анабиозные камеры в кино показывают. Только вряд ли пассажиры эти когда-нибудь проснутся, разве что за ними персонально экспресс на Страшный Суд пришлют. Нехорошо мне, брат, при их виде стало. А ну как они все, как тот, что станцию напоследок зачищал, — тоже того, по собственной воле? Я ведь уран копать сюда родиной направлен, а не в могильниках ковыряться.
Однако ж ни один из мертвецов ясности в вопрос не внес. Мы с Бобом обшарили все, что могло еще открываться на этой станции, но особым успехом наши поиски не увенчались.
Зато в оперзале стоял сейф, вскрыть который щупом из нанокаши труда не составило. Внутри оказалась гора пластиковых пакетов, рассыпавшихся в крошку от одного касания. Остались только хрупкие печати цвета засохшей крови. Бумага лучше перенесла заморозку, однако разобрать на ней хоть слово оказалось проблематично, да и она мгновенно ломалась, пуская облачка белой пыли. Наконец Боб выудил из нутра сейфа здоровенную книженцию в кожаном переплете. Примерзшая бумага с едва различимыми чернилами гласила — «Бортовой журнал станции ПДС-1 „Сирена“». Мы бы и не рискнули его открывать, да гроссбух сам развалился на отдельные листы. Часть из них мгновенно обратилась в пыль, а вот то, что удалось сохранить, сейчас с вытаращенными глазами листал Дядя Вова. По счастью, униклей для ненаномашинных элементов нашего процессора ввиду своей прозрачности отлично сгодился, чтобы законсервировать уцелевшую бумагу. Но главное — в самом дальнем углу ящика отыскалась еще одна небольшая книжечка, личный дневник командира станции. Судя по всему, велся он в нарушение всех инструкций о секретности. Дневник Боб ухитрился упаковать неповрежденным.
— С ума сойти… — бормотал Дядя Вова, перебирая вмурованные в клей листы. — Сплошная конспирология. Совки в дальнем космосе. Блин, кто б вчера про это сказал — в жизни бы не поверил! Эй, Боб, ты что можешь нам сказать?
— Что нам повезло не по-детски. Вообще-то этот ящик с макулатурой должен был самоуничтожиться, но от холода что-то заело.
— А дневник, дневник-то что? — не выдержал я.
— Сканируется. Открывать я его не рискнул. Развалится к чертям собачьим. А из журнала ничего толком не разберешь, одни записи по передаче вахт и отметки о работе аппаратуры. Могу только сказать, что первая запись сделана в 1984-м, а последняя в начале 1992-го. Так что на вашем месте я бы тренировал языки для дачи интервью.
— Какие интервью! — у Дяди Вовы из ушей при этих словах пар пошел, и рожа что твоя свекла стала цветом. — Никаких интервью без разрешения ГДК! И вообще, это секретная информация!
— Дя-а-адя Вова, конча-а-ай, а? — Вайс, когда не в настроении, говорит, как слова жует. — Хватит нам преданность корпорации и Родине демонстрировать. Или ты думаешь, мы настучим на тебя в совбез, если ты порченый плакат у входа не заменишь?
Странно, но Дядя Вова как Вайса услышал, обороты сразу сбавил.
— Да, но… Надо же какие-то инструкции получить!
— Связи все равно нет, Дядя Вова, — пожал плечами Вайс. — У кого ты инструкции просить будешь? У китайцев или янкенсов?
Дядя Вова совсем сник. Что поделаешь — корпоративное рабство штука страшная. Когда за тебя другие думают, своей головой работать отучаешься. А тут такая ситуация экстримная, вроде какое-то решение принять надо. И думать за Дядю Вову некому. Не нам же, зэкам. К сожалению, брат, когда в жизни таких дядей Вов наступает ответственный момент, все, на что они способны, это задвинуться в дальний угол и ждать указания свыше.
— Я запрещаю на станцию ходить! — выдавил, наконец, из себя корпоративного раба наш надсмотрщик. — Никаких работ без указаний совета директоров!
Ага, знаем мы этот совет директоров. Вчера там председателем премьер нашей необъятной родины был, завтра нынешний президент будет. Если в премьеры не пойдет. А при таком раскладе не видать нам журналистов как своих ушей. Совбез проинтервьюирует под подписку о неразглашении. Хорошо если срок не добавят в целях национальной безопасности.
Попали, блин.
Значит, так: пока этого мудилы Дяди Вовы нет, слушай сюда, брат.
Расшифровал Боб те записи, что в дневничке Иванова И. Б. содержались. Ильи Борисовича, если тебе так интересно. Целого полковника Военно-воздушных сил СССР.
Началась вся эта история лет этак полтораста назад. Знаешь, а мы ведь на самом деле ой как мало знаем о том времени. Помню я, как нам читали в телеуниверситете лекции по Второй мировой… Так, вскользь помянули, и кабы не мое стремление к самообразованию, то и для меня все это было бы темным лесом. Ну навтыкали друг другу какие-то незалежные и суверенные теробразования, так это, считай, происходит с тех пор как первый питекантроп сообразил, что палкой не только ананасы с пальм околачивать можно. Сейчас в школах, в основном, на постколониальные войны налегают и корпоративные конфликты, объясняют, чем хорошо житье под крылом Большого Брата. Но я тебе исторический экскурс проведу с комментариями Вайса, потому как об этом деле он знает побольше Госархива.
Так вот, та война, брат, оказалась последней, когда открыто, с шашкой наголо, за мировое господство схлестнулись. После все как-то тоньше пошло — терроризм, бархатные революции, гуманитарные катастрофы, финансовые блицкриги. Но тогда, в сороковых годах двадцатого века, бойня получилась страшная. По тем временам, конечно. Сейчас одна только экономическая блокада марсианской Сайдонии отправила в могилу девять миллионов. И это, заметь, без единого выстрела и в отсутствие припадочного фюрера… А сто пятьдесят лет назад, ты не поверишь, наши мирные немцы кашу заварили, решили карту Европы по новой поделить.
С мировым господством у них неувязка вышла, загребущие арийские ручки сообща поотшибали. Но большая дележка все-таки состоялась. С одной стороны, тот самый СССР, с другой — США и Британия. Делили Европу на зоны влияния. Кроме того, делили и немецкое научное наследие. Американцы решили, что они самый жирный кусок оторвали — проекты реактивных ракет и пару нацистских Франкенштейнов. Но реально самые интересные материалы успели вывезти в СССР, а осведомленных лиц либо тут же закопали, либо заперли в лабораториях НКВД (это, брат, такой дикий предок нынешнего совбеза).
Из бумаг фрицев следовало, что году в сорок третьем они нашли на орбите Земли одну очень интересную штуковину, непрерывно вещающую некие повторяющиеся сигналы. Частично расшифровав их, немцы пришли к выводу, что штуковина эта прибыла к Земле из внешнего космоса. Того, брат, космоса, на который мы с тобой и все прогрессивное человечество еще только облизываемся. Прибыла, судя по всему, недавно и представляет собой что-то вроде автоматического зонда. Только пока немцы в ситуацию въезжали, наступил полный гитлер-капут вместе со злыми НКВДэшниками, и в лавочке по исследованию космоса принялись хозяйничать лучшие умы советской Академии наук.
Ясен пень, записи у немцев оказались неполные. Потом еще что-то при перевозке профукали, а что-то сами немцы оприходовать успели. В общем, лет двадцать после войны на копание в немецких записях наши с тобой предки потратили. И не зря потратили — выяснилось, что за два года немцы собрали данные по постройке аппарата для связи с хозяевами робота. И даже получили подробную схему: где, что и как размещать, чтобы заработало. И чертежи той самой краснознаменной летающей тарелки в придачу. Чтобы, значит, на чем везти оборудование в космос было. Потому как адекватно убердевайс работал только на внешних рубежах Солнечной системы.
Ах да, штуковину с орбиты немцы перед капитуляцией сбили своей последней «Фау-2». Чтобы, видимо, ни себе, ни людям. Вот только не учли, с какой скоростью НКВД накрыло бункера Ананербе, где хранились сотни записей сигнала и экспериментальные модели инопланетных устройств.
Но все равно загвоздка вышла — хоть убейся, а кое-какие элементы для передатчика в те годы создать еще не могли. А когда смогли, еще испытывали лет десять. Проект «Сирена» держали в тайне от своих, не говоря уж о мировой общественности. Потому как ЦК Компартии сочло, что контакт — дело тонкое, кому попало поручить его нельзя. И уж точно на пушечный выстрел нельзя к нему подпускать представителей загнивающего капитализма. Не дай бог, инопланетные друзья неправильно воспримут расстановку политических сил на планете Земля.
Так что пока янки с флажками по Луне скакали, советские товарищи втихаря над ними посмеивались и делали вид, что серьезно огорчены вторым местом в космической гонке. А сами потихоньку прикручивали к
