командира комендантского взвода, Каиров приказал взять людей и тщательно осмотреть развалины и пустыри в районе улицы, где жила Татьяна Дорофеева. Он предполагал, что если Роксан стал жертвой, то убийца мог поджидать его лишь у дома Татьяны, потому что уже через квартал была площадь.
