С 1837 года и почти до самой смерти (умер он в 1851 году) адмирал Лазарев командовал Черноморским флотом. Он воспитал блестящую плеяду прославленных адмиралов — Г. И. Бутакова, В. И. Истомина, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, снискавших впоследствии неувядаемую славу во время героической обороны Севастополя…
Адмирал Беллинсгаузен скончался годом позже Михаила Петровича Лазарева — в 1852 году. Тринадцать последних лет он был главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором Кронштадта. И каждый год выходил в море, командуя Балтийским флотом.
В Кронштадте он пользовался общей любовью и офицеров, и матросов. Он остался тем же отцом- командиром, терпеливо вникавшим во все мелочи матросского быта. При нем, например, были насажены огороды для снабжения экипажей свежими овощами. Он добился увеличения мясного пайка для матросов, настоял на постройке новых казарм, госпиталей.
Тогда же началось озеленение Кронштадта, и памятник Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену стоит сейчас в сквере, когда-то им созданном.
После смерти адмирала на столе в его кабинете была найдена записка: 'Кронштадт надо обсадить такими деревьями, которые цвели бы прежде, чем флот пойдет в море, дабы на долю матроса досталась частица летнего древесного запаха…'
Глава 7
Генерал от географии
Нередко рядом с фамилией того или иного путешественника ставят эпитеты 'замечательный', 'выдающийся', 'прославленный', 'великий'. Но только Пржевальского называли путешественником гениальным.
По Центральной Азии он прошел 29 585 километров. Почти кругосветное путешествие! Прибавьте сюда тысячи километров Уссурийской тайги, многие тысячи километров радиальных маршрутов.
Он пересекал безводные пустыни, где только кости верблюдов отмечали следы заброшенных караванных дорог. Он впервые достиг верховьев Желтой реки — Хуанхэ, верховьев Голубой реки — Янцзы и вышел к берегам таинственных озер Кукунор и Лобнор. Он стал первым исследователем веками недоступного для европейцев заоблачного Тибета.
Пржевальский открыл десятки видов животных, больше двух сотен видов растений. Несомненно, он сделал многое из того, что не удавалось ранее никому! Но…
Но правомерно ли вообще подобное сочетание слов — путешественник гениальный? Ведь путешественниками становятся, а гениальными рождаются.
Впрочем, сам Николай Михайлович как раз и утверждал: 'Путешественником нужно родиться…'
Он родился в селе Кимборы Смоленской губернии 31 марта (12 апреля) 1839 года. Отец его умер, когда старшему сыну Николаю было всего семь лет. Мать — Елена Алексеевна осталась с тремя детьми.
Много лет спустя расскажет Николай Михайлович о своем детстве, о любимой 'мамке' — крепостной Макарьевне, о влиянии на него дядьки, брата матери, страстного охотника.
'Рос я в деревне дикарем, воспитание было самое спартанское, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье'.
Страсть к охоте он сохранил на всю жизнь. Именно страсть. 'Я очень хорошо помню много таких охотничьих похождений, которые с холодной точки зрения могли показаться явным безумием, но которые совершенно оправдываются в глазах охотника', — писал Николай Михайлович. Однажды во время разлива он по плечи в воде перебрел речку, а потом, раздевшись, подползал к уткам по обледенелой земле. В другой раз с одним патроном в стволах подпустил раненого медведя на четыре шага и свалил его у самых ног. В самые критические моменты он умел сохранять полное хладнокровие. О меткости его ходили легенды.
Несомненно, охотничьи приключения и породили страсть к путешествиям, стали прекрасной подготовкой к экспедиционной жизни…
В 1855 году Пржевальский первым учеником окончил смоленскую гимназию. Перед ним открывались многие дороги, но он поступил вольноопределяющимся на военную службу. Сам Николай Михайлович позднее объяснял свое решение так: 'Героические подвиги защитников Севастополя постоянно разгорячали воображение 16-летнего мальчика, каким я был тогда'. Он мечтал о подвигах, но действительность оказалась совершенно непохожей на любимую книгу 'Воин без страха', которой он зачитывался в гимназии. Вместо подвигов — муштра, по вечерам — карты.
Юнкера и вольноопределяющиеся должны были ежедневно собираться на строевые занятия: один, проиграв мундир, приходил в разорванном халате, другой без сапог, а третий в сюртуке без рукавов.
Казенные деньги, выдававшиеся на продовольствие, пропивались. Пржевальский, уклоняясь от кутежей, все больше времени проводил на охоте, собирал гербарий, всерьез занялся орнитологией. Став уже прапорщиком, он передал начальству рапорт, в котором просил, чтобы его перевели на Амур… Вместо ответа — трое суток ареста.
После пяти лет службы Николаю Михайловичу удалось поступить в Академию Генерального штаба. По окончании учебы он был направлен в Полоцкий полк. Еще в академии Пржевальский подготовил курсовую работу 'Военно-статистическое обозрение Приамурского края'. Рукопись представил в Русское Географическое общество, и его избрали в действительные члены общества. А вскоре Николай Михайлович начал преподавать историю и географию в Варшавском юнкерском училище.
Лектором он был прекрасным. Пользуясь своей феноменальной памятью, мог цитировать наизусть целые страницы из дневников любимых путешественников. Говорил увлеченно, страстно.
Пожалуй, именно тогда, в юнкерском училище, он сформировался как географ широкого профиля.
— География — это землеописание, — утверждали географы старой школы.
— География — наука о Земле, — настаивал Пржевальский. И это был принципиальный, если хотите, философский спор.
Как образуется роса? Что такое облако, гром, молния? Как возникают течения в океане? Что мы знаем о внутреннем строении земного шара? Почему параллельны противоположные берега Атлантического океана?
Николай Михайлович стремился не только сообщить географические факты, но и показать их причинную связь, взаимозависимость, совокупное влияние на органическую жизнь на Земле. Несомненно, скромный преподаватель юнкерского училища разбирался в географии значительно лучше многих своих ученых критиков.
В 1867 году были опубликованы 'Записки всеобщей географии для юнкерских училищ', подготовленные Н. М. Пржевальским. К этому времени он уже добился, наконец, перевода в Восточную Сибирь.
'Дикость, ширь, свобода бесконечно мне понравились', — писал Пржевальский. Тысячи километров проплыл он по Амуру, по Уссури, прошел по Уссурийской тайге.
'Как-то странно видеть это смешение форм севера и юга… В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, и тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглов Бенгалии'.
Освоение этих богатейших краев в то время только начиналось. В селе Хабаровка (нынешнем Хабаровске) было 111 домов, во Владивостоке — около 50. Царское правительство заселяло Дальний Восток неимущими крестьянами из нечерноземных губерний, беднейшими забайкальскими казаками, отставными солдатами и матросами, каторжниками, выслужившими срок своих работ. 'Голод и нищета с различными пороками, всегда им сопутствующими, довели это население до полного морального упадка, заставили его махнуть на все рукой и апатично покориться своей злосчастной участи', — с горечью писал Николай Михайлович.
Административные злоупотребления чиновников, с которыми то и дело приходилось сталкиваться,
