носит юбки; их нетрудно узнать, мисс Уорт, по белым лошадям и черной одежде.
Теодосия не показала и тени сомнения, что все это ужасно: конечно же, она доберется до Темплтона и одна.
— Прекрасно. Когда я окажусь в Темплтоне, следует ли мне информировать доктора Уоллэби, что вы больше не работаете на него?
— Догадается сам, когда я не появлюсь.
— До свидания, мистер Монтана. И всего наилучшего вам во всем, что вы делаете.
Теодосия обернула тесемки бархатной сумочки вокруг талии и пустила лошадь рысцой, оставив Романа и Клаффа в облаке пыли.
— Она направляется на север, — протянул Клафф, все еще жуя соломинку.
Роман усмехнулся.
— Знаю.
— Темплтон в сотнях миль к югу отсюда.
— Конечно.
— Она напичкана всякими там книжными премудростями, но здравого ума кот наплакал.
— Точно, — продолжая ухмыляться, Роман повернулся и направился было к салуну. Но один лишь взгляд на продовольственную лавку погасил его усмешку, заставив резко остановиться, — совсем забыл о трех бандитах.
Они исчезли.
И все инстинкты Романа подсказывали — учуяли запах золота.
Он нашел ее повозку в пятнадцати минутах езды от города, остановленную рядом с зарослями хурмы. Чемодан с золотом все еще лежал на ней.
Но Теодосии рядом не было.
— Ну вот, Секрет, — пробормотал он жеребцу, — Снова вернулись к тому, с чего начали, — к заботе о женщинах, а это означает, что сейчас я такой же дурак, как и был тогда, — черт бы побрал эту глупую, упрямую бабу!
Несмотря на раздражение, его тревога усиливалась.
Он быстро спешился и привязал Секрета к задней части повозки. Вытащив оба кольта, пошел по следам, ведущим в рощу, и вскоре наткнулся на шелковый белый лоскут, окаймленный кружевом, валявшийся на земле скомканным возле упавшего бревна, весь в пятнах, похожих на кровь.
Он сунул его за пояс бриджей и углубился в рощу. Залитая солнцем хурма сменилась густыми зарослями ивы и хлопчатника, росших возле грязных болотец с вонючей водой. Затхлый запах гниющих растений наполнил ноздри, почему-то еще больше усиливая его беспокойство. Ускорив шаги, вскоре оставил рощу позади и вышел к покрытому листьями склону.
У подножия его лицом вниз лежала Теодосия.
Торопясь добраться до нее, Роман заскользил по густому слою листвы, закончив спуск на животе. Когда же, наконец, остановился, то оказался нос к носу с изумленной Теодосией.
Она сняла свою шляпку — золотые волосы растеклись по плечам, словно потоки растаявшего масла, такие же мягкие на вид; он едва не протянул руку, чтобы коснуться их, но порыв прошел, когда вспомнил, почему оказался здесь: готовился увидеть ее раненой или мертвой, но на женщине не было ни единой царапины, напротив, она смотрела на него ясными, удивленными глазами, в которых не было и тени беспокойства.
— Что, черт побери, — проскрипел он, словно его горло было набито камнями, — вы делаете?
За исключением Аптона, ей никогда не приходилось близко соприкасаться ни с одним мужчиной: густые черные волосы Романа рассыпались по ее ладоням, вызывая покалывание, передающееся вверх по рукам; дыхание слышалось у ее щеки, а жар тела проникал в нее, согревая так же надежно, как и солнечный свет, струящийся с безжалостного техасского солнца.
— Мисс Уорт, — голос Романа спустил ее на землю.
— Да? — моргнув, она притронулась пальцами ко лбу и попыталась вспомнить, о чем он спросил. — Я… Боже, мой мозг затуманился. Такого со мной никогда еще не бывало.
Она села и увидела, что держит охапку ярко-красных флоксов.
— О, да. Я собирала эти…
— Я подумал, что вы мертвы! — Роман вскочил на ноги и сунул пистолеты за пояс.
Его крик вернул ее к действительности.
— Мертва, мистер Монтана? Что же могло убить меня?
Он заметил, что ее бархатная сумочка свисала с изгиба локтя, она была цела, чемодан оставался на месте, она выглядела здоровой, и Роман не решился говорить о трех грабителях: сделай это, женщина, чего доброго, расплачется от страха, а женских слез, выпавших на его долю, и без того хватит на несколько жизней.
Он выдернул запачканный кровью шелковый лоскут.
— А что я мог подумать, когда нашел вот это? А потом обнаружил вас лежащей лицом вниз здесь, на дне этого…
— Это кусочек нижней юбки. Я поранила запястье о гвоздь, торчащий из сиденья повозки, и остановила кровотечение, прижав кусочек нижней юбки к ране. Уверена, что она заживет довольно быстро и….
— Плевать я хотел на какую-то глупую царапину на запястье! Что, черт возьми, вы делаете здесь?
Она сорвала еще несколько флоксов и улыбнулась.
— Собирала и продолжаю собирать эти замечательные образцы Phlox drummondii. Он культивируется в садах Бостона, но я никогда не имела возможности увидеть, как он растет в дикой природе. Лежа на земле, намного удобнее изучать его. Меня интересуют не только видимые глазу части растений, но также и корневая система. Не хотите ли послушать занимательную историю о семействе Polemoniaceae, мистер Монтана?
— К чему мне история о какой-то семье, которой я не знаю, мисс Уорт? И какое, к черту, отношение это имеет к цветам?
Она мягко улыбнулась и подняла алые соцветия.
— Флокс принадлежит к семейству Polemoniaceae. Это не человеческое, а растительное семейство.
— Растительное семейство? — Он посмотрел на ее цветы, затем дотронулся до трех из них. — Не говорите ничего — это цветок Папа, это Мама, а это Малыш…
— Прошу прощения, если прерываю ваш остроумный поток. Видите ли, мистер Монтана, растения и животные классифицируются…
— К черту весь этот научный вздор! Возвращайтесь к повозке.
— Но я собиралась рассказать занимательную историю. В 1833 году шотландец по имени Томас Драммонд посетил этот район, чтобы пополнить обширную коллекцию образцов. Он собрал более семисот представителей флоры. Вот эти, — сказала она, поднимая цветы, — понравились ему в особенности. Поэтому он послал семена в Эдинбург, а оттуда растения распространились по всей Европе. В конце концов, достигли Бостона и Нью-Йорка, где стали довольно дорогими. Жители Новой Англии, видите ли, неверно считали, что это редкое и благородное растение, завезенное из Европы. Прошло несколько лет, прежде чем стало известно, что это скромный, местный обитатель республики Техас. Ну, скажите, разве это не самый забавный анекдот, который вы когда-нибудь слышали?
— Безумно смешно. А теперь возвращайтесь к повозке.
— Томас Драммонд умер от холеры.
— Печально. Теперь возвращайтесь к повозке.
— У меня создалось впечатление, что вы не хотите сопровождать меня в этом путешествии, мистер Монтана. — Она осторожно поднялась с земли, стараясь не помять флоксы. — До сих пор у меня не возникло ни малейшего затруднения с моей поездкой.
— Нет? А я думал, вы хотели попасть в Темплтон.
— Именно туда я и…
