– Какое, какое, – передразнила ее Сара-Джейн. – Страшное: у-у-у!
Мама укладывала в корзинку провизию на дорогу. Чужой папа стоял рядом, следя за ее действиями с большим одобрением. Сверху мама аккуратно поместила сверток в вощеной бумаге.
– Цыпленок, – заговорщицки сказала она ему.
– Виски, – еще более заговорщицки шепнул отец, передавая гостю непочатую бутылку.
С крыльца доносился отчаянный скрежет: иностранная мама яростно полировала закопченный чугунный котелок. Все другие сколько-нибудь нуждающиеся в чистке металлические предметы она уже надраила, но с котелком не успевала, и оттого была немного печальна.
– Возьмите его себе, – великодушно предложила мать. – Дома будете чистить и вспоминать нас.
Чужая мама солнечно улыбнулась.
Чуть поодаль, обнявшись, дуэтом рыдали Мина и Жу.
– Хватит реветь, – одернула сестру Сара-Джейн. – Людям уже ехать пора!
Гости забрались в свою машину (чужая мама нежно прижимала к груди котелок), и ослепительно сверкающий автомобиль тронулся, поехал. Но еще прежде, чем он вывернул с подъездной дорожки на проселок, стекло в правом заднем окошке скользнуло вниз, и в проем высунулась зареванная бирюзовая мордочка Жу.
– Чафф-чафф-чафф! – в отчаянии выкрикнуло чужеземное дитя.
Мина громко взвыла и уткнулась мокрой физиономией в плечо невозмутимой Сары-Джейн.
– Вот глупости какие, – с досадой сказала старшая сестра. – Ты куда ее провожаешь – на край Вселенной?
На другой день Сара-Джейн сидела на кухне, рассеянно наблюдая, как мама готовит тесто для сладкого пирога, потихоньку поклевывая предназначенные для начинки миндаль и изюм. Мама вполголоса напевала какую-то песенку, необыкновенно фальшивя и весьма талантливо перевирая слова. Заглушая ее, Сара-Джейн сделала погромче радио. Сначала там тоже пели, и довольно пронзительно, потом начался очередной выпуск новостей. Говорили не то о каком-то болиде, не то об атмосферной аномалии – комментатор, кажется, сам ничего не понимал.
– Ма, – сказала Сара-Джейн, выключая приемник. – Посмотри, по-моему, начинки маловато!
Мать рассеянно глянула на опустевшую миску и кивнула:
– Изюм в бумажном пакете на полке в шкафчике. Миндаль в кладовой.
Сара-Джейн скорчила недовольную гримаску, нехотя встала и пошла в кладовку.
На обратном пути она мельком глянула в окно и увидела сворачивающий к дому незнакомый автомобиль – черный, очень солидного вида. Из него выбрался мужчина в строгом костюме. Сара-Джейн посмотрела в другое окно и увидела в саду Мину в веселой компании кошки Долли и крупного лохматого кота. Кот был чужой, но смутно знакомый.
– Ма, к нам гости, – сообщила Сара-Джейн, входя в кухню.
– Ставь кофейник, – незамедлительно распорядилась та. – Пирог будет готов через полчаса.
Сара-Джейн по пояс высунулась в кухонное окно и закричала сестре:
– Эй, Мина! Что это за зверь там с вами?
Мина оглянулась, чужой кот тоже.
– Какие у него чудесные глаза, – восхищенно сказала мама, выглядывая из-за плеча Сары-Джейн. – Такие ярко-синие! А шерсть, по-моему, с прозеленью – или это отсвет от кустов? Интересно, что это за порода?
– Муф, – точно отвечая на вопрос, громко произнес странный кот с умными синими глазами. – Муф хаф хаффиха муффер! Му-хифф?
– Надо же, какой разговорчивый! – восхитилась мама.
Кошка Долли нежно мяукнула.
– Это же Муф, – закричала Мина. – Помните, с фотографии? Тот самый Муф, которого Жу потеряла. Он нашелся!
– Вот и чудненько, – сказала мать, возвращаясь к плите.
В парадную дверь постучали.
– Я открою! – Сара-Джейн метнулась в гостиную и впустила в дом незнакомца в костюме.
– Здравствуйте! – вежливо произнес он, оглядываясь. – Простите, юная леди, но нет ли дома кого- нибудь из взрослых?
– Ма! – закричала Сара-Джейн и вышла в сад, оставив гостя потерянно топтаться на пороге: ишь, взрослых ему подавай! А она, значит, в свои четырнадцать недостаточно взрослая?
– Может быть, у них с Долли котятки будут, – показав на кошку и Муфа, заговорщицки сообщила Мина старшей сестре.
– Вот и славно, – рассеянно проговорила Сара-Джейн, перегибаясь через подоконник кухни, чтобы вытащить миску с начинкой.
Она бросила в рот орешек, прожевала и прислушалась к доносящимся из гостиной голосам: мама беседовала с мистером Смитом.
– Нет, мы не видели никаких метеоритов, – слегка раздраженно, а потому громко отвечала мама на глупые вопросы гостя. – Ну что вы, что же может быть необычного в наших местах! Какие-такие аномалии?
Сара-Джейн хмыкнула, посмотрела на сестрицу: маминой любимой щеткой Мина причесывала Муфа, вполголоса пересказывая ему историю своего знакомства с Жу. Кот с редким терпением сносил экзекуцию и время от времени произносил целые предложения на своем странном языке, словно комментируя или отвечая на вопросы.
А вот интересно, кто-нибудь пытался понять, о чем говорят животные? Сара-Джейн тряхнула головой, машинально зачерпнула изюма и задумалась. Хм, а ведь интересная задачка!
Пожалуй, для начала следовало бы составить простой словарик…
2002 год, Россия, город Екатеринодар
Весна случилась неудачная: все время было ветрено и холодно, как будто не на Кубани, а в какой- нибудь Скандинавии. Пальто и куртки к концу мая надоели до чертиков, очень хотелось зимние одежки с себя снять и отправить в вечную ссылку на антресоли.
Поразмыслив, я сотворила себе у знакомой модистки обновку под названием «палантин», он же «пончо»: нечто шерстяное, больше всего похожее на просторное черное одеяло с разрезом посередине. Будучи изящно накинутым на высокую стройную фигуру, одеяние смотрелось потрясающе стильно и дивно подчеркивало ноги.
– Это что? – опасливо спросил простодушный Колян, впервые увидев, как я пакуюсь в обнову.
Тоха радостно подпрыгивал у моих ног, пытаясь ухватить когтями косо свисающий угол полотнища.
– Это пончо, – доброжелательно ответила я, мягко отпихивая разыгравшегося кота: черный шерстяной балахон и белый, тоже натурально шерстяной кот, пребывающий в периоде линьки, сочетаются плохо.
– Пончо, значит. Понятно, – осторожно сказал Колян. – Послушай, а где же у него пуговицы?
– Какие еще пуговицы? – Я начала нервничать. – Где это ты видел на пончо пуговицы?
– Нигде не видел, – согласился Колян, обходя меня кругом. – Но я вообще мало видел пончо.
– Пончо – редкое природное явление в наших широтах, – философски заметила я, пытаясь забросить край полотнища подальше за спину.
– Помочь? – спросил Колян и, не дожидаясь ответа, потянул за край черного одеяльца.
Я моментально превратилась в кокон.
– Ой! – испуганно воскликнул Колян, оборвав мое возмущенное сопение. – А где рукава?!
– У жилетки! – рявкнула я, разматываясь. – Какие рукава, ты в своем уме? Это же пончо!
– Я понял, понял. Компренде, – сказал Колян, поднимая руки и пятясь. – Это пончо. Буэнос диас,
