так, что плечи приподымались. Нервничал, злился, и возмущён был сильно, но сдержался. Усилием воли.
А Лидас попытался тему сменить:
— Ничего. Вот сейчас костёр запалим, обогреемся, обсушимся, каши наварим, — спо-хватившись, поправился:- А можно похлёбку сварить. У меня есть ржаная мука и ещё мясо вяленое…
Он отвернулся, взялся за работу, брошенную марагом, но Кэйдар не кинулся на помощь, так и остался сидеть, нахмурив брови и опустив глаза.
Собирая среди редкого подлеска подходящие для костра ветки валежника, Лидас наткнулся на марага. Тот сидел на поваленной, прогнившей берёзе, специальным точильным камешком правил лезвие меча. Появление Лидаса будто не заметил, даже глаз не поднял.
— Так и собираешься один, как сыч, здесь сидеть? Еда уже сварилась…
Айвар медленно перевёл на Лидаса глаза, глянул так, точно не расслышал: внима-тельно, чуть нахмурясь.
— Если нам всё-таки придётся драться, я убью его. Я это точно знаю! Так ему и пе-редай! — Тон этих слов заставил Лидаса удивлённо повести бровями. Такая властность и ещё это обращение на 'ты'. А ведь когда-то, не так давно даже, он не позволял себе такого. А теперь, вот, считает, что вправе. Почему это вдруг? Общее положение уравняло, что ли?
— Я не хочу ему смерти, — продолжал мараг. Говорил он короткими отрывистыми фразами, чётко, решительно. Ни дать, ни взять: царевич. — Если б хотел, убил бы давно. Раньше, честно, хотел… — усмехнулся, вспоминая что-то своё, — мечтал даже. Но он её брат… Его кровь на руках мне не нужна…
Её?! Он говорит так, будто имеет на Айну какое-то право. Наглец! Какая самона-деянность!
— Кэйдар в пятёрке лучших поединщиков столицы. Хотел бы я посмотреть, как он распнёт тебя, мараг. Но убить тебя я ему не позволю! Я хочу вернуться домой, и ты единственный знаешь дорогу назад. Я не позволю вам поубивать друг друга! Только не это…
— А потом? Когда мы выйдем к реке? — Айвар стремительным движением поднялся на ноги. Держал в одной руке ножны, в другой — меч.
— Кэйдар — твой господин! Он будет решать, не я.
Айвар рассмеялся в ответ с нескрываемым презрением.
— Я мог бы уйти прямо сейчас. Мне хватит того, что со мной, чтобы выжить. И что будет с вами двумя? — Окинул Лидаса взглядом. — Это ВЫ в моей власти! И моё терпе-ние не бесконечно…
— Если б ты думал только о себе одном, ты бы не пришёл тогда к нам ночью. Зачем было предупреждать нас? — Лидас не испугался меча в руке марага, напротив, даже сделал шаг ему навстречу.
Айвар хотел что-то крикнуть в ответ, но лишь губу закусил, отвёл глаза. Задумал-ся. Не мог он и сам ответить на этот вопрос. Почему он предупредил их в ту ночь? Время же потерял драгоценное, да ещё и от их компании так и не смог отвязаться.
— Я не знаю, — признался честно, отворачиваясь. А Лидас рассмеялся, будто именно этого ответа и ждал.
— Ты намереваешься вернуться к своим, оно и понятно. Думаю, вряд ли Кэйдару удастся удержать тебя одному, — Непонимающе хмуря тёмные брови, мараг снова повернулся к Лидасу, он не понял, куда тот клонит. — Да, я не буду против, если всё так и будет. Хотя, если честно, я сам хотел убить тебя… И не раз.
После всего, что ты сделал, права на жизнь нет никакого. После такого предатель-ства…
— А ты, иданский царевич, смог бы привести врагов в родное племя? — запальчиво перебил Лидаса Айвар.
— Я не про это говорю, — Лидас ответил ему холодно-спокойным взглядом. — Про Айну…
— Я люблю её! — громко заявляя это, Айвар даже подбородок вскинул, выдержал взгляд Лидаса без дрожи. — А она… Айна с самого начала, говорила, что…
— Ты меня? предал! — теперь уже Лидас перебил его, голос повысил, начиная понем-ногу выходить из себя. — Моё доверие. Мои чувства к ней…
И Айвар отвёл глаза, опустил голову. Чего уж тут? Ведь с самого начала чувство-вал себя виноватым. Сам всё понимал. Не должен был — и всё! Никакого морального права не имел.
— Меня бы распяли… на стене… А с Айной…
— Нет! По законам иданов с тебя бы кожу сняли! — крикнул-таки Лидас, заново пе-реживая давно утихшую боль. Примирился, как казалось самому, с обидой, с чувст-вом оскорблённой, оплеванной даже гордости уважающего себя мужчины. Но сей-час чувства эти вырвались на свободу. Хотел же спросить: 'Почему? За что?', и вот она, — возможность. Возможность поговорить по душам. — Узнай я раньше — хоть на месяц! Хоть на два! — ты бы, точно, остался без шкуры! А теперь?.. — усмехнулся Лидас с горечью, добавил в заключение:- Мне лучше будет, если ты больше не поя-вишься в Каракасе. Чем дальше от Айны, тем лучше для всех…
— И для Айны тоже? — Айвар сквозь пряди тёмно-русых волос глянул на Лидаса, хо-лодной усмешки в этом вопросе не получилось — лишь тревога.
— Ей проще будет считать тебя мёртвым!
Поджав губы и затвердев лицом, глядя мимо Лидаса, Айвар заученным на всю жизнь движением втолкнул меч в ножны.
Если б он попросил или хотя бы посоветовал, как товарищ товарищу, дак нет же! Всё выглядело как приказ. Будто он до сих пор считает тебя своим рабом. Будто он сам не понимает, что нельзя в таких делах подчиняться одним лишь приказам.
Неужели даже слепая страсть, безответная жгучая страсть, так ничему не научила этого человека? Зачем он хочет оставить несчастной ту женщину, которую любил когда-то? Если это месть, то месть страшная, бесчеловечная.
Думая обо всём этом, Айвар привязывал к поясу точильный камень: зажав меч под мышкой, продевал шнурок в специальное отверстие и сам себе поражался. Мысли в голове, смятенные, возмущённые мысли, на сердце — протест, а пальцы даже не дрожат. Успокоился мгновенно, решимостью заполненный до предела: 'Вернусь! Вернусь обязательно! Всем вам назло!'
Айна, милая, ты обещала молиться…
— Иногда я даже жалею, что ты не помер тогда… после бичевания… Что я не про-шёл мимо…
Айвар глаза на Лидаса перевёл, в усмешке скривил губы, произнёс чуть слышно:
— Я тоже жалел об этом… Раньше… — Перехватив меч, пошёл через кустарник к ко-стру, в сторону Лидаса даже не глянул.
* * *
Они второй день уже шли через горы. И лес, и болото остались далеко позади, где-то за спиной, теперь их окружал один лишь камень. Камень, камень, камень — ни травиночки, ни кустика. Идти приходилось всё время вверх, ориентиром для них была заснеженная вершина, высоченная, заслоняющая собой полнеба.
Последние запасы муки и хлеба они прикончили в тот же день, когда прошли бо-лота, после не ели уже ничего, лишь воду пили. Но много ли её унесёшь с собой в маленьких кожаных фляжках?
За эти два дня они не наткнулись ни на один ручей, ни на одно дерево. Один лишь камень окружал их со всех сторон, каменная крошка и мелкая пыль поднималась из под ног, и небо, без единого облачка, наткнувшееся на острые пики скал, казалось застывшим.
А может, они сбились с пути? Может, идут не в ту сторону, не туда, куда им надо? И сколько ещё продлится эта му?ка? Почему всё больше кажется, что ничто вокруг не меняется? Будто на месте стоишь, а горы всё те же, серые, растрескавшиеся, мёртвые горы. Даже воздуха, и того постоянно не хватает. Дышишь ртом во всю глубину лёгких, и всё равно задыхаешься. Аж голова кругом идёт, а перед глазами чёрный туман.
Кэйдар уже подумывать начал, что это опять к нему слепота возвращается, испу-гался не на шутку, но тут и Лидас пожаловался на головокружение, на чёрные споло-хи в глазах. Один лишь мараг, спокойный,
