всего раз в день, запомнили?
– Благодарю, – сказал глава иностранной семьи. – Обычаи. Манеры. Очень интересно. Вы знать – учить!
– Я? – удивилась Сара-Джейн. – У меня с манерами не очень… Ну, что вам сказать?… Сейчас ужинать будем – пальцами в тарелки не лезьте. Локти на стол не ставьте. Не чавкайте…
– О? – заинтересовалась иностранная мама.
– Не чавкайте. Чав-чав-чав, – показала Сара-Джейн.
– Чафф-чафф-чафф! – радостно повторило чужеземное дитя.
– Молодец, – похвалила Сара-Джейн. – Схватываешь на лету! Больше так не делай.
– Ужин! – пропела ее мама из кухни.
– Пошли, – скомандовала Сара-Джейн гостям, вежливо пропуская их вперед.
Они послушно протопали в столовую. Дитя тихо почавкивало на ходу, спешно заучивая, как делать нельзя.
– Вам, должно быть, привычнее японская кухня, – извиняющимся тоном сказала мама. – У нас еда простая. Вот цыпленок. Картошка. Кукуруза. Салат. Все свежее. Кушайте, пожалуйста.
– Тсы-пленокк, – задумчиво повторил иностранный папа.
– Пожалуйста, – предупредительно сказала Сара-Джейн. – Вам ножку? Или крылышко?
– Тсы-пленокк! – упрямо повторил гость.
– Да дай ты ему этого цыпленка! – не выдержал ее отец.
– Целого? – удивилась Сара-Джейн.
– Может, он голодный! Видишь, какой синюшный?
Мина тихо прыснула.
– Ти-хо! – шикнула на нее мать. – Попробуйте кукурузу, – любезно предложила она гостье.
Сара-Джейн бухнула цыпленка в тарелку иностранца и огляделась: за кем еще поухаживать?
Чужое дитя, совершенно освоившись, лопало оладьи с сиропом, тщетно стараясь не чавкать.
– Пальцы не облизывать! – заговорщицки шепнула ему Сара-Джейн.
Дитя грустно посмотрело на нее, перевело взгляд на Мину и повеселело: та уничтожала оладьи, самозабвенно чавкая и поминутно облизывая пальцы.
– Вон отсюда! – негодующе прошипела Сара-Джейн невоспитанной младшей сестре.
– Мы пошли! – крикнула Мина, сдергивая с табурета чужое дитя.
Иностранные родители обеспокоенно посмотрели им вслед.
– Не волнуйтесь, – сказала им мама. – Дети прекрасно поиграют. У Мины есть чудесные игрушки.
Папа кашлянул.
– Я насчет машины хотел, – начал он. – Завтра я съезжу в город и привезу механика…
– Помощь? – понимающе спросил гость. – Не надо. Вызвана. Скоро будет.
– Да? Ну, тем лучше, – с явным облегчением сказал отец. – А пока вы у нас погостите. Воздухом подышите, молочка попьете. Захотите – на рыбалку сходим. Не возражаете?
Гости не возражали.
– Вот и славно, – сказала мама, вставая из-за стола. – А кто поможет мне с посудой?
Получасом позже Сара-Джейн заглянула в кухню: мамы, своя и иностранная, мыли посуду. Странное дело, но чужеземке этот процесс явно нравился.
– Господи, как хорошо! – расслабленно вздохнула ее мать, глядя на быстро растущую стопку чистых тарелок. – Вот бы вы погостили у нас подольше!
Синелицая чужая мама молча улыбнулась, не переставая неловко, но старательно полоскать тарелки. В клеенчатом фартуке и резиновых перчатках она уже не казалась такой чужой.
– Я буду! – поспешила она заявить, видя, что мать берет в руки посудное полотенце.
– О, сколько угодно! – радостно сказала мама.
Сара-Джейн недоверчиво покрутила головой, отступила в коридор и там столкнулась с отцом.
– Послушай, дочка, – спросил он, пытаясь спрятать за спиной то, за чем ходил к буфету. – Разве у них в машине есть рация?
– Не знаю, – сказала Сара-Джейн. – Ты почему спрашиваешь?
Папа пожал плечами.
– Он сказал, что уже вызвал помощь, а к нашему телефону не подходил. Вот я и подумал: должно быть, у них в машине есть рация.
– Может быть, – сказала Сара-Джейн. – Я не заглядывала внутрь и не видела, что у них там есть.
Она подумала и поправилась:
– Знаю только, что у них в салоне есть какие-то зеленые растения и целая бухта резинового шланга.
– Это еще зачем? – удивился папа.
– Почем я знаю? – Сара-Джейн еще немного поразмыслила. – Может, он водопроводчик?
Папа не нашелся что ответить, растерянно кашлянул и прошел на веранду.
Сара-Джейн прислушалась: тихо звякнуло стекло, мелодично забулькала жидкость.
– Сигару? – произнес папин голос.
Ну, тут все в порядке. А где эта вредина Мина и мелкая иностранка? Точно, в комнате Сары-Джейн: шепчутся и противно хихикают, склонившись над альбомом семейных фотографий.
– Мина! – строго сказала Сара-Джейн. – А ну, брысь отсюда!
– Посмотри, – невозмутимо предложила Мина, протягивая сестре плотный квадратик. – Это Жу. Она снялась перед самым отъездом.
– Кто это – Жу? – непонятливо спросила Сара-Джейн, разглядывая картинку: зеленоватая меховая зверюга тесно обхватила человечка с голубым лицом – не то обнимает, не то скушать хочет.
– Жу – это она, – нетерпеливо пояснила Мина. – Неужели не узнаешь?
Сара-Джейн подняла глаза с картинки на маленькую иностранку. Точно, она. Во всяком случае, физиономия такая же голубая.
– А рядом кто? Кузен?
– Скажешь тоже! – возмутилась Мина. – Не видишь, это собачка! Или кошечка… Жу называет ее просто «Муф». Этот Муф в дороге потерялся, где именно – я не поняла, но Жу очень хочет его найти. Он у них в семье любимец, Муф этот.
– Муф, – кивнула Жу.
– Ясно тебе? Муф! – повторила Мина, отнимая у Сары-Джейн картинку. – Жу мне на обороте свой адрес напишет. Я ей свой уже дала.
– Ну-ну, – сказала Сара-Джейн. – Подружки! Чтобы через полчаса вашего духу в моей комнате не было!
Через заднюю дверь она вышла в сад. Чужая машина стояла там, сверкая в лунном свете, как начищенное серебро.
Саре-Джейн показалось, что мимо машины, затемнив ее сияние, скользнула тень; она насторожилась, но тут же догадалась, что это может быть: просто мужчины на веранде дымят сигарами. Еще ей почудилось тихое гудение. Сара-Джейн прислушалась, но уловила только умиротворенный голос папы:
– В другой раз приезжайте запросто, – приглашал он.
– Ну вот, – пожала плечами Сара-Джейн. – Похоже, мы будем дружить семьями!
А утром неожиданно выяснилось, что машина гостей в полном порядке.
– Вот это сервис! – уважительно сказал отец.
Он не очень удивился: если у потерпевшего была рация, то у механика вполне мог быть вертолет.
– Скорее, дирижабль, – рассудительно поправила его мама. – Вертолет мы бы услышали.
Сара-Джейн вспомнила, как ночью выходила в сад, и сказала:
– Да нет, ее привидение починило.
– Какое привидение? – с острым любопытством спросила Мина, на минутку переставая горестно всхлипывать.
