мальчишками здоровался за руку. Все было так, пока перед ним не оказалась Надя. В полном смятении девочка опустилась на колени на разостланный специально платок и некоторое время ничего не видела, кроме белого квадратика этого платка. Напротив нее на колени опустился вожатый. Тронутый недетской серьезностью и недетским, почти трагическим выражением лица, Марат торопливо и неловко поцеловал Надю и ощутил одновременно и необычайную чистоту дыхания девочки и растерянность. Никто ничего не заметил и не понял. Игра продолжалась, но Надя и Марат в ней больше не участвовали.
После обеда девочки во второй палате собрались, чтобы уложить вещи. Надя взяла Олин блокнот делегата III Всесоюзного слета и написала на память: «За тридцать дней, проведенных в Артеке, ты стала моей лучшей подругой. Мы обязательно встретимся. Мы должны встретиться».
Едва она успела поставить точку, раздался стук в дверь. Держа блокнот в руках, Оля крикнула:
— Хотите — входите, а не хотите — не входите.
Это была цитата из популярной детской книжки про Пеппи. Все заулыбались. Дверь открылась, и вошел Марат. За плечи он держал какую-то девчонку, худенькую, с большими любопытными глазами. Волосы у «ее были коротко, по-мальчишески, острижены, но одета она была не в артековскую форму, а в короткую кофту и джинсы с бахромой. На шее болтался кусок янтаря на цепочке.
Все очень удивились, что вожатый так вольно обнимает за плечи девчонку. А он сказал спокойно и ровно:
— Девочки, познакомьтесь, это моя жена Таня.
Если бы Марат стал на голову и закукарекал, это удивило бы меньше, чем появление в Артеке его жены. Да и не похожа она была на жену.
Надя ошалело смотрела на Марата и на его спутницу в джинсах и не могла поверить.
— Надя, — попросил вожатый, — накажи Тане свои рисунки.
По глазам девочки было видно, что, оглушенная неожиданным сообщением, она не расслышала просьбы.
— Да, пожалуйста, если можно, — улыбнулась обворожительно Таня. — Мне муж много писал о вас в Вологду.
Надю удивило слово «муж» так же, как слово «жена». Она подумала: «Почему в Вологду? Он же из Москвы». Девочка не знала, что жена Марата — актриса, что она два месяца пробыла в Вологде со съемочной группой и приехала в Крым провести остаток лета.
Пауза затягивалась и становилась неловкой. Улыбка погасла на губах Тани. Она вопросительно повернулась к мужу.
— Надюш, что же ты? — оказал он.
Девочка поспешно наклонилась над папкой, развязала тесемки и отошла в сторону.
Почти все ребята уехали в тот же день. Осталась Рита, несколько девчонок из третьей палаты, несколько мальчишек из первой и среди них Тофик Алиев. После ужина он нашел Надю и а берегу моря у больших камней. Он весь день наблюдал за ней издалека, но не решался подойти, потому что она была пугающе печальна. И сейчас, выглянув из-за камней, он настороженно спросил:
— Мне уйти?
— Тофик? Как ты меня нашел?
Она обрадовалась ему, но не перестала быть печальной.
— Ты почему такая, чаби-чараби?
— Какая?
— Чуть не плачешь.
— Астронавтов жалко, — тихо ответила она.
— Каких астронавтов?
— А вон видишь? — Она показала на бледную, быстро исчезающую полоску, прочерченную в небе упавшей звездой.
— Вижу, пролетела…
— Понимаешь, два астронавта… Они летели к далекой планете. Неважно, как их звали. Девушка и парень. Им не повезло. Корабль взорвался. Так получилось, что они не погибли. Скафандры выдержали, и их выбросило в космос. Да, выжили, — добавила она, словно предупреждая возражение. — Девушка полетела к земле, а астронавт-парень — в открытый космос. Она была обречена сгореть в атмосфере земли, а он — замерзнуть в космосе. Пока расстояние между ними было небольшое, они переговаривались по радио. Потом перестали слышать друг друга и летели в разные стороны в полном безмолвии. И девушка сгорела. Вошла в атмосферу и… А в это время на земле шел мальчик с мамой. Мальчик оказал: «Мамочка, смотри, звезда упала». А мать ему ответила: «Дурачок, загадай скорее желание, оно обязательно исполнится».
И Тофик не осмелился спросить: сама она сочинила эту историю или же прочитала где-нибудь. «Скорее всего сама», — подумал он, потому что почувствовал вдруг себя на месте астронавта-парня, который навсегда расстается с девушкой. Да, это они, артековцы, разъезжаются и разлетаются в разные стороны, чтобы никогда больше не встретиться.
— Надь, а как звали ту девушку? И того астронавта-парня?
— Это неважно.
— На какую букву? — пристал Тофик. — Ну, скажи?
И вдруг увидел, что Надя заплакала. Он растерялся. Ему захотелось крепко прижать ее к себе и приласкать, как это делают взрослые люди. Но они все еще были детьми, и Тофик осмелился только легонько погладить девочку по плечу.
— Не надо, — тихо попросил он, — не плачь.
«Она плачет из-за меня, конечно, из-за меня, чаби-чараби, — решил он, и сердце замерло от сострадания и счастья. — Наверное, астронавта зовут Т. А. — Тофик Алиев».
Но мальчишка ошибался. Астронавта звали иначе.
Глава VII. КЮДИ
«Милая моя Олечка, — написала она в Павлодар. — Многое изменилось за эти месяцы. Произошел какой-то перелом. Во многих вещах разочаровалась, а некоторые воспринимаются сейчас с новым радостным интересом. Даже послушаешь, о чем говорят малыши на улице по дороге в школу, и улыбнешься. Так любопытно и интересно».
Это было какое-то особенное чувство растворимости в мире, прозрачности, словно она перешла из одной субстанции в другую и не шагает по улице, а растекается световым потоком.
Декабрьский ветер подметал середину улицы, троллейбусы и автобусы шуршали шинами по голому асфальту. Снег лежал только на крышах домов и во дворе музея. Да по переулку мимо гравюрного кабинета летело, закручиваясь, колючее облако поземки. На переходе оно ударилось о толпу людей, в которой была Надя, и рассыпалось, заставив всех поежиться.
Надя перебежала двор музея, поднялась по ступенькам, двумя руками потянула на себя тяжелую дверь. Она первый раз открывала ее сама. В какую-то долю секунды подумала, что не справится и придется кого-нибудь просить, но дверь открылась, и она проскользнула внутрь, в теплый сумрак вестибюля.
Небольшая очередь у кассы была настроена весело. Наде было знакомо это ощущение праздничного
