действует очень быстро, всего через двадцать секунд. А через несколько минут наступает полный наркоз. Но продолжим фильм. Итак... Человек отворачивается, чтобы не вдыхать усыпляющих испарений. Впрочем, циклопропан тяжелее воздуха и стекает в приоткрытый рот Каменова. Так проходит несколько минут. После этого человек медленно отходит, стараясь не скрипеть половицами, и приближается к двери, ведущей в соседнюю комнату. Слава богу, она открыта. Он заглядывает в нее и снова вслушивается. Там, в углу, продолжает звучно храпеть хозяин. Комок ваты нависает над его лицом. Здесь дело проще. Лютичев спит с открытым ртом, дышит глубоко, усиленно поглощая усыпляющие пары. С этого как будто хватит. Теперь он будет беспробудно спать до самого утра. Человек возвращается в комнату, где лежит Каменов. Вторая доза усыпляющей жидкости. Можно даже оставить вату на губах Каменова — переборщить не страшно.
Человек подходит к окну, глубоко и бесшумно вдыхает прохладный чистый воздух. Не хватает еще, чтобы и он здесь заснул. Дурнота проходит. Он снова склоняется над Каменовым. Толкает его. Сначала легонько, потом сильнее. Готов! Надо действовать. Человек вынимает бритву, берет левую руку Каменова и сильным, жестоким ударом вонзает острие. Кровь хлещет струей. Но убийца предусмотрел это и бережется, чтобы не запачкаться. Потом он опускает руку на одеяло, тщательно стирает с бритвы свои отпечатки носовым платком и кладет ее в правую руку Каменова. Убирает вату, осматривается — не оставил ли случайно каких следов. Но все в порядке. Окна широко открыты, и к утру слабый специфический запах циклопропана совсем исчезнет.
Убийца взбирается на окно, легко спрыгивает на газон, ногой обламывает несколько стебельков. Он наклоняется и собирает их, потом вытаскивает перочинный нож и осторожно разравнивает землю, на которую ступил. Теперь можно уходить. Убийца идет по выложенной плитками дорожке. У калитки останавливается, оглядывает улицу, запирает за собой калитку и исчезает в ночи.
Ковачев замолчал. Теперь была очередь за полковником. Остановив взгляд на разбросанных по столу фотографиях, Марков потер бороду тыльной стороной руки.
— Гм... — пробормотал он, наконец, неопределенно. — Ты как будто сам там присутствовал. Как литературное произведение, твой сценарий хорош, ничего не скажу. А теперь факты, пожалуйста.
Такой поворот не удивил Ковачева. Он не раз слышал любимую сентенцию полковника: «Дайте мне опорные факты, и я его поймаю, как сказал Архимед». Факты были наготове. Он сжато изложил их: рассказал о двух своих разговорах с Лютичевым, о найденных следах, о заключении медицинской экспертизы.
Ковачев понимал, что всех этих доводов еще недостаточно, чтобы считать версию об убийстве окончательной и бесспорной. Поэтому, вернувшись от Лютичева, он потребовал дополнительного освидетельствования трупа, который находился в морге. Действительно, в мозговой ткани покойного были обнаружены несомненные следы циклопропана. Этого было достаточно.
Скептическая улыбка полковника растаяла, после того как он узнал о результате химического анализа мозга.
— Ну, что вы скажете о первом шаге, товарищ полковник?
Ковачев не любил подчеркивать своих успехов ни перед кем и меньше всего перед Марковым. Да и слишком рано было радоваться и торжествовать. Приоткрылась только первая дверь к истине. Дверь, за которой начинался никому неведомый лабиринт. Но полковник частенько ехидничал по адресу своих сотрудников и так язвительно, что сейчас, прочтя удивление на лице своего начальника, Ковачев не стерпел, чтобы не поддеть его.
— Когда говорят факты, полковники молчат, — ответил ему многозначительно Марков. — Это, конечно, не означает, что у меня нет вопросов. Они есть. Кто убийца? Почему он убил Каменова? Какую роль играет во всем этом найденный передатчик? Почему он не фигурирует в твоем «фильме»?
— Вы ведь потребовали, чтобы фильм был документальным. Кроме того, ждите следующих серий.
— Да. Конечно. А сейчас поговорим серьезно. Хватит психологических эффектов, хватит сценарных приемов. Я согласен, что Каменов был убит. Но произошло ли это в связи с радиопередатчиком, с убийством Якимовой или по какой-то другой причине?
— Знаете, что произвело на меня самое сильное впечатление во всем этом деле?
— Обнаружение передатчика?
— Нет, не это.
— А на меня, должен тебе признаться, это производит самое сильное впечатление. И тебе советую о передатчике не забывать.
— Конечно. Но прежде всего нужно открыть, кто убийца Каменова, Якимовой...
— Значит, ты не веришь, что ее убил он?
— Об этом еще рано говорить. Но одно обстоятельство бросается в глаза: оба убийства — словно бы дело одной и той же закоренелой в преступлениях руки. В случае с Каменовым это совершенно очевидно. Но возьмем удушение Якимовой — тот же стиль. Влахов первым обратил мое внимание на это обстоятельство. Потом я говорил с врачами. При удушении смерть наступает вследствие остановки дыхания, или по- медицински — асфиксии. Для этого обычно нужно минут десять. Это время предполагает возможность борьбы. В результате — следы этой борьбы на теле, обстановке, шум... Смерть может наступить и быстрее, как это бывает при повешении, когда мгновенно прекращается приток крови к мозгу. Нужна особая сноровка, своего рода профессионализм, чтобы добиться такого эффекта при удушении рукой. Такой сноровки не было у Слави Каменова. Нет, удушение Якимовой — дело опытного, ловкого убийцы. Это не убийство из ревности.
— Ты не чувствуешь, как уходишь от главного? — заметил Марков. — Не торопись. Разумеется, мы должны заняться и убийством Якимовой. Внимательно ознакомься с ее жизнью и подумай, кто был заинтересован в ее смерти, а также и Каменова. Если, конечно, один и тот же человек убил их обоих. И снова напоминаю тебе — не забывай о передатчике.
— Я не забываю. Но, по-моему, путь к нему — это путь к убийце.
После разговора с полковником Ковачев ушел в свой кабинет и снова занялся изучением дела. Примечание судебно-медицинской экспертизы, на которое он вначале не обратил внимания, давало основание полагать, что в деле могут быть и другие моменты, значение которых поначалу ускользнуло от него. Он читал его, перелистывал, разглядывал многочисленные фотографии, стараясь представить себе картину преступления.
Вопрос о том, почему Каменов не проснулся, когда ему перерезали вены, был уже выяснен.
Положение с делом об убийстве Якимовой, однако, было гораздо сложнее. Доказательства в пользу и против версии, что убийца — Каменов, находились, можно сказать, в равновесии. Проблема заключалась в том, на какую тезу опереться.
Что, в сущности, давало основание предполагать, будто Каменов убил Якимову? Его ревность.
Только у него из всех известных следствию лиц были мотивы совершить это убийство. Достаточно ли поездки Якимовой в Бояну с другим мужчиной, чтобы он решился на такое преступление? Может быть, какая-то трагедия в их отношениях назревала раньше, хотя окружающие, в том числе Доневы и Григоров, об этом не подозревали? Этот вопрос нужно изучить внимательно.
Большую роль играет то обстоятельство, что у Каменова нет алиби. Где он находился с десяти до двенадцати часов вечера в воскресенье, как раз когда была убита Якимова? Предполагается, что он был с ней. Но так ли это? Точных данных, что они встретились, нет. Если бы ему не позвонили и он остался дома, тогда Каменов мог бы засвидетельствовать свое алиби. Но может быть, в этом случае Якимова была бы жива!
Как ни крути, тот факт, что Каменов не явился в милицию, что он прятался, говорит, несомненно, против него. При первой же возможности он снял свои деньги со сберкнижки, значит, сознательно готовился скрываться. С какой целью? И почему он сказал Лютичеву, что в четверг уйдет от него? Может, нашел другое, более надежное убежище? Или же обеспечил себе побег за границу? Может быть, соучастники пообещали ему что-то, чтобы усыпить его бдительность, и ликвидировали.
Прав полковник Марков: передатчик — самая серьезная улика против Каменова, доказывающая, что он занимался преступной деятельностью и от него можно было ожидать всего.
Но нельзя забывать или недооценивать факты, которые говорили в его пользу.
С другой стороны, способ удушения был, несомненно, не типичен для убийства из ревности, хотя это
