противнике?.. Ничего. Тем не менее, это реально. Здесь кто-то был. Но кто и зачем? Надо думать, наблюдать. И — новые расчёты… Это важнее всего.»
Приступ удушья миновал. Он бессильно опускается на стул и вялой рукой щупает нагрудный карман. Ах, да. Сигареты спрятаны. Он сидит какое-то время, совершенно опустошенный, и лишь потом ищет табак в личных вещах.
Идёт время, и лицо юноши проясняется. Прочь безмозглый испуг. Он же не из Шоколадной Грязи леплен. Правила — это для тупых. А он нарушает правила ради поиска настоящей, но всеми упущенной мудрости. Если уж людям так угодно — это ради их же блага! Для защиты от Исчадий Тени тех несчастных, кто живёт лишь благодаря правилам! Таков его Путь. Судьба таких как он, сильных разумом — оберегать других. Таких, как эта глупенькая девица. Он вздыхает и снова улыбается.
Не страшно. Кто бы ни шпионил за ним — они не посмеют. Он лишь слабый учёный, но он не одинок. Его охраняют. Хотя его защитника нет на месте, но отблеск его влияния, мощь его организации, пожалуй, всюду. Если у врагов есть хоть капля разума — они же не перейдут дорогу такой силе! Он не верил, что кто-то рискнёт угрожать, зная, с какой структурой он будет иметь дело! Всякий человек вначале планирует, а тут… что спланируешь? Это как с тайфуном драться.
Юноша испытывает прилив опаски и восторга, думая о своём защитнике и кураторе. Так думают про обожаемого старшего брата, наставника. Только бы дождаться его приезда. Уж он выстроит всех по линейке и распутает все узлы.
Пожалуй даже, пусть шпионят. При такой неосторожности (попасться объекту слежки на глаза! смех один!) — они вскоре увидят косую, страшную, не трогающую глаза ухмылочку его куратора. И это будет знак, что шутки закончились. Навсегда.
Что ж, решено. Юноша с наслаждением затянулся табачным дымом, упиваясь свободой. Он даже подыграет. Так даже полезнее.
…Но к исходу дня случилось ещё кое-что. И как благопристойно всё было обставлено! Позабыв о своём былом азарте, он в отчаянии был готов просить помощи у кого угодно — но так и не смог решить, кому можно доверять…
Может быть, так и было. Но все оказались мертвы. Почти все.
Глава первая
Вы должны понимать, я пишу лишь о том, что я видела. Почти не делая попыток моделирования. Пытаясь по возможности не раскрывать карты заранее — ведь я работаю над книгой уже годы спустя. Я пишу лишь на основании тех небольших знаний и понимания, что были у меня тогда. Вообще, кстати, это будет первая художественная книга, написанная низинным аллонга. Так что делайте скидки на моё специфическое мышление.
С чего это началось? Со скандала.
Жизнь полна этически-неоднозначных решений. Зачастую вам не узнать, где добро, а где зло, пока вы не вляпаетесь по самые уши. Невинные ошибки ведут к катастрофам, злые выпады — к спасению, а добрые поступки — к гибели людей. Истина лишь в том, что нельзя бездействовать и нельзя не думать головой. Ваши понятия о жизни, о сути добра и зла, о врагах и друзьях — могут оказаться не тем, что вы думаете. Плодом ошибки целого Мира. Подумайте об этом, когда вы в следующий раз будете кричать об уничтожении той или иной вещи, о судьбе, об историческом наследии, о ваших убеждениях или ещё Тень знает о чём. Моя жизнь — иллюстрация всего этого. Но — прочь теорию. Перед вами история людей, которые нечаянно поставили Мир с ног на голову.
Я попытаюсь рассказать. И не потому, что меня просят об этом. Мир, каким он предстал в моих глазах, достоин переосмысления — чем я и займусь, пока вихри новых событий не унесли наше странное триединое человечество к несуществующей Тени.
В самом начале этой истории мне было тридцать лет, и я работала в престижной и склочной частной клинике. Работала давно, с самого окончания Школы 'Раньята', и не было никаких знаков, что судьба моя изменится в лучшую или даже в худшую сторону. А потом ко мне вошла моя подчинённая по имени Куйли и сказала:
— Госпожа да Кун! Гос…спожа д…да К. кун!
Я подняла голову и нахмурилась. Младший врач Куйли стояла в дверях моего кабинета. Невеселая. Она никогда не начинала заикаться, если её уж совсем не доставали пациенты. Опять неприятности, обреченно решила я.
— Что стряслось?
— Господин да Ринн курит в палате… Я не в силах его уговорить! А в его состоянии это просто самоубийство!
— Успокойся, Куйли, — резко обрубила я. Эта девушка, если её вовремя не осадить, немедленно вела себя как хупара с окраин, — Идём!
Молодая женщина ринулась за мной. На её шоколадной физиономии застыла смесь тревоги и облегчения. Она комкала подол своего халата. Пройдя по косой галерее, я постучала в дверь с табличкой 8 . Недовольный голос из-за двери попросил всех убраться к Тени. Я решительно нарушила уединение да Ринна.
— Вам не следует курить. До меня дошла информация, что вы нарушаете предписания младшего врача Куйли.
Упомянутая Куйли скромно тулилась у косяка. Её прическа растрепалась, лицо горело.
Не оборачиваясь, мужчина сидел у раскрытого окна.
— Так и есть.
Дым заползал в палату и с легким сквозняком уходил за окно. Хотела б я увидеть сволочь, вложившую сигарету в руки этого несчастного..! У него же астма! Да, Куйли придется собрать волю в кулак.
— Господин да Ринн… — терпеливо начала я, — Вы вредите себе. Но если за пределами клиники вы вольны это делать сколько и когда хотите, то сейчас я не могу вам позволить…
Да Ринн покачал головой. Он наконец соизволил глянуть мне в глаза. Увиденное мне не понравилось. Он был явно не в себе.
— Никто не может мне приказывать или говорить со мной в подобном тоне, девушка. И уж точно не врачишки из этой дурацкой конторы.
Ну спасибо. Я старше его — а он ко мне 'девушка'. Но никакой вежливостью его фраза и не пахла.
Он снова оглядел меня с головы до ног, на секунду нахмурился. Мне даже странно стало — почему это? Неужто заметил наконец, что здесь не шоколадная — а старший врач, белая женщина? Классовая сознательность даже заставила его подкорректировать выражение лица. Но только самую малость. Мне не стоило надеяться, что он не пойдёт на конфликт.
— Как вас там… — брезгливо отмахнулся он, — займитесь своими клизмами и не мешайте мне думать.
Я ощутила, как кровь в моих жилах становится огнём. Но я не директор этой клиники, порви их всех Тень..! С натугой улыбнувшись, я процедила:
— Как вам будет угодно. Но я буду вынуждена должить об этом господину да Растaну.
Улыбка да Ринна тронула только губы. Его лицо, молодое, но уже отмеченное тяжкими думами, глядело на меня с усилием, как из другого измерения. Он и впрямь решал какую-то проблему. Не будь я жестоко оскорблена, я бы даже ощутила муки совести. Ведь я прерывала его размышления.
— Если посмеете. Доложить, — он издевательски ухмыльнулся, вмиг делаясь совсем юным. Разговор был окончен. Извинившись и пожелав ему доброго вечера (хотя тон мой, боюсь, был не слишком искренним), я вышла, толкнув Куйли перед собой.
— За мной! — рявкнула я, едва мы оказались в коридоре, — Ты в своем уме?! Ты понимаешь, дура
