Маргарет Пембертон
Горе от богатства
Moeu дочери Аманде с любовью
ПРОЛОГ
Роскошное ландо с гербом Клэнмаров на дверцах со скрипом тронулось от вокзала Рэтдрама в сторону Уиклоуских гор. Мэтью Клэнмар окинул взглядом знакомые окрестности, сочную летнюю зелень, ровные посадки картофеля и удовлетворенно вздохнул. Шел 1854 год. Восемь лет назад Мэтью с тяжелым сердцем покинул разграбленную, обескровленную, охваченную голодом страну. Теперь он возвращается на землю, где народ еще бедствует, но уже не голодает – выручает картофель. Руку Мэтью, лежащую на плече внучки, свело судорогой – напомнил о себе артрит. Ему очень не хватало Баллачармиша, но он никогда бы не привез сюда Изабел, продолжай Ирландия страдать в тисках голода. Он считал, что семилетней девочке ни к чему видеть те ужасы, свидетелем которых довелось ему стать перед отъездом в Санкт-Петербург. Мэтью опасался, что после сытой английской жизни бедность Ирландии испугает девочку, и вместе с тем хотел этого, потому что сам давно привык к окружающей нищете.
Старик нахмурился, вспомнив недавно умершего сына. Мэтью принял назначение в Санкт-Петербург с большой неохотой, поддавшись на уговоры премьер-министра, что он просто создан для этой должности. Только Пилю оказалось под силу убедить его покинуть Баллачармиш, где в Мэтью так нуждались. Он согласился с одним условием: его недавно женившийся сын будет, как и сам Мэтью, помогать крестьянам в округе пережить голод.
Теперь, по прошествии времени, он отчетливо понимал, что напрасно доверил это дело Себастьяну. Высокомерное презрение его сына к беднякам обернулось настоящим преступлением. Вскоре после отъезда Мэтью Себастьян увез беременную жену в ее родовое поместье в Англии. Брошенные на произвол судьбы бедняки в имении Клэнмара умирали мучительной голодной смертью. Бегство Себастьяна в Англию мало чем отличалось от поведения множества других землевладельцев-англичан, но в глазах Мэтью это не оправдывало сына. Из Петербурга Мэтью дал указание своему дублинскому стряпчему передать дела Лиаму Фицджеральду, управляющему его поместьем. Всего несколько недель ушло на доставку в Баллачармиш овса и картофеля – больше в имении Клэнмаров никто не умер от голода.
С тех пор Мэтью не видел сына с невесткой. После вызова ко двору, когда ему объявили об отставке, Мэтью не вернулся в Ирландию. Вместо этого он принял приглашение русского царя остаться в России в качестве его советника.
Однако смерть сына заставила его вернуться в Англию. Карета, в которой ехали Себастьян с женой, перевернулась при столкновении с бродячей лошадью. Себастьян умер мгновенно от удара головой о камень. Жена Себастьяна скончалась пять дней спустя от смертельных увечий, причиненных ей обезумевшей лошадью.
Мэтью долго не раздумывал. Он никогда не видел внучку, но сразу решил, что будет для нее более подходящим опекуном, чем ее вдовствующая больная бабушка по матери. Мэтью успел на похороны сына. Он окружил внучку любовью и заботой, в которых девочка так нуждалась. Неделю спустя дедушка и доверчиво жавшаяся к его руке внучка добрались поездом из Лондона в Холихед, оттуда пароходом в Дандолк, и далее поездом через Дублин в Рэтдрам.
– Дедушка, фермеры держат в этих домиках животных? – спросила девочка, прерывая размышления Мэтью об умершем сыне. Они подъезжали к деревушке Киллари с крохотными глинобитными лачугами под соломенными крышами.
– Здесь нет фермеров, – мягко отозвался Мэтью, – таких, как в Оксфордшире, во всяком случае.
Дверь одной хижины отворилась, и на пороге показалась черная от грязи свинья. Мэтью задумался. Перед отъездом в Петербург его знакомый дипломат предупреждал, что русское крестьянство живет в невероятно скотских условиях, поэтому Мэтыо не удивился увиденному в России. Нищета русских крестьян ничем не отличалась от бедности ирландской деревни.
Мэтью посмотрел на золотистую головку внучки. Если девочке суждено жить в Ирландии, она должна разобраться в здешней жизни, полюбить этих людей, на что ее отец был не способен.
– В этих хижинах живут люди, – объяснил Мэтыо девочке. Они проезжали мимо крестьянок в туго повязанных платках. Женщины смотрели на них во все глаза, полуголые ребятишки цеплялись за материнские юбки. – Но ты права, животные здесь тоже живут.
– Коровы и свиньи? – удивилась Изабел. – Не только собаки и кошки?
– В некоторых хижинах есть хлев, но чаще свиньи, коровы и козы живут вместе с людьми.
Девочка с ужасом посмотрела на дедушку, и Мэтью порадовало ее сострадание к беднякам. Себастьян даже в семь лет просто равнодушно пожал бы плечами. Похоже, что Изабел унаследовала от Мэтью доброту, которая часто заставляла его совершать странные с точки зрения общепринятой морали поступки. Мэтью давно не чувствовал себя так хорошо. Утрата сына и невестки стала большим горем, но судьба вознаградила Мэтью. Пустая, отшельническая жизнь, которую он вел, удалившись от дел и бесцельно убивая время то в лондонском клубе, то на рыбалке в Баллачармише, вдруг обрела смысл. Он сам станет учить девочку. Ей, конечно, нужна компания. Мэтыо уже все предусмотрел. Он и раньше подумывал о том, чтобы поселить кого-нибудь из вшивых чумазых деревенских ребятишек у себя в доме. Теперь, наконец, ради Изабел он так и поступит.
Обработанные нивы остались позади, теперь путников окружала девственная природа, очертания приближающихся гор становились все зримее. Чувство вины занозой сидело в сердце Мэтью. Он корил себя за то, что оставил Баллачармиш на попечение Себастьяна, что целых пять лет тянул с возвращением. Теперь его добровольная ссылка закончилась, и он уверен – впереди его ждут лучшие годы. Они с Изабел непременно станут друзьями. Несмотря на возраст, он по-прежнему твердо держится в седле. Он научит Изабел и ее будущую подружку ездить верхом, ловить рыбу, их ждут увлекательные прогулки к подножию гор Лугнаквиллия и Кидин. Он вынул из кармана бумажный пакетик и протянул Изабел.
– Съешь леденец, – улыбнулся он, – а я расскажу тебе о доблестном сражении при Клонтарфе в 1014 году, когда великий ирландский вождь Брайан Бору спас страну от нашествия ужасных викингов.
ГЛАВА 1
Маура Сэлливан вышла на опушку лиственничной рощи. Дальше косогор зарос вереском и утесником. Отсюда отлично просматривалась не только дорога на Киллари, но и усадьба. После мягкого лесного ковра короткая жесткая трава больно колола ноги. Маура убедилась, что место выбрано удачно, и, успокоившись, опустилась на землю и отряхнула грязь с ног.
