и рассыпав собранные пряди. Господин Марций сидел за столом, сидел полубоком, лишь уперев локоть в столешницу, и смотрел в сторону, в какую-то точку на полу.
Ацилия нахмурилась. Что-то случилось. Она это почувствовала ещё вчера. Усталый вид, небритое лицо, какие-то морщины на лбу, каких раньше не было, толком ни разу за два дня не поел, не помылся, удалось лишь переодеть в чистое с дороги, да и то стоило немалых усилий.
— Господин? — негромко позвала она.
— Что? — он перевёл глаза.
— Что-то случилось?
Марций долго молчал, словно с мыслями собирался. Ацилия уже подумала, не ответит, но он заговорил хрипло:
— Я хочу продать тебя.
Ацилия опешила. Сказать, что его слова поразили её, это значило не сказать ничего, ей даже показалось, что всё поплыло перед ней, и ноги потеряли опору. Она медленно прошла, выдвинула трипод и села, зажав голову запястьями у висков. Молчала.
— Почему? — спросила, наконец, — Что я сделала не так? Чем я разочаровала вас? Разве я не выполняю всё, что требуется от меня? За что? Почему вы решили вдруг, я…
— Мне нужны деньги! — перебил он её спокойным бесстрастным голосом.
Ацилия судорожно сглотнула, не сводя глаз.
— Мне очень срочно нужны деньги. Много денег. Сто пятьдесят сестерциев. Я должен найти их до завтрашнего вечера, сегодня и завтра… Два дня.
— Но… — Ацилия замотала головой, не веря своим ушам, — А как же… — осеклась, опуская голову, сцепила пальцы в замок.
— Я уже договорился, что продам тебя. Завтра… Только ты сможешь выручить меня…
— Кому? — она подняла лицо, стараясь поймать его взгляд, — Кому вы собираетесь продать меня?
— Центуриону Лелию… — был ответ.
— Что?!! — Ацилия вскочила на ноги, стискивая кулаки, от этой новости, шокирующей её, из глаз брызнули слёзы. Ацилия замотала головой, силясь остановить их, но безуспешно, потеряла дар речи, не веря своим ушам.
— Нет!.. — прошептала она, — Вы не посмеете… Вы не сможете… Вы не должны этого делать… — шептала, наконец, сумев сладить с голосом.
— Я просил у него просто взаймы. Ты знаешь, чего мне это стоило? Идти к нему и просить?.. Он ничего не дал мне, только посмеялся, а потом предложил продать тебя… Ему продать за сто пятьдесят серебряных монет…
— Нет… Нет… Не-ет… — Ацилия мотала головой, не веря в его слова.
— Конечно же, ты стоишь гораздо дороже, и мне обошлась в значительно бо?льшую сумму…
— Нет!!! — перебила она его резко, и он замолчал, уставившись на неё, — Вы не посмеете это сделать… — прошептала еле слышно, — Лучше убейте меня! Убейте сами, чем… чем позволить ему… Никогда! — процедила она сквозь зубы. — Слышите меня? Никогда я не позволю ему… Пока дышу… Пока жива… Боги…
— Я уже всё решил. — Марций поднялся на ноги, тряхнул головой, убирая упавшие на лоб пряди волос.
— А я-то думала, что что-то значу для вас… Жила, дура, какими-то мыслями… — её мокрые глаза светились от слёз, как живые, — Верила в ваши слова… — усмехнулась, дрожа губами, — Жениться… Любить… Завести детей…
— Прекрати, Ацилия! — он резко перебил её, ударив кулаком об стол.
— А вы меня… ему… — продолжала она, — У меня только от мысли об этом остановится сердце… Он… — она опять замотала головой, — Вы просто не знаете, что он чувствует ко мне, он ненавидит меня больше вашего… Он убьёт меня! Больше… Я даже не могу представить, что он сделает со мной…
— Прекрати истерику! Ты всего лишь рабыня, и, как всякая рабыня, стоишь денег… Сейчас мне нужны как раз деньги, и я вынужден доставать их таким способом.
— Я знала, я всегда знала, что деньги у вас на первом месте… вы только их и цените. Остальное вам — безразлично! И я же столько раз предлагала вам написать письмо в Рим, вы получили бы свои проклятые деньги и оставили бы меня в покое!.. Нет. Вы же грели свою тщеславную душу тем, что имеете наложницу из патрициев, дочь сенатора… Да вы же просто… — она не успела договорить — его пощёчина заставила её замолчать. Ацилия сникла, дрожа всем телом, обняв себя за плечи, опустилась на трипод. Долго молчала, переживая истерику, вздрагивала от рыданий, глядя в сторону влажными от слёз глазами.
Марций отвернулся от неё, стоял, держа руки на поясе, от бессилия кусал губы. Ацилия заговорила первой:
— Не продавайте меня ему… Прошу вас, господин Марций, пожалуйста… Я, что хотите, буду делать… Всё… Хотите, я на колени встану? — она поднялась, — Перед вами, наверное, ни разу в жизни не стояли дочери сенаторов на коленях…
— Перестань! — он резко обернулся к ней, обжигая глазами, но голос его дрожал, — Если я не найду эти деньги до завтрашнего дня, меня отдадут под трибунал, как вора, и, возможно, казнят, а если нет, то уж точно вышибут из армии… Куда я пойду? У меня никого нет! У меня нет братьев в Риме! Я один! Понимаешь? И я умею только воевать!
Ацилия медленно села на трипод, снова обняла себя за плечи. Долго молчала, раскачиваясь из стороны в сторону на табурете. Прошептала чуть слышно:
— Не продавайте меня Лелию, прошу вас…
— А что? Что мне делать? — уже взорвался он, кричал ей в лицо, в огромные чёрные глаза, — Ты у нас умная, посоветуй! Скажи, где мне взять эти проклятые деньги?
— Напишите письмо в Рим…
— Это долго!
— Попросите отсрочки…
— У самого легата? — усмехнулся.
— Займите…
— Представь, никто не занимает! — развёл руками.
— Я не знаю! — закричала она ему в лицо.
Марций усмехнулся:
— Я тоже… не знаю.
Они долго молчали. Ацилия не двигалась, а Марций метался по атриуму палатки туда-сюда. Ацилия прошептала:
— Не продавайте меня Лелию… Пожалуйста…
— Тогда иди на улицу, — он указал ей рукой на выход, — и заработай эти деньги сама! Если так не хочешь к Лелию! У тебя есть два дня! Знаешь, скольких тебе придётся пропустить через себя, чтобы набрать эту сумму?
— Вы сошли с ума… — прошептала пересохшими стянутыми губами, глядя во все глаза. Марций хрипло вздохнул и сел, запуская пальцы в волосы, упёрся локтями в колени, застонал от бессилия и внутренней боли. — Мы все… все сошли с ума…
Ацилия поднялась, поджимая губы:
— Дайте мне нож…
— Возьми на столе… — даже головы не поднял.
Ацилия нашла нож и ушла на улицу. К обеду она вернулась, прямая и уставшая, бросила на стол нож и мешочек с деньгами под изумлённым взглядом Марция.
— Ровно сто пятьдесят, можете пересчитать… — тяжело прикрыла чёрные глаза, дрожа ресницами, пошла к себе. Марций повернул голову, провожая её взглядом, на деньги глянул мельком.
Ацилия легла на постель, отворачиваясь к стене, обнимая себя.
— Где ты взяла деньги? — раздалось из атриума. Отвечать не хотелось, но ведь всё равно не отстанет:
