— Он видел телешоу, — сказал Грин. — Ладно, пойду принесу ему «Маунтин Дью».
Грин вышел из комнаты, а Реймон продолжил наблюдать за экраном. Ронда Уиллис с зажженной спичкой в руке нагнулась над столом и дала Дарсии Джонсон прикурить.
— Они здесь пишут, что Ли из «Аррингтонцев» не уверен, что сможет принять участие в воскресной игре, — сказал Антонелли, не отрывая взгляда от газеты. — Десять миллионов в год или около того, и ему не надо выходить на работу, потому что у него заболело чертово колено. У меня геморроев на заднице как виноградин на ветке, и мне надо таскаться на службу каждый день. Я, может, чего-то не понимаю?
— Возможно, — ответил Реймон.
В комнате номер два Ронда Уиллис задула спичку.
Дарсия потягивала сигарету, стряхивая пепел в фольгу от пачки. Она была очень похожа на свою мать, с веснушками и светло-карими глазами, только кожа у нее была светлее. Роды не испортили фигуру, тело осталось плотным, с хорошо развитыми формами, которые стали даже более чувственными. При ее работе это было весьма ценным.
— Расскажи мне о Джамале Уайте, — сказала Ронда. Дарсия Джонсон отвела взгляд в сторону.
— Мы вполне можем поговорить о Джамале, — сказала Ронда, намеренно повторяя имя парня. — Я знаю о ваших отношениях. Леон Майо рассказал нам, что вы встречались.
— У нас с ним ничего не было, — сказала Дарсия. — Я с Домиником.
— Но Джамаль был к тебе неравнодушен.
— Возможно. Я его плохо знаю, правда.
— Действительно? Человек, который работает охранником в «Твайлайте», — офицер полиции, он сказал, что ты разговаривала с Джамалем в баре в ту ночь, когда его убили.
— Я со многими мужчинами там разговариваю. За это мне платят.
— И за танцы.
— Конечно.
— Что еще?
Дарсия молчала.
— Я была на квартире, которую вы снимаете с Шейлин Вон, — сказала Ронда, в ее тоне не было агрессии или враждебности. — У меня есть глаза.
— И что?
— Ты ведь отдаешь Доминику все, что зарабатываешь?
Дарсия затянулась.
— Доминик Лайонс твой сутенер?
Дарсия медленно выдохнула облако дыма.
— Я не сужу тебя, девочка, — сказала Ронда. — Я просто пытаюсь узнать, что произошло с этим молодым человеком. Я встречалась с его бабушкой, я видела ее слезы. Его родственники заслуживают того, чтобы узнать правду, как ты считаешь?
— Джамаль был просто парнем, которого я знала.
— И все?
— Мне жаль, что его убили. Но я об этом ничего не знаю.
— Ладно.
— Могу я увидеть своего ребенка?
— Он сейчас с твоей матерью в игровой комнате. И твой отец тоже там, полагаю.
— Айза ведь не болен, правда?
— Он в полном порядке.
— Значит, моя мать солгала мне специально, чтобы меня арестовали?
— Дарсия, она солгала, чтобы помочь тебе. Она сделала это ради тебя и твоего сына.
— Странный способ помочь мне и моему сыну.
Дарсия докурила сигарету, затушила окурок и устало потерла глаза.
— Давай вернемся к Джамалю.
Дарсия небрежно махнула рукой.
— Не торопись, — сказала Ронда.
— Надеюсь, мы закончили со всем, что касается меня?
— Еще нет. Мне и самой хочется отсюда выбраться, но нам необходимо кое-что уточнить. К сожалению, расследование убийства поручено мне…
— Вы не можете меня задерживать по обвинению в хранении марихуаны.
— Потребуется некоторое время, чтобы оформить все бумаги.
— Чушь собачья. И вы это знаете.
Ронда подождала, пока вспышка раздражения утихнет.
— Ты в порядке? Чувствуешь себя нормально?
Дарсия покачала головой.
— Это хорошо, — сказала Ронда. — Послушай, хочешь содовой или чего-нибудь?
— Я бы выпила диетической колы, если есть.
— Наверное, есть пепси, — сказала Ронда. — Устроит?
Дарсия кивнула. Ронда встала, посмотрела на часы, потом в объектив камеры и произнесла: «Одиннадцать часов тридцать пять минут».
Ронда вышла из комнаты, подождала, когда за ней захлопнется дверь, и достала диетическую пепси из стоявшего в коридоре автомата. Она заглянула в аппаратную, где сидели Реймон и Антонелли, наблюдая за Бо Грином и Домиником Лайонсом на экране номер один.
— Где моя тачка? — спросил Лайонс.
— Вероятно, на пути к стоянке для конфискованных машин, — сказал Грин.
— Хорошо, если на ней не будет ни одной царапины, — сказал Лайонс, — иначе я предъявлю вам иск.
— Славный «лексус», — сказал Грин. — Какой, четырехсотый?
— Четыреста тридцатый, — ответил Лайонс.
— Ты на нем был в ту ночь?
— О какой ночи вы говорите?
— О той ночи, когда убили Джамаля Уайта, — сказал Грин.
— Кого?
— Джамаля Уайта.
— Не знаю такого.
— У вас с ним была стычка в «Твайлайте» в ночь его смерти. У нас есть свидетель.
— Адвоката, — произнес Доминик Лайонс.
Грин скрестил руки на широкой груди, откинулся на спинку кресла и уставился прямо перед собой.
— Бо выглядит слегка расстроенным, правда? — сказал Антонелли.
— Он явно разочарован, — ответил Реймон.
— Вы видите молодого человека, который держит рот на замке, — вмешалась Ронда. — А я вижу молодого человека, который врет, чтобы спасти свою задницу.
— Правда?
— Ладно, пойду продолжу.
— Помощник нужен? — спросил Антонелли. — Я знаю, как разговорить молодую женщину. Просто ей нужно немного запудрить мозги и обаять.
— И большое количество алкоголя, — добавил Реймон.
— Я это поняла, — сказала Ронда и вышла из комнаты.
Реймон убавил звук на экране номер один, потому что сейчас там нечего было слушать. Они подождали, пока Ронда вернется в комнату номер два. Она села и подвинула банку с содовой Дарсии. Девушка открыла банку, сделала большой глоток и достала сигарету, Ронда снова протянула Дарсии зажженную спичку.
— У меня четыре сына, — сказала Ронда, — задувая огонь.
