— Солдаты искали повсюду, но так и не нашли индейца, убежавшего с ребенком. Воину нетрудно соорудить какое-нибудь примитивное оружие после побега, но он был сильно избит, а без пищи и лошади они с ребенком, скорее всего, погибнут. Их смерть — благословение, на мой взгляд. Любой разумный человек понимает, что в этой стране невозможно развить полный потенциал, пока останется жить хотя бы один из этих ужасных дикарей, и я, например, полностью поддерживаю политику их истребления.
Теодосии вспомнилось глубокое сочувствие и полное понимание Романом Маманте. Команчи, о котором говорил Хэммонд, мог быть и не Маманте, но это ничего не меняло, разве что подчеркивало бездушие Хэммонда-аристократа.
— Ты не согласна, Теодосия? — Улыбаясь, Хэммонд промокнул уголки рта белой в красную полоску салфеткой.
— Конечно, Хэммонд, не согласна, — парировала она. — Более того, считаю, что у тебя отсутствует чувство сострадания, что крайне тревожно.
Он чуть не подавился.
— Сострадания? К индейцу?
С возрастающей тревогой она все лучше узнавала Хэммонда Чарльза Александра Ллевеллина. Неужели ей действительно хочется, чтобы этот бессердечный мужчина стал отцом ребенка, которого она вручит доброй нежной сестре и ее мужу? Что, если он унаследует жестокость отца?
— Индейцы — люди, Хэммонд, а не животные, которых можно уничтожить по желанию белых людей. Они обладают теми же качествами, что и другие человеческие существа, а их гордость непередаваема. Никто не может радоваться убийству таких гордых людей и тем более призывать к уничтожению целой расы. Боже мой, как ты можешь спокойно рассуждать о смерти младенца, Хэммонд! Невинного ребенка!
— Но я…
— И если мы коснулись темы твоих личных суждений, пользуясь возможностью, скажу, что умение Романа виртуозно владеть оружием — не глупое жонглерство. Вам, сэр Голубая Кровь, неплохо бы овладеть таким же искусством, каким владеет он. Более того, хочу, чтобы ты усвоил: Роман Монтана — не дикарь, а человек, чья доброта достигает такой поразительной глубины, что, боюсь, выходит за пределы твоего понимания.
Хэммонд покраснел от злости.
— Ты превозносишь этого невоспитанного мужика!
Теодосия повернулась к нему спиной, и ее внимание переключилось на открытое поле, лежащее впереди: оранжевые, синие и лавандовые полевые цветы ярко выделялись среди высокой густой травы. Солнечные лучи будто покрывали золотом все, к чему прикасались; несколько ласточек скользили прямо над цветами, летая так низко, что, казалось, вот-вот заденут крыльями за траву.
Горячий бриз подул на нее, усиливая громкий треск кузнечиков; на секунду прислушавшись к резким звукам, она глубоко вдохнула душный воздух, почувствовав, что он особенно сильно напоен ароматом кедра.
Ощущение пока еще неосознанного ужаса пробудилось в ней.
— Теодосия, — кипел Хэммонд, — мои друзья продолжают путешествие без меня, потому что мы заключили соглашение. Я истратил уйму денег, сняв хижину и оплачивая доставку еды. Настаиваю на выполнении условий заключенной между нами сделки.
Не обращая внимания на его гнев, девушка продолжала вглядываться в поле. Тревожное предчувствие все возрастало. В голове до мельчайших деталей восстановился разговор с Романом.
— Мистер Монтана? В отношении дождя — как вы узнали?
— Птицы летали низко над землей, мисс Уорт. Звуки резче, и все пахло сильнее, чем обычно. Три верных признака дождя.
Она сопоставила: ласточки над лугом; треск кузнечиков; сильный запах кедра, и взглянула вверх — надвигалась гроза.
Она — под деревом.
На пикнике.
Теодосия, как безумная, вскочила с земли и побежала. В тот же миг черные тучи закрыли солнце, темная тень опустилась на землю и угрожающий трезубец молнии расколол зловещее небо.
Она ничего не видела сквозь пелену слез — бежала и бежала, не имея понятия, куда именно. Хэммонд едва поспевал за ней.
— Теодосия! Остановись!
Она слышала его голос, но резкий грохот перекрыл его. Ей показалось, что это гром, пока не увидела пять белых лошадей, выскочивших на луг, и на каждой — одетых в черное всадников.
— Теодосия! — снова закричал Хэммонд, продолжая бежать за ней, но остановился, как вкопанный, когда увидел пятерых мужчин верхом на лошадях. Ужас парализовал его — он был достаточно наслышан о бандитах, чтобы сразу узнать их. — Теодосия, это банда негра Бланко!
Забыв о существовании Теодосии, он повернулся и побежал в направлении города.
Теодосии уже не хватало сил на отчаянный бег. Боязливо оглядываясь, она увидела, что Хэммонд оставил ее одну — под небом, продолжавшим испепелять землю угрожающими молниями, на милость пяти преступников, мчавшихся ей навстречу.
Рокот грома сопровождался стуком лошадиных копыт. Когда эти жуткие звуки раздались рядом, она из последних сил побежала. Дождь намочил юбки, намокшая ткань облепила ноги, замедляя бег.
Трещали молнии, всадники стремительно приближались. Увидев Волшебную гору, Теодосия побежала к ней. Там упала лицом вниз, окруженная бандитами.
— Вставай, женщина.
Молнии продолжали сверкать, сопровождаемые ужасным громом, сотрясающим землю. Слезы смешивались с дождем.
— Я сказал, вставай!
Мгновение спустя она почувствовала, как сильные руки схватили ее за талию и поставили на ноги. Теодосия разглядела на лбу мужчины зазубренный шрам, такой же зигзагообразный, как молния.
Он толкнул девушку на склон холма.
— Гляньте-ка на эти большие карие глаза. И титьки тоже ничего себе. А волосы цвета нашего золота. Миленькая пташка, а?
Четверо других спешились. Из-за слез и дождя Теодосия едва различала их — какие-то черные расплывчатые пятна надвигались на нее.
Она молила Волшебную гору, как живое существо. Желание — первое в жизни — наполняло каждый уголок ее сердца.
Мужчины сгрудились вокруг нее, лапая руками, как ей казалось, миллионами рук. Дрожа от страха, девушка готовилась к смерти. Закрыла глаза, но молнии все равно ослепляли ее.
Раздался треск ткани, за ним — грохот грома, потоки дождя сбегали по ее обнаженной груди. Вдруг шум дождя разрезали пистолетные выстрелы. Теодосия ахнула в ожидании боли от вонзающихся в ее тело пуль, но ничего не почувствовала, кроме капель дождя, падающих на грудь.
Два бандита рухнули на землю рядом с ней — один с усами, другой со шрамом на лбу. Кровь забрызгала ей руку и юбку.
Сквозь плотную пелену дождя к холму скакал серый жеребец, вдавливая землю и оставляя позади себя фонтаны грязи. Верхом на необычном коне, вытащив оба пистолета, с развевающимися, словно знамя, длинными волосами мчался посланник загаданного ею желания.
Роман Монтана.
ГЛАВА 16
Ярость направляла Романа, когда увидел, как банда Бланко прижала Теодосию к склону холма. Тогда он поклялся, что через несколько минут они превратятся в покойников.
Удерживаясь лишь силой ног на Секрете, он отпустил поводья и прицелился, не беспокоясь, что