прекратились, и практически исчезла необходимость в воздушном прикрытии этого района. Зато на других направлениях в авиации ощущалась острая потребность.
В середине июня бакинская группа Еременко была приглашена на аэродром Лос-Алькасарес. Здесь уже находилось немало недавно прибывших из Союза летчиков. С ними главный советник по авиации Лопатин (псевдоним – Монте-Негро) провел совещание, на котором решался вопрос о распределении по местам дальнейшей службы. Неожиданно выяснилось, что среди собравшихся почти никто не летает на И-15, в то время как пилоты воевавшей на этих истребителях эскадрильи подлежат обязательной замене после полугодового пребывания на войне. В преддверии тщательно спланированной Брунетской операции отказаться от использования И-15 было нельзя – самолетов и так недоставало. К тому же этот исключительно маневренный биплан, прозванный испанцами «чато» (курносый), уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Как быть? Лопатин обратился ко всем присутствовавшим с вопросом: кто добровольно желает войти в состав эскадрильи «чатос»? «… Все, потупив глаза, молчат, – вспоминал Якушин. – Кто же согласится перейти со скоростного, хорошо освоенного И-16 на какой-то тихоходный биплан, которого многие даже в глаза не видели? После длительной, затянувшейся паузы поднимается Анатолий Серов и заявляет о своем согласии воевать в этой эскадрилье. Но Серов был испытателем НИИ ВВС, и он знает все самолеты. Он мог сравнивать. Но почему это сравнение оказалось в пользу И-15? Ведь здесь не полигон, а война. Значит… На гадания и размышления времени не было. Встает наш Иван Трофимович и спокойно заявляет, тихим, но категорическим голосом: «Меня и мою группу прошу назначить в эскадрилью И-15». Какое было наше состояние? Наверное, шоковое. Как же так? Почему наш командир не посоветовался с нами, не спросил нашего согласия? Поздно было об этом думать. Совещание закончилось. Мы выходим из помещения, и вдруг сзади меня кто-то обнимает за плечи и говорит: «Миша, не горюй, на этом самолете мы так будем бить фашистов, что перья от них полетят». Это был Анатолий Серов. Он сказал, что Еременко поступил правильно».
В тот же день группу Еременко доставили в район Мурсии на аэродром Арчена. Там уже находились убывавшие в Союз пилоты и изрядно потрепанные в боях их машины. Эти летчики получили солидный боевой опыт, на их счету был не один десяток воздушных боев, они сбивали самолеты противника и участвовали в крупных операциях. Начались оживленные расспросы о сильных и слабых сторонах И-15 и вражеских истребителей, об уровне подготовки, излюбленных приемах немецких и итальянских летчиков. Все это настолько увлекло молодых пилотов, что Еременко был вынужден чуть ли не силком укладывать их спать. С рассвета следующего дня начались усиленные тренировки. В день летчики делали по 5-6 вылетов в пилотажную зону и на отработку воздушного боя. Каждый имел возможность вдоволь «подраться» с товарищами. Учебные бои проходили с азартом, уступать в них никто не хотел. Пилоты группы Еременко все больше и больше убеждались, что на И-15 можно воевать. Через какое-то время они пришли к единодушному мнению, что их командир поступил мудро, приняв предложение Лопатина, а еще – что он доверяет им, потому и взял на себя такую ответственность. Вскоре группа была готова к боям, и за два дня до начала Брунетской операции перелетела на фронтовой аэродром Сото под Мадридом. Там ее встретили остальные летчики эскадрильи: австрийцы Том Добиаш и Вальтер Короуз, испанцы Хозе Редонта и Луис Сардино, серб Бошко Петрович, американец Альберт Баумлер, а также оставшиеся на некоторое время для передачи боевого опыта советские пилоты Кузнецов и Сорокин. Большинство авиаторов получили испанские псевдонимы. Еременко стал Антонио Арагоном, и под этим именем его скоро узнали по обе стороны фронта.
Через день, 30 июня, эскадрилья получила задачу провести разведку всех шоссейных дорог, идущих к Мадриду с западного направления. С утра начались вылеты в составе звеньев, которыми командовали Серов, Рыбкин, Кузнецов. Обнаружить какое-либо движение вражеских войск в сторону Мадрида не удалось, однако в воздухе ситуация накалялась – все чаще появлялись немецкие и итальянские истребители, с которыми происходили короткие безрезультатные стычки. День клонился к вечеру, и эскадрилье оставалось совершить только один вылет. Исходя из складывающейся обстановки, Еременко решил сделать его полным составом. Все 12 самолетов, ведомые комэ-ском, поднялись в воздух и пошли на запад, вдоль дороги, ведущей к Авила. Они спокойно долетели до поворотной точки и направились домой, но в 30-40 км от линии фронта, в районе Толедо, встретились с равным количеством франкиских «Фиатов» CR.32. Принимать бой над чужой территорией было явно невыгодно, да и бензин подходил к концу, но Еременко решил не уклоняться от схватки с противником. Он заранее на земле «прокрутил» со своими подчиненными действия в подобной обстановке, и теперь его эскадрилья быстро перестраивалась в боевой порядок, разворачиваясь в сторону атакующих «Фиатов».
Вспоминает Якушин: «Не буду описывать бой, да это и невозможно. Сцепились двадцать четыре истребителя на небольшом пространстве.
Летчики республиканской Испании. Третий слева – А. Серов, четвертый – И. Еременко
The pilots of republican Spain. Third at the left – A. Serov, fourth – I. Yeremenko
Основные истребители франкистов Heinkel He 51 и Fiat С. R.32
Heinkel Не 51 and Fiat С. R.32 are Frankists' main fighters
Кругом серые бипланы с черными крестами и зеленые бипланы с республиканскими знаками. Горящие самолеты и раскрытые парашюты. Но чьи? Постепенно наших становилось больше, а вскоре в этой круговерти остались только наши И-15. Один из них энергично подавал сигналы пристраиваться к нему. Это был самолет капитана Еременко, который, взяв курс на восток, перестраивал эскадрилью. По ходу разобрались по звеньям, заняв свои места. Посчитали свои самолеты – все на месте. Значит, горели самолеты чужие… После посадки командир, дав нам немного успокоиться и прийти в себя, сделал короткий разбор, похвалил, отметил недостатки. Недостатки? Это в таком классически проведенном бою? Ну, и командир! Как он мог их заметить? Ведь он сам был в свалке как и все – рядовой боец. Да, в таком бою командир действительно становился рядовым, бой часто принимал стихийный характер – ведь тогда не было даже радио. Но… Иван Трофимович был как раз таким командиром, который каким-то непостижимым образом все видел, а летчики всегда чувствовали его присутствие и влияние на ход боя». Сам Еременко сбил в этом бою один «Фиат», а в целом эскадрилья добилась шести побед.
В своих воспоминаниях Якушин подчеркивает, что комэск «… на разборе того памятного боя предупредил нас, чтобы не обольщались легкой победой. Надо ожидать, что предстоят бои, в которых противник… будет иметь численное превосходство». Так и случилось. По мере развития Брунетской операции франкисты перебросили часть авиации с северного фронта, получили пополнения из Италии и, особенно, Германии. В воздухе обозначился численный перевес вражеской авиации, и во всех последующих боях эскадрилье Еременко приходилось драться с большими группами неприятельских самолетов. Появились первые потери. Получив серьезные ранения, убыл в Союз Шелыганов. Вскоре за ним с тяжелыми ожогами отправился Петров. Погиб Карпов, был сбит и попал в плен Баумлер. Одна из воздушных схваток едва не стала роковой и для Еременко. Он сбил «Фиат», но тут же был атакован другим истребителем. Итальянский летчик уже держал в прицеле его самолет, однако находившийся выше Петрович бросил свою машину в пике, и вражеский пилот, опасаясь столкновения, отвернул. Но для спасшего командира серба эти мгновения оказались последними. Его старенький «чато» не выдержал нагрузок при выходе из пикирования и развалился в воздухе… Однако, несмотря на утраты, инициатива оставалась за республиканскими пилотами.
Франкисты использовали Do 17 главным образом для ведения разведки
Mainly Frankist used Do 17 for reconnaissance missions
Июль 1937 г выдался очень напряженным. В ночь с 5 на 6 число республиканские войска начали наступление на большом участке Центрального фронта. Эскадрилья «ча-тос», базировавшаяся на аэродроме Аль-каль-де-Энарес, прикрывала с воздуха Мадрид. Каждый летчик выполнял в среднем по пять вылетов в день. В одном из боев того периода Еременко прорвался через заслон Не 51 и сбил двухмоторный Do 17. Вскоре у него появилась возможность встретиться с пленным немецким пилотом этого самолета. Тот живо интересовался главным образом «техническими подробностями», а именно как республиканские истребители смогли пробиться к его машине через два десятка «Хейнкелей».
Утром 9 июля произошел бой, надолго запомнившийся летчикам обеих враждующих сторон.
