Аверкиева Наталья Николаевна (Shelena)
Три лика пламени
По строкам черно-белым
Не нами придуманных замыслов
Мы упрямо чертили своё. Неоправданно-смело?
Нет, оправданно. Даже если: пронзительно-красным…
Никогда не бывали излишне простыми решения,
Без помарок — листы, однозначно-строгими руны…
Мы неспешно сплетали с тобою свои уравнения,
Иль, если хочешь, подгоняли к созвучию струны…
(Shelena)
Три лика пламени
повесть о людях и для людей
Часть первая: Валинор
Глава первая: Хелкорэ — путь Мастера
Тебе цыганка пела и гадала
По тонким линиям твоей руки.
И нагадала: будет город снежный,
Любовь, сжигающая как огонь,
Путь и печаль…
Но линией мятежной
Рассечена твоя ладонь.
Она сулит убийства и тревогу,
Пожар, и кровь, и гибельный конец…
(Эдуард Багрицкий)
… Роды начались внезапно…
Исиль не была целительницей. Рожденная в Благих Землях, она редко встречалась с болью и никогда — со смертью. Даже слово это она знала лишь из рассказов старших родичей, что по зову Великих пришли некогда в Благие Земли, и от рассказов этих веяло порой таинственной жутью. В Обиталище айнуров не было места смерти. Отчего же сейчас, в королевских покоях, Исиль так ясно чувствовала ее присутствие, будто страшная гостья и впрямь прошелестела мимо нее и нависла над резным изголовьем кровати, вокруг которой испуганно и бестолково метались благороднейшие из дев Тириона, пытаясь хоть чем-нибудь помочь королеве Мириэль?
— Да помолчите же! — Властно прикрикнула на подруг Тинвель, старшая, помнившая еще дикие просторы Среднеземья.
Ученица Инид-Утешительницы, супруги Владыки Снов, беспокойно склонилась над впавшей в забытье роженицей, стараясь понять, что же случилось. Ей приходилось принимать роды. Дети рождались и у берегов Куйвиенен1, и в долгом переходе к Великому Морю, но никогда целительница не видела ничего подобного и теперь просто растерялась…Она уже распорядилась послать гонца в Ильмарин2, но надежды, что король и кто-нибудь из младших айнуров прибудет вовремя, почти не было…
— Может, нужно кого-то позвать? — робко предложила Исиль, зачарованно следя, как расползается по белоснежной простыне красное-красное пятно. — Король ведь может…не успеть.
— Кого? — Устало бросила Тинвель. — Все Древние собрались на Таникветиле3, как и правители трех племен, решают — быть войне или нет. Так кого же звать? Линхира, или, может, Раэндира? Мужчинам запрещено видеть таинство рождения, сама знаешь. Да и вряд ли они смогут здесь помочь. Не понимаю… Просто не понимаю…Ребенок лежит неправильно, правда, но она…словно истаивает, не хочет бороться! Я боюсь, что… — Целительница не договорила, взглянув на побледневших подруг.
Юная Линдориэ, дочь Румила Мудрого, подарившего эльдарам письменность, всхлипнула и тут же зажала рот ладошкой. Близнецы Ириссэ и Финриль, встав на колени возле кровати, беззвучно шевелили губами. Взывали к Эру4? К Великим? Эстель — танцовщица, младшая сестра Исиль, рыдала в голос, некрасиво хлюпая носом и вытирая слезы рукавом.
— Прекратите! — Внезапно разозлилась Тинвель. — По живым не плачут!
…Едва держась на ногах, Тинвель прислонилась лбом к прохладной стене. Не смогла. Не удержала. Да будет Единый5 милостив к Финвэ…И к ребенку, потерявшему мать, едва родившись…
— Ой, какая…некрасивая! — Целительница резко обернулась: Ириссэ, осторожно взяв дитя на руки, с удивлением разглядывала его.
— Перестань! Как ты можешь… — Линдориэ покосилась на заботливо укрытое вышитым покрывалом тело.
— Что ты болтаешь! Дай-ка мне! — Тинвель выхватила пискнувший сверток из рук Ириссэ…и огорченно покачала головой. Пытаясь вытянуть с порога Мириэль…и закрыв умершей подруге глаза, она и не взглянула толком на ребенка, убедилась только, что жив. Руки бездумно выполняли привычную работу — перевязывали пуповину, обмывали, пеленали хрупкое тельце. Девочка. Такая маленькая — Тинвель никогда не видела прежде недоношенных младенцев, действительно, некрасивая…как…как маленький лягушонок! Бедное дитя…
— Темнеет! — Вскрикнула вдруг Финриль, стоявшая у окна в надежде разглядеть скачущего к дому короля и его спутников. — Посмотрите, на улице темнеет!
День Валинора померк. На площади перед дворцом слышались крики. Финриль, до половины высунувшись из окна, ахнула: 'Солнце гаснет!'
…Так тьма затмения пала на Благие Земли и узрели Владыки в этом знак, что власти их мятежного собрата в Среднеземье должен прийти конец. И, пылая священным гневом, выступили на войну…
…Так король нолдоров потерял возлюбленную супругу и обрел дочь, и нарек скорбящий отец ей имя «Фэйниель», что значит 'Белая дева'…
Дети беззаботно и шумно играли в пятнашки на склоне Туны6. Устроившийся под деревом Аллан Кователь благодушно наблюдал за стайкой резвящихся эльфят, раздумывая, какие же камни бросить по ободу новой тиары Вэридэ — излюбленные ею бриллианты, или, может, сапфиры, под цвет глаз Королевы, или те и другие вместе…
Листва над головой айнура зашелестела, и поднявший голову Владыка Аллан удивленно воззрился на показавшиеся из кроны старого клена ножки в изрядно разношенных сандалиях. Ножки уверенно нащупали нижнюю ветку…и соскользнули по мягкому лишайнику. Послышался какой-то треск, вскрик, и бесстрашный древолаз свалился в заблаговременно подставленные руки Кователя. Аллан со смешком рассмотрел «добычу» — худенькая девчонка в темно-коричневых штанишках и короткой тунике, когда-то, в глубокой древности, видимо, красной, а теперь пыльно-кирпичной. В снежно-белых волосах запутались кусочки коры. Губы поджаты, светлые брови, почти неразличимые на бледном лице, насуплены. Сопит — точь-в-точь сердитый ежик. В руке зажат лист бумаги, за ухом — чудом удержавшийся грифель. Ну, конечно, Фэйниель, дочь Финвэ. Чудные же развлечения у принцессы нолдоров…
— Безобразим? — Нарочито-строго вопросил Аллан, поставив девочку на ноги, и убедившись, что
