которое он подарил ей, — не имело значения, что еще не знала, как это делается, но была уверена, научится.
Сползла с его колен и села перед ним, обхватив руками за талию, нежно потерла большими пальцами твердый живот, взглянула вниз.
— Роман, копье полностью устремляется из воды. Откинув голову, он рассмеялся.
— Да, старый миг страсти, определенно, делает выпад, а?
Осторожно взяла его в руку, наслаждаясь мягким стоном, вырвавшимся у Романа.
— Пульсирует.
— Мужские органы имеют обыкновение делать это, когда их касается красивая женщина.
Она улыбнулась.
— Собираюсь провести эксперимент, Роман. Многозначительный тон ее голоса воспламенил его.
— Какой еще эксперимент?
— Во имя науки — сексуальный, — добавила она, крепче сжимая его. — Доказано, что раскаленные шипы имеют способность пульсировать, но сейчас попытаюсь узнать, что еще они могут делать.
Он не мог ответить сразу, стиснул зубы, делал глубокие вдохи, пытался думать о чем угодно, кроме того, что она говорила, делала, собиралась делать.
В конце концов, проговорил.
— Теодосия, вот-вот взорвусь в твоей руке, — предостерег он.
Она увидела напряженное выражение его лица.
— Но я еще ничего не сделала.
— Тебе и не надо. Одна лишь мысль… ощущение твоей руки… Бога ради, женщина, лишь звук твоего голоса сводит меня с ума.
— Ты выглядишь так, словно тебе ужасно больно.
— Так и есть.
— А, значит, поищу лекарство.
Он удерживался за каменистое дно ручья, когда она начала скользить вверх-вниз — не было сил сдержаться, хотелось, чтобы происходило медленно, а произошло быстро.
Когда он прижался к ней, Теодосия встала на колени, прижавшись грудью к его груди, не замедляя ласки. Он зажал ее бедрами, поймал руку. Горячее, твердое, пульсирующее — ее взгляд отмечал каждую черточку мужского лица, чувствуя начало освобождения, продолжала ощущать его силу в своей руке.
Наблюдение экстаза этого чудесного мужчины было самым прекрасным из того, что ей когда-либо доводилось видеть. А сознание отмечало, что это она дала ему такое наслаждение — глубокое счастье вырывалось из самой ее души.
— Теодосия, — прошептал Роман. Тяжело дыша, спрятал лицо на груди девушки, чувствуя ее сердцебиение. Океан чувств охватил его, он пытался дать им определение, но не мог сконцентрировать внимание на чем-то определенном.
Боже, как хорошо. Ему подарили эту радость — хотелось обнять ее как можно крепче, но остановился, вспомнив свою силу.
С нежностью снова усадил ее на колени и покрыл нежными поцелуями шею и плечи.
— Необязательно было делать это.
— Мне хотелось.
— Почему?
«Вот он, снова тот маленький мальчик, — подумала она, — ребенок, который отдавал, но ничего не получал».
— Роман, — проговорила она, гладя мускулы его рук, — ты доставлял мне удовольствие в прошлом. Мне было приятно доставить удовольствие тебе. Уверяю, я стала такой же счастливой, как и ты.
Ее слова коснулись, нашли и согрели какие-то глубокие струны, скрытые так далеко, что невозможно было понять, где они.
— Спасибо.
Она перебирала его волосы, любуясь видом своих бледных пальцев, затерявшихся среди густой черноты.
— Не за что, — прошептала она, затем надолго замолчала.
— О чем ты думаешь, милая? — спросил Роман. Она зачерпнула ладонью воды, вылила ему на плечо, залюбовалась тем, как прозрачные струйки пробежали по мускулам груди.
— Думала над определением слова «забава», которое означает «веселит или радует», а также — «игривый», часто шуточный поступок или высказывание. Решила, однако, что нельзя считать это определение правильным.
Он поднял голову и заглянул ей в глаза.
— Хочешь сказать, что собираешься изменить значение слова?
Она кивнула и подтянулась, чтобы поцеловать впадинку на его подбородке.
— Новое определение слова «забава» — Роман Монтана.
— Не получается, Роман, — сказала Теодосия, и крошки печенья посыпались ей на колени.
Верхом на коне, Роман наклонился и подал ей еще один крекер.
— Попробуй еще раз.
Она остановила повозку, взяла печенье и откусила, но губы почему-то не складывались в трубочку. Этот крекерный опыт стал очередным, в котором, по мнению Романа, она нуждалась. В последнюю неделю путешествия он учил ее ловить мелких рыбешек руками, оставлять хлебные крошки у птичьих гнезд для птичек-мам, набивать рот лесными орехами, чтобы посчитать, сколько влезет за один раз. Она даже приняла участие в первой за всю жизнь битве подушками, которую Роман выиграл, но только потому, что наперники его подушки были из более толстой ткани, чем у нее.
И теперь учил свистеть, когда губы облеплены крекерными крошками.
— Можно вначале глоток воды?
— Нет. — Чтобы доказать, что такое вполне возможно, Роман съел четыре крекера и с прилипшими к губам сухими крошками свистнул громко и протяжно. — Видишь, можно есть крекеры и свистеть.
Она попыталась облизать губы, но не смогла.
— Роман, ужасно хочу пить. И солнце уже садится. Нельзя ли остановиться на ночь где-нибудь возле воды?
Иоанн Креститель просунул клюв между решетками клетки и выхватил печенье из рук Теодосии.
— У меня был ужасный случай кори в семь лет, — пронзительно крикнул он. — Солнце уже садится.
— Впереди речка, — смягчился Роман, пришпоривая Секрета в сторону лесистой местности, лежащей неподалеку. — Но если ты считаешь, будто я забыл о том, что не научил тебя крекерному свисту, то ошибаешься.
Улыбнувшись, Теодосия последовала за ним и направила повозку к красивой поляне, по которой протекал искрящийся ручей.
Но ее улыбка сникла, когда разглядела на земле множество лошадиных следов.
— Банда, — прошептала она.
Роман уловил на ее лице страх и понял, что ей вспомнилась банда Бланке.
— Нет, Теодосия, это не лошади белых людей. — Он спешился и отошел от ручья, изучая дорожку следов. — Мустанги.
Ее страх мгновенно улетучился.
— Как ты узнал? А не индейские кони?
Он знал, что она не спрашивает его, а хочет научиться, и указал на несколько аккуратных куч конского навоза.
— Лошади, которые были здесь, остановились. Индейский военный отряд не дает лошадям задерживаться, поэтому помет всегда разбросан. Они передвигаются со своими семьями и скарбом, перевозя вигвамы, оставляющие отпечатки на земле. Здесь же не видно. Мустанги часто пробегают под низкими ветвями, от которых всаднику бы несдобровать. Видишь следы под теми низкими ветками вон там?
