Маддердина — это воинствующие монахи-спецназовцы. У них свой устав и свой неписаный кодекс чести.
Но даже лучшие из инквизиторов — как увидим это в следующих томах — не настолько бесчеловечны, как кажутся…
На первый взгляд может показаться парадоксальным, что книги о суровом инквизиторе Маддердине были изданы в такой католической стране, как Польша, — но парадокс это иллюзорный. Ведь там, где вопросы веры действительно волнуют и цепляют за живое, неизбежно будут возникать дискуссии на эти темы.
«Слуга Божий» и особенно его продолжения — это бескомпромиссное рассуждение о природе веры, о пределах человечности и о роли религии в нашей жизни. Книги о Маддердине написаны строго в каноне (не католическом — жанровом): здесь вам и могущественный главный герой, и придуманный мир, и приключения с ведьмами, колдунами, заклинаниями… Но всякий раз главная проблема, с которой сталкивается Маддердин, — это проблема, связанная с верой и религией. Проблема нравственная или же моральная.
Конан-варвар, вихрем несущийся по подземельям очередного колдовского замка, — персонаж для современного читателя довольно умозрительный. Его проблемы либо понятны каждому (влюблен в красотку, мстит за убитого друга), либо надуманны (ненавидит колдунов, спасается от гигантского слепого нетопыря). И в этом, кстати, один из справедливых упреков, которые бросают фэнтези критики: зачастую это произведения о проблемах воображаемых.
Феномен книг о Маддердине заключается в том, что поступки главного героя могут вызывать у нас неприятие, отвращение, возмущение, но они неизбежно апеллируют к нашим морально-этическим императивам. Попросту говоря, мы соразмеряем наше представление о добре и зле с представлениями главного героя.
И вдруг обнаруживаем, что наши жизненные ценности входят в противоречие с теми, которые обозначены как церковные заповеди Мордимерова мира…
Пекара сознательно и планомерно ломает стереотипы. Это происходит на всех уровнях: сюжетном, морально-этическом, символическом…
К примеру, в первой же новелле «Слуги Божьего» читателя ждет несколько обманных ходов: начиная от оборотней, которые оказываются не оборотнями, и завершая главой местного отделения Инквизиториума, каковой глава тоже, в общем-то, не совсем соответствует своему званию и принятым на себя обязанностям. Там, где мы, по законам жанра, ждем: сейчас начнется экшн, сражение, сейчас зазвучат мечи, — все происходит быстро, без подробных описаний. Пекара все время как бы смещает центр тяжести, намекает: не о том книга, ребята. Не про крутого инквизитора, который уделывает своих врагов и получает от этого наслаждение.
И так всю дорогу. От новеллы к новелле Мордимер утверждает, что большинство ужасов существуют лишь в воображении людей, но вместе с тем он же сталкивается с вполне реальными проявлениями потустороннего мира. Молитва, которая должна принести облегчение, на самом деле сопровождается невыносимой болью. Ангел-Хранитель способен жестоко покарать своего протеже. Все романтические увлечения Мордимера оканчиваются не по формуле «жили они долго и счастливо», а расставанием (и это в лучшем случае!)
Менее очевидно другое: чаще всего жестокие и неожиданные поступки Маддердина — это лишь наказание за чьи-то злые поступки. Мордимер подталкивает Элию Коллер к тому, чтобы она «сдала» Кнаппе, но мимоходом напоминает: началось-то все с доноса Кнаппе на Элию. Лонна из новеллы «В глазах Господа» действительно выдала Мордимера людям кардинала, за что и поплатилась. В «Багреце и крови» Мордимер несколько раз повторяет Лоретте, чтобы та оставила всякие мысли о жизни с ним, и, когда та не слушается, делает свой следующий шаг…
И выходит, что все предательства Мордимера, вся его жестокость как бы и оправданны. Как бы. Но в любом случае — бессердечны.
И горьким пророчеством звучат слова Хайнриха Поммеля: «Будешь как пожар, Мордимер: сожжешь всё, к чему приблизишься».
Мы же заметим в скобках, что в следующих книгах Пекара, конечно, приготовил читателю немало сюпризов, и Мордимер не останется прежним. Заметим — и не станем вдаваться в подробности; добавим лишь, что финал третьего тома оставил нас в изрядном изумлении и заставил пересмотреть содержание первых двух…
Кстати, Пекара ломает шаблоны не только в сюжетном и морально-этическом плане.
Первый серьезный вызов читателю — это обложка книги. Художник Марек Оконь изобразил портрет Маддердина с силуэтом от так называемого сломанного креста. Сломанный крест — символ того, что в мире Мордимера Христос не умер и не вознесся на небеса; здесь Он сошел с креста и покарал Своих обидчиков. Сломанный крест напоминает свастику, которая благодаря Гитлеру приобрела недвусмысленные негативные коннотации. Но в действительности возраст этого символа насчитывает несколько десятков веков, он встречается на предметах эпохи верхнего палеолита, еще чаще — в неолитических памятниках. Традиционно родиной свастики считается Индия, но этот символ известен у многих народов, в том числе у индейцев майя. Практически везде она символизирует солнечный круг, а загнутые концы указывают на направление движения Солнца. (Кстати, задолго до фашистов древние греки изменили поворот свастики, чтобы маркировать ею негативные явления: зло, смерть, закат…) В христианстве свастика нередко использовалась в романской и готической архитектуре как символ Христа, победившего смерть; ее можно встретить в самых разных христианских церквях, от Киева до Милана.
Словом, появление сломанного креста в Маддердиновом мире и вполне логично, и в то же время вызывает у читателя вполне недвусмысленные ассоциации.
Осознанно автор подходил и к выбору имен, названий, топонимов. Интересно, что в первой редакции «Слуги Божьего» были такие имена, как Ракшилел, Мерри, Гритта; при переиздании автор заменил их на более естественные для того региона, в котором живет и трудится Маддердин. (А это, как мы видим из текста, территория Священной Римской империи, т. е. Польша, Германия, Силезия и т. д.) Были в «Слуге Божьем» и другие «пасхалки» для своих, но Пекара отказался от них ради большей целостности языковой картины мира.
Вообще же он очень скрупулезно относится к собственным произведениям и для второго польского переиздания серьезно переработал «Слугу Божьего» — видимо, к тому времени цикл о Мордимере окончательно сформировался в воображении автора. Уже второй том Пекара писал, очевидно понимая, что взялся за масштабную работу. Он скрупулезно выверяет все имена и названия, постепенно «вбрасывает» все новую и новую информацию, которая позволяет нам узнать больше о мире, в котором живет Маддердин. Знает автор и о финале цикла, и даже о том, сколько томов будет в основной серии: уже в первой новелле «Слуги Божьего», в финале, озвучены названия всех четырех…
В последние годы стало уже дурной традицией обрывать переводные циклы «на полуслове». Читатель, многажды обжегшись, опасается браться за первые тома многотомных эпопей, и его можно понять.
Чтобы успокоить отечественного читателя, поясним: книги Яцека Пекары о Маддердине связаны между собой довольно сложным образом. Первая тетралогия рассказывает о зрелых годах Маддердина. Затем автор написал два подцикла-приквела: один рассказывает не столько о Маддердине, сколько о его матери и некоторых других второстепенных персонажах цикла; другой посвящен «младым годам инквизитора» — первым делам, которые он вел как дознаватель. Наконец, в работе у автора находятся две завершающие книги. Роман «Черная смерть», который поставит точку во всей истории инквизитора, и роман «Мясник из Назарета» — приквел, посвященный памятным событиям в Иерусалиме.
При этом все написанные книги являются так называемыми романами в новеллах. Каждую из книг (и даже каждую из новелл), в принципе, можно читать в отрыве от прочих. Сам Пекара признается, что писал именно с таким расчетом: не вызывать дискомфорта у читателя, который случайно взял в руки не первый, а пятый или шестой том.
Да и который считать первым-то? Вышедший первым или же первый по внутренней хронологии? Мы
