— Садитесь, господин Маддердин, — буркнул он, не глянув на меня, и небрежным жестом отослал слуг прочь.
Те испарились, словно туман под солнечными лучами. Нужно признать, хорошо он их вымуштровал.
— У меня есть для вас задание, но захотите ли подзаработать?
— Церковь платит своим слугам слишком много, — соврал я с усмешкой. Я об этом знал, он об этом знал, и я знал, что он знает. — Но если бы некто возжелал чего-то большего, чем кубок водицы и краюху хлеба, то охотно бы выслушал здравое предложение.
— Элия Колер… говорит ли вам что-то это имя?
Я пожал плечами. Кто в Хез-хезроне не знал, что Элия публично отказала самому мастеру гильдии мясников? Разве только глухой и слепой. Элия была одинокой богатой дамой, формально — под опекой старших братьев, но в действительности те вовсю танцевали под ее дудку. К тому же была она отважной и решительной. Полагала, что с ее деньгами и положением может не бояться Кнаппе. И это, понятное дело, свидетельствовало о том, что Элия не грешит излишней рассудительностью — или же грешит гордыней. Если уж не хотела брака, тогда хотя бы не стоило публично унижать мастера мясников. Особенно если ты всего лишь мещанка без влиятельного мужа или любовника. А того или другого, при своей красоте и деньгах, могла бы с легкостью заполучить. Что ж, видимо, любила свободу, а такое бывает как приятным, так и опасным. Нынче же сотворила себе сильного, беспощадного врага — и даже не подозревала об этом. Или знала, но не обращала внимания. Нехорошо, ведь отвергнутый Кнаппе пригласил на разговор именно меня. Что означало проблемы для всех, кого он не любил.
— Покончи с ней, Мордимер, — прошептал он, накрывая мою ладонь своей.
Ладонь была горячей и липкой. Неудивительно, что Элия не хотела, чтобы дотрагивались до нее этакие щупальца. Я тоже не хотел, потому убрал руку. Ко всему прочему, не любил, когда такие люди, как Кнаппе, обращаются ко мне по имени. «Мастер Маддердин» было бы куда более соответствующим словосочетанием.
— Я не наемный убийца, Кнаппе, — сказал я, пожимая плечами. — Обратись к кому-нибудь другому.
Я не разозлился и не обиделся. Скорее удивился, что мастер мясников мог принять меня за наемника, готового на все ради пары крон. Поднялся, но тот схватил меня за плечо. Я остановился и поглядел на его руку:
— Могу сломать ее в трех местах. Одним движением.
Конечно, я врал. Одним движением сломал бы руку только в двух местах. Но Кнаппе об этом не знал. Помедлив, он разжал хватку. Я же продолжал глядеть на его руку, и та, словно под тяжестью этого взгляда, опускалась, опускалась, опускалась, пока не опочила в серебряной миске. Толстые пальцы стиснули фиги.
— Так-то лучше, — сказал я.
— Покончи с ней! — В голосе его я слышал ненависть, и лишь Господь ведал, была ли она направлена на Элию или же больше на вашего нижайшего слугу. — Прикончи ее, как это вы, инквизиторы, умеете…
— Не имею права действовать на территории епископства, — ответил я осторожно, удивленный, что он не знает и этого. — Моя концессия не распространяется ни на Хез-хезрон, ни на управляемые им земли. Я всего лишь бедный провинциал, — позволил я себе едва заметную иронию, — но если хочешь, могу порекомендовать тебе кого-нибудь из местных. Знаю одного или двух еще по нашей славной Академии Инквизиториума…
— И как долго твое представление лежит в епископской канцелярии? — прервал он меня.
— Почти два года, — вздохнул я. — Со времени, когда покинул Равенсбург. Епископ нетороплив…
— Я все устрою, — пробормотал Кнаппе, а я подумал о том, насколько далеко тянутся его щупальца. — Но я не хочу ее убивать — только пригрозить судом и пыткой. Стоит ей увидеть мастера Северуса и его инструменты, как сразу смягчится ее сердечко.
Глядя на Кнаппе, я подумал, что не уверен, выберет ли Элия Коллер брак или все же встречу с мастером Северусом, весьма прославленным своими умениями и инструментами. Ну, это будет уже ее выбор. Кроме того, оставались у меня сомнения насчет того, сумеет ли Кнаппе, предав Элию суду, после ее выручить. Дела, которым однажды дали ход, остановить нелегко. Мясника либо ослепляет любовь пополам с ненавистью, либо на самом деле он хочет не столько напугать Элию, сколько уничтожить. Вопрос лишь в том — обманывает себя или меня? Впрочем, неважно. Это было его — и исключительно его — дело. Я, инквизитор Мордимер Маддердин, был, есть и останусь лишь стрелой, которую послали в цель. А относительно цели пусть задумывается лучник. Быть может, Элия смягчится, увидев: Кнаппе настолько изнывает от страсти, что послал за ней гончего пса в лице вашего нижайшего слуги?
— И послушайте меня внимательно, господин Маддердин. У меня есть причины полагать, что Элия не такая уж богобоязненная и целомудренная дама, какой хотела бы слыть…
Вот теперь он меня заинтересовал. Понятно, что в словах его надлежало отделять зерна от плевел, но кто сумеет сделать это лучше бедного Мордимера, которого многие годы натаскивали на непростое дело распознания истины?
— Что имеешь в виду? — спросил я, и подумал, не попробовать ли и мне финик, но Кнаппе так шуровал рукой в миске, что небось успел уже все их залапать.
— Каждую субботу, вечером, она тайно выходит из дома и возвращается лишь пополудни в воскресенье…
— Любовник, — рассмеялся я.
— Не перебивай меня! — рявкнул он, я же понял, что он несимпатичен мне — и это, увы, навсегда. — Где тот любовник? В подземельях Сареваальда?
Видимо, упоминание о любовнике заставило мастера мясников занервничать. Не скрою, меня это порадовало, но показывать свою радость было бы неуместно. Зачем мне больше врагов, чем уже есть? Не скажу, чтобы я боялся людей, не любивших меня, но к чему увеличивать их число? Я ведь, в конце концов, тихое и покорное сердце, как и велит Писание.
— А откуда у нее столько денег на новую повозку, новые платья, стадо слуг, все эти пирушки? На некоторые приглашает человек по двести. Точно говорю, дело Нечистого. — Он размашисто перекрестился.
Я готов был биться об заклад: больше всего ему не нравилось, что на эти приемы не приглашали его самого.
— В подземельях под Сареваальдом, — повторил я. — Ну-ну, это и вправду интересно. Но Элия ведь богата.
— Не настолько, — сказал Кнаппе. — А я проверял тщательно, уж поверь.
Это верно, если дело касается финансов, мнение Кнаппе трудно не принимать в расчет. В конце концов, круглый дурак не стал бы одним из самых богатых купцов города и мастером гильдии мясников — а должность эта имела немалый вес.
— Посылали кого-нибудь за ней? — спросил я.
— А то, — понуро ответил он, — посылал, конечно. Три раза. И мои люди не вернулись. Представляете, господин Маддердин?
Это было и вправду интересно. А учитывая, что дело становилось опасным, могло повлиять на величину моего гонорара.
— А отчего бы не сделать это официально? Созовите Совет и потребуйте расследования или составьте формальный донос в Инквизиториум…
— Господин Маддердин, — глянул он на меня раздраженно, и я видел, что теряет терпение. — Я не хочу убивать ее, не хочу жечь на костре — всего лишь принудить, чтобы вышла за меня. Узнай твои конфратеры о ереси — и даже я не спасу ее от огня! Так что решай: берешься за работу или нет, а, Мордимер?
Кнаппе путался, словно пьяница в вожжах. Он что же, всерьез думает, будто я закрою глаза на ересь? Уж тогда бы мой Ангел-Хранитель устроил мне веселье, после которого сеанс с мастером Северусом показался бы возбуждающим свиданием. Разве что увидел бы в этом какую-то пользу, но ведь неисповедимы пути, которыми следуют мысли Ангелов! Как неисповедимы и лабиринты безумия, которыми те
