командованием капитана Зайцева. Летчикам было строго настрого запрещено пересекать свои рубежи. Видимо, в высоких штабах еще надеялись на то, что Финляндия не выступит на стороне Германии. Вернувшись с первого боевого задания, капитан Зайцев доложил с заметным волнением в голосе – летал вдоль границы, одним крылом на чужой стороне, самолетов противника не встретил.
Противник первые два дня был неуловим. Лишь на третий день войны, 25 июня, впервые летчики 145 -го ИАП встретились с вражескими самолетами. Во второй половине дня звено, во главе со старшим лейтенантом Соколенковым, вылетело по тревоге на перехват трех вражеских бомбардировщиков. В районе Мурманска по сигналу ведущего звено вошло в облака. В самый последний момент лейтенант Звягин увидел самолеты противника и, развернувшись, в одиночку стал нагонять их (напомним, что радиостанциями наши истребители оборудованы не были). Звягин, не утерпев, с большой дистанции открыл огонь. Вражеские бомбардировщики, спикировав к земле, легко оторвались от преследующего их истребителя.
В этот же день, уже после официального объявления Финляндии о вступлении в войну, летчикам третьей эскадрильи было доверено почетное право первыми пересечь государственную границу. В 17:20 пять «ишачков»: летчики старшие лейтенанты Пискарев, Соколенков, лейтенанты Звягин, Небольсин, ведомые капитаном Зайцевым, вылетели на штурмовку взлетно-посадочной полосы в районе Луостари. Но на аэродроме вражеских самолетов не оказалось, лишь несколько фанерных макетов оживляли пустынный пейзаж. Отчасти с досады, а больше для тренировки произвели две атаки по макетам и развернулись на обратный курс. Уже над своей территорией в районе маяка Мишуково группа снизу была атакована истребителями противника. То, к чему так долго готовились и ждали – случилось – летчики 145-го авиаполка впервые в воздухе вступили в боевое соприкосновение с немецкими самолетами. Встав в вираж, наши пилоты осмотрелись и обнаружили, что их атакуют два «мессера», причем один из них двухмоторный. Капитану Зайцеву в течение боя удалось подбить двухмоторный Bf-110, который с дымным шлейфом вышел из боя 6* . Но, в свою очередь, Bf-109 сбил один И-16 и старшему лейтенанту Соколенкову пришлось выброситься с парашютом из горящего истребителя. Несмотря на полученные ожоги, летчик через несколько дней вернулся в строй.
Первый воздушный бой стал большим событием для всего личного состава полка. Все, кто находился на аэродроме, поздравляли вернувшихся с боевого задания. В центре внимания был капитан Зайцев, каждый старался пожать ему руку и сердечно поздравить с первой победой. Всех участников первого боя называли счастливчиками, по-хорошему завидовали им, наивно полагая, что война не сегодня – завтра закончится, а некоторым летчикам может быть так и не удастся встретиться с врагом.
Желание сразиться с немцами у наших летчиков было настолько велико, что когда на следующий день над аэродромом появилась тройка «худых», нарушая все инструкции и наставления, все кто в это время был на аэродроме, метнулись к своим самолетам и в.течение нескольких минут девятнадцать истребителей прямо со своих стоянок, рискуя врезаться друг в друга, поднялись в воздух. Пилоты «мессершмиттов» дали возможность взлететь первым нашим самолетам и только после этого вступили с ними в бой. Когда же в воздухе стало тесно от И-16, «сто девятые», резко спикировав, на бреющем ушли на свою территорию.
В эти минуты не выдержал искушения и капитан Гальченко, только что вернувшийся с курсов по усовершенствованию командиров эскадрилий в Липецке. Прямо с поезда он направился на аэродром, где в этот момент была объявлена тревога. Не успев представиться командиру полка, Гальченко, бросив свой походный чемоданчик, прыгнул в кабину первого попавшегося «ишачка» и вслед за другими поднялся в воздух. Но, поймав в перекрестие прицела фашистский истребитель и нажав на гашетки – не увидел огненной трассы – самолет не был подготовлен к боевому вылету. Досаде не было предела! Приземлившись, предстал перед командиром с рапортом о возвращении с учебы и о самовольном вылете, за который немедленно получил строгое взыскание.
25 и 28 июня аэродром подвергся первым бомбардировкам. После первого налета жертв не было, так как немецкие бомбардировщики стремились повредить, прежде всего, взлетную полосу. Одна из сброшенных бомб была большой мощности, оставив после взрыва воронку таких размеров, что люди в ней казались муравьями. Целых пять часов потребовалось, чтобы засыпать ее, при этом был мобилизован весь технический состав полка и часть батальона аэродромного обслуживания.
Во втором налете вражеские самолеты после бомбардировки снизились и обстреляли самолеты на стоянках, траншеи и жилые дома. Появились первые жертвы. На аэродроме было убито два человека, были погибшие и среди членов семей летчиков. Прямым попаданием бомбы был уничтожен один истребитель из дежурного звена, лейтенант Громов буквально за несколько секунд до взрыва выскочил из кабины и успел отбежать на 10-15 метров от своего самолета.
Технический состав и многие летчики стреляли из винтовок и пистолетов по атакующим самолетам, стоя в полной рост, не прячась и демонстрируя тем самым свое презрение к врагу, не осознавая, что эта пальба опасна для них самих.
Но удивительно было совсем другое. В то время, когда «юнкерсы» обрабатывали взлетную полосу аэродрома Шонгуй, вдоль нее в несколько ровных рядов стояли незамаскированные истребители двух полков – 145-го и 147-го, около ста самолетов! Это была не просто истребительная авиация военно- воздушных сил 14-й армии, это была вся истребительная авиация на огромной территории от Мурманска до Петрозаводска. Такое количество самолетов невозможно было не заметить, но ни одна бомба не упала на них. Думается, что немецкие пилоты перехитрили сами себя, посчитав, что русские построили огромное количество макетов. Ведь здравомыслящему человеку не придет в голову держать во время войны на одном аэродроме столько самолетов сразу. Но, тем не менее, немецко-фашистское командование в Киркенесе упустило исключительную возможность – одним ударом уничтожить всю армейскую истребительную авиацию на Крайнем Севере и в Карелии.
27 июня авиация противника совершила бомбардировочный налет и на другой армейский аэродром – Мурмаши, на котором в это время производились строительные работы. Немецкие летчики, не веря своим глазам, бомбили абсолютно пустой аэродром, бомбы падали точно на места стоянок наших самолетов.
После бомбардировок семьи комсостава стали срочно вывозить в тыл, КП полка перенесли из стационарного домика в землянку в овраге. Самолеты рассредоточили и замаскировали, а на их место поставили фанерные макеты. Срочно создавалась зенитная оборона аэродрома. 147-й авиаполк спешно перебазировался на другие аэродромы, где на одном из них 2 июля немцам все же удалось уничтожить целую эскадрилью И-15 бис.
Маскировка аэродромов имела чисто показной характер – к самолету прислонялось две-три тоненькие березки. В третьей же эскадрильи ударились в другую крайность – самолеты стали маскировать так, что они стали выглядеть большими кустами, что на фоне песчаного аэродрома еще более демаскировало их. Капитан Зайцев, увидев с воздуха старания своих подчиненных, приказал срочно расшвырять такую маскировку. К тому же, в случае срочного вылета, нужно было еще и время для освобождения самолета от деревьев. Замаскировали деревьями и фанерные макеты самолетов, стоящие в ряд по линейке, но «юнкерсы» на них так ни разу и не спикировали.
На рассвете 29 июня горные егеря горно-стрелкового корпуса «Норвегия», после полуторачасовой артиллерийской подготовки и налета бомбардировщиков, перешли в наступление на Мурманском направлении. Характер боевых действий в небе Заполярья резко изменился. Пикирующие Ju-87, под прикрытием «сто девятых», волна за волной наносили удары по позициям советских войск. Двухмоторные Ju-88 бомбили тылы, населенные пункты и аэродромы авиации Северного флота и 14-й армии.
Весь день летчики 145-го совместно с 147-м ИАП вылетали на штурмовку войск противника в районы активных наземных действий. Над линией фронта возникали скоротечные воздушные бои. В одном из них три И-16 из эскадрильи капитана Гальченко были атакованы пятью «мессершмиттами» и в неравном бою потеряли два самолета, при этом лейтенант И. А. Красильников погиб, а лейтенанту С. П. Михину удалось выброситься с парашютом из сбитого истребителя.
И в последующие дни немецкого наступления штурмовые действия по войскам противника были основной боевой задачей истребительной авиацией 14-й армии. Устаревшие И-15бис и И-153 147-го ИАП использовались в качестве легких штурмовиков, неся под плоскостями бомбы и реактивные снаряды. РС-ы применялись как для стрельбы по воздушным, так и по наземным целям. Летчики 145-го, действуя совместно со своими соседями, прикрывали их над полем боя, а если позволяла обстановка, также штурмовали позиции горных егерей.
5 июля во второй половине дня была поставлена необычная для армейских летчиков боевая задача –
