Эти пять локтей верёвки прошли через его окровавленные ладони так медленно, но вот Кэйдар сумел различить, как мараг обеими руками зацепился за выступающие шершавые бока камней. И сразу же и ладоням, и напряжённым плечам стало легче.
Подавшись вперёд, через согнутые в коленях ноги, Кэйдар поймал обе руки Айва-ра за запястья. Крепко схватил, мёртвой хваткой. Первым, что бросилось ему в глаза, оказалась рукоятка меча. Обмотанная простым кожаным ремешком, с тускло побле-скивающим овальным навершием, она была так близко — руку протяни. Меч — от-личный боевой меч, то, что позволяло марагу все эти дни чувствовать свою незави- симость. И вот он, шанс заполучить этот меч без боя и даже без драки. Варвар, он ничего не сможет сделать, он сейчас беспомощней младенца.
Нет, это глупо, брать оружие вот так, нечестно как-то. Если захочу, я возьму его, возьму тогда, когда мараг будет в состоянии биться за него как воин. Или он сам мне его отдаст, признавая мою власть над собой.
И всё-таки? К чему все эти сложности? Просто протяни руку — и вот он, твой. Эта тяжесть в руке, а вместе с ней — и сила, и власть.
'Нет! Нет!' — Кэйдар подбородком повёл, отгоняя эту мысль, и тут встретился с марагом глазами. Огромные на белом помертвевшем лице, они видели эту внутрен-нюю борьбу Кэйдара, видели его сомнение. Поэтому, кроме страха близкой смерти, в них была ещё и уверенность в том, что должно сейчас случиться.
Но варвар ошибся, Кэйдар, довольный своим великодушием, со смехом дёрнул марага на себя. Причину этого смеха поняли только они оба, Лидас, тот лишь бровя-ми изумлённо повёл: ну, надо же, какая радость! Мараг живой остался. Есть, чему Кэйдару порадоваться.
Помогая себе всем телом при последнем рывке, Кэйдар так сильно подался назад, что не удержался, упал на спину и со всей силы ударился затылком.
От неожиданной боли перед глазами алые круги заплясали. Вот ведь демон! Пре-дупреждал же аран- лекарь: голову береги, голову свою непутёвую.
С шипением схватился за затылок. Шишка тебе, точно, порядочная обеспечена. А мараг лежал рядом в опасной близости от края, приподнявшись на одной руке, низко опустив голову, хрипло кашлял сорванным нутряным кашлем.
— Ты кашляешь, как чахоточный, — сказал неожиданно Лидас. Он много раз видел больного Императора, он знал, что говорит. Айвар только бросил в его сторону взгляд исподлобья, ему показалось, что это была неудачная шутка.
— Это из-за верёвки, — дёрнул ободранными непослушными пальцами узел. Верёвка, обвязанная им вокруг пояса довольно свободно, под весом тела поднялась вверх, передавила и грудь, и рёбра так сильно, что при каждом выдохе в горле ощущался вкус свежей крови. Плохо. Может быть, даже повредились рёбра. Сейчас-то не по-нять, всё тело болит, не двинуться.
Но главное — жив! Живой остался, хвала Матери Всемогущей! И Кэйдару спасибо. Что сумел удержать, сам не полетел следом. Свалились бы оба, Лидас один уже не сумел бы помочь, сил бы попросту не хватило.
Айвар с усталым облегчением ощупывал руки, плечи, грудь, поверить не мог, что жив до сих пор, а ведь мог бы лежать сейчас на дне ущелья грудой мяса и костей. Снова повторил про себя: 'Спасибо Кэйдару!', а смысл этих слов до него дошёл не сразу, а когда дошёл, Айвара чуть на месте не подбросило.
Что?!! Как это так? Да как ты можешь?! Врага своего благодарить?! Жизнью своей ему обязанным быть?! Нет! Нет! Только не это! Ни за что на свете!
— А ведь мы с тобой теперь вроде как квиты, — усмехнулся Кэйдар, всё ещё потирая ушибленный затылок. Встретив смятенный, растерянный взгляд Айвара, добавил:- Помнишь, ты сам говорил, после такого обычно нарекаются братьями…
— Нет!!! — выкрикнул Айвар с таким жаром, будто Кэйдар нечто страшное ему пред-лагал, и тот рассмеялся негромко.
— Что делать-то теперь будем? — заговорил тут Лидас, отвлекая их обоих на себя своим вопросом. — Ночь ведь… И вперёд нельзя…
— Утра будем ждать, — сказал, как вывод сделал Кэйдар, немного помолчав. — Какой толк назад идти? А утром решим, что делать…
Не дожидаясь их окончательного решения, он поудобнее передвинулся, спиной к тёплому камню прижался, сорванные, стёртые верёвкой руки положил на колени ладонями вверх. Пить после всего хотелось сил нет как, но такими руками ни к чему не прикоснуться. Боль такая, будто на ладонях голое мясо осталось. И немудрено. На одних руках марага держал. Он тебе теперь жизнью своей обязан спасённой. Это ж надо, из-за варвара и раба чуть сам не навернулся. И кто бы раньше сказал такое?
…До утра они так тут и просидели. К рассвету их всех сном сморило, и то, что ря-дом пропасть и места мало, перестали замечать.
Айвар лежал скорчившись, уткнувшись лицом в кулаки, спиной прижимался к стене, нависающей над ними. Камень за ночь остыл, и спину даже через плащ ощу-тимо захолодило. Он проснулся раньше всех и тут же раскашлялся. Чувство было такое, будто кто сапогами под рёбра отпинал. Каждая косточка болела, ни продых-нуть. Где уж тут кашлять?
Светало, и всё вокруг казалось одинаково серым. Камень, камень и небо. Когда всё это кончится? Когда?
В том месте, где была рана от меча, болело сильнее всего. Не открылась бы она, эта старая болячка.
Откашлявшись в прижатый к губам кулак, Айвар медленно отнял руку от лица, тут только заметил бурые пятна запёкшейся крови на рукавах рубашки, в тех местах, где Кэйдар хватался, когда помогал наверх выбираться. Весь пережитый страх, улёгший-ся, подзабытый за ночь, снова вернулся. И по спине, по позвоночнику таким ознобом продрало, что зубы лязгнули.
А вон он, и твой спаситель. Спит себе, как ни в чём не бывало.
Айвар с интересом глянул на Кэйдара, впервые не просто с неприятием, со враж-дебностью, а с интересом. Ведь чего угодно ждал от него в ту минуту, но не помощи.
А что б ты сделал сам, случись с тобой такое? Рисковал бы собой, спасая того, с кем всегда был на ножах? А может, всё дело в другом? Им проводник нужен, вот и всё объяснение. Они же не знают, что до реки осталось так мало, что тут уже не собьёшься, не заблудишься.
— А здесь ведь перепрыгнуть можно, — заговорил неожиданно Лидас. Он находился к обрушившемуся краю ближе всех, при свете утра прикинул расстояние, стоя в полный рост у самой кромочки.
Карниз, как видно, обвалился давно, превратившись в опасную ловушку. В темно-те они могли свалиться все трое. Хорошо, что верёвкой обвязались.
Айвар тоже поднялся, подошёл поближе. Пустота и глубина снова вернули пере-житые однажды чувства и отчаяния, и ужаса.
— Ну и глубина тут, — заметил Лидас, делая ещё один маленький шажок. Страх пе-ред высотой, жуткий до головокружительной слабости, не отступил и даже не уменьшился. Но, кроме как прыгать, другого способа всё равно нет. Да, прыгать, но не первым. И обязательно с верёвкой.
Другого способа они и не смогли придумать. Не назад же идти?
Сначала перебросили на ту сторону вещи, а потом по очереди перебрались сами. Айвар вызвался первым, разбежавшись, перепрыгнул довольно легко, закрепил верёвку, обвязав её о камень. Так, помогая друг другу, они справились с возникшей проблемой быстрее, чем ожидали сами, и не теряя времени на завтрак, снова пошли вперёд.
К вечеру этого же дня они поднялись наверх, на самый гребень гор, идущий точно с севера на юг.
Высоченная гора, все эти дни служившая им ориентиром, всё ещё смотрела на них сверху, на её вершину никому из смертных на дано подняться. Они же сумели пре-одолеть лишь две трети этого гиганта, достигли сположившегося плеча, определён-ной точки, от которой теперь движение начиналось вниз и вниз.
Заснеженные скалы, густо-розовые на закате, занимали собой весь окружающий мир. Куда ни глянь:
