в список кандидатов на папский престол.
Прав был Черини: святые всегда опасны. И совершенно правильно, что признают их только после смерти, потом уж и поклоняться им можно. Да, в жизни они образцовые и добродетельные. Отходя в мир иной, они, конечно, укрепляют рай. Если очень торопиться возносить их на алтарь, может случиться нечто подобное тому, что произошло с блаженной св. Лучией из Нарни (1475–1544; доминиканка), платки которой в крови от стигматов герцог Феррары разослал особо набожным суверенам почти половины стран Европы (герцог за несколько дукатов выкупил блаженную у ее братьев, чтобы она жила в городе). И что?… в черный для нее день стигматы снова закрылись, а бедная Лючия пережила свою славу, запертая в монастыре и забытая всеми…
22
Когда камерленг Святой Римской Церкви в сопровождении двух кардиналов-»счетчиков» прошел этим утром на свое место и начал читать отчет по результатам первого голосования этого дня, составленный архиепископом из Колонии Эрнакулам-Ангамалу, он сразу понял: что-то опять блокирует конклав.
В списке имена были те же: Леопольд Альберт Угамва, Леопольд Альберт Угамва, Леопольд Альберт Угамва, Жозе Мария Резенде Коста, Жозе Мария Резенде Коста, Жозе Мария Резенде Коста, Этторе Мальвецци, Этторе Мальвецци, Этторе Мальвецци… Затем Альфонсо Черини и Вольфрам Стелипин – реже и с меньшим числом голосов. Дисперсия в голосах у ста двадцати четырех голосующих – отсутствовал кардинал Мальвецци – наконец уменьшилась.
Африканец, политик и святой определили для Веронелли последний выбор кардиналов, между тем как другой итальянец и человек с Востока потерялись. И отсутствие Мальвецци, болезнь которого спровоцировал фантазм, не помешало проголосовать за него тридцати семи кардиналам.
Больше нельзя было держать в секрете, что слова Мальвецци оправдались. Перед вечерним голосованием необходимо позвонить Контарини, спросить – как у них.
– Архиепископ из Турина чувствует себя хорошо, Ваше Высокопреосвященство.
– Но он спал? Продолжаются ли… его беседы?
– Какие беседы?
– Ну, как сказать… с этими покойными, которых он видел на краю своей постели?
– Ах, да, Ваше Высокопреосвященство, он всю сегодняшнюю ночь провел в неплохой компании. Сказал мне только, что к рассвету они устали и ушли. Самому кардиналу достаточно для сна совсем немного, и он уже распорядился насчет мессы.
– Не надо ли ему чего?
– Нет, он читал свой часослов, сидя в кресле у окна. Хотелось бы узнать кое-что.
– Что именно, монсеньор?
– Будет ли на втором голосовании в Святой Коллегии голосов больше, чем теперешних тридцать семь?
Нет, Веронелли не хотел заниматься предсказаниями. Осторожность ему подсказывала, что не надо открывать капеллану – чего он сам, камерленг, ждет от будущего, особенно теперь, когда он знает правду вокруг смерти Маскерони. Да и вообще, не хотел он обнародовать свои мысли.
Сообщил официальные результаты, читая протокол, подготовленный кардиналом из Колонии:
– Его Высокопреосвященство кардинал-архиепископ из Дар-эс-Салама, Леопольд Альберт Угамва, получил сорок голосов. Его Высокопреосвященство кардинал-архиепископ из Бразилии, Жозэ Мария Резенде Коста, получил тридцать восемь голосов. За Его Высокопреосвященство кардинала-архиепископа из Турина, Этторе Мальвецци, проголосовало тридцать семь человек. За Его Высокопреосвященство кардинала- архиепископа из Милана, Альфонсо Черини, отдали голоса пять человек. За Его Высокопреосвященство украинского кардинала-архиепископа из Львова, Вольфрама Стелипина, проголосовало четыре человека. Но и на этот раз никто не получил большинства, то есть шестьдесят три голоса, предстоит новое голосование, сегодня после обеда, в четыре часа. Благодарю и прошу во имя Господа Бога Всемогущего, чтобы, наконец, было принято решение, которое на самом деле даруется нам Духом Параклетом.
Муки камерленга заметили все: прежде он результаты голосования не комментировал. Он заметил, что дело продвигается, оставил в стороне критические замечания, сказал о некоторых увертках в процедуре: получены голоса кардиналов, отсутствующих в Сикстинской капелле во время самого процесса голосования. Известно, например, что архиепископ из Турина всегда в конклаве, даже если он временно стеснен в обстоятельствах и отсутствует.
И об отмеченных уловках он намерен был говорить с некоторыми кардиналами в ближайшее время, во время обеда. Собрались: Рабуити, Стелипин, Черини, Шао Гуан из Шанхая, Брэдстрит из Торонто, Дос Анджелес из Мапуту и Виннипег из Нью-Йорка.
Действительно ли Этторе Мальвецци не мог прийти в Сикстинскую капеллу и участвовать в выборах? Согласно законам экклезиастики, которыми руководствуется конклав еще со времен конституции Сикста V,[70] он имел полное право выбирать понтифика.
Враждебно настроенный по отношению к Мальвецци, Альфонсо Черини высказал подозрение: не лицемерит ли Мальвецци – мол, притворяется, симулирует безумие, чтобы привлечь к своей кандидатуре внимание других кардиналов. Архиепископ из Венеции Альдо Мичели в ответ на эту инсинуацию Черини, упрекая его в подозрительности, саркастически заметил:
– Тебе, Черини, должно быть стыдно так говорить! Ты же хорошо знаешь, что Мальвецци не способен к интригам. А даже если бы он мог надеяться на папский престол, то и в этом случае ни за что бы не голосовал сам за себя; в бюллетень его имя первым вписал маронитский архиепископ.
В разговор вступил и Рабуити, но более мягким тоном. Он почувствовал, что наступило время поддерживать епископа из Турина, тем более, что представить на месте руководителя Церковью африканца, так или иначе связанного с демонами, сицилиец никак не мог. Ужас от магии африканца и от испарившейся фрески Микеланджело все еще не оставлял ни итальянцев, ни других европейцев. За этим столом сидел и черный кардинал из Лондона, в прошлом несколько лет помогавший в епархии Палермо. Он тоже вступил в разговор.
– Да, это правда, – и в Лондоне, в таком далеком от некоторых католических традиций городе, монсеньора Угамву вовсе не презирают за магию, наоборот, миллионы людей обычно стремятся к нему. Мне часто приходилось вмешиваться, чтобы помочь им освободиться от… освободить их…
Перекрестный разговор становился мучительным. Последнее высказывание решил разъяснить епископ из Вестминстера. Он с трудом переводил сам себя с английского на итальянский и говорил очень медленно.
– Будем справедливы и отметим: всем известны заслуги Угамвы. Этот человек, обладая даром предвидения, может спасать тысячи людей. Например, высоко оценено это его качество в Англии – благодаря ему удалось предотвратить столкновение двух поездов, мчавшихся с колоссальной скоростью навстречу друг другу. Он тогда позвонил министру железнодорожного транспорта, предупреждая о возможной беде, и спас таким образом сотни людей от неминуемой смерти. Дело было так. Во время утренней мессы где-то под Лондоном он увидел убегавшую тень человека из частной капеллы и прервал обряд. Потом Угамву оглушил пронзительный и безостановочный свист, он принял его, как настоятельную просьбу о чем-то. Свист повторялся и повторялся, но слышал его только Угамва. Он понял, ему подан знак, будто некто (или нечто) посылает сообщение о том поезде. Он ясно «увидел» мчащийся на большой скорости поезд и зеленый светофор на том же пути, по которому должен был проходить поезд из Ливерпуля в сторону Корнуэлла. И ничто этот поезд не могло остановить. Угамва сообщил мне, и я, опираясь на свой авторитет католического примаса, позвонил лично министру и убедил его в точности предупреждения Угамвы о могущем случиться страшном происшествии. Тогда министр вмешался в дело…
Разговор прервала монахиня из Сахеля, она принесла на стол из кухни дворца аппетитный рыбный суп для архиепископа Вильмоса Аппония, кардинала из Эштергома. Похоже было, что этот рассказ произвел очень сильное впечатление на христианскую духовность этого человека, стоящего на вершине Церкви, и, в общем, ранил его. Венгерский епископ разгорячился. Никому, особенно ему, не хотелось соглашаться с действенной силой чуда и волшебства, не являющихся плодом бесконечного доверия Господу, но одновременно являющихся доказательством возможности поверить в Него. Чувствовалась потребность разорвать губительную тенденцию ограничивать веру в источники Откровения – Священные
