В конце концов украл бы подходящее животное, знать бы только, где именно!
«Ничего, утро вечера мудренее, до завтра я что-нибудь придумаю, – утешил себя Петруша. – А пока и хвост сойдет, притворюсь, будто принял его за кота, глядишь – и выиграю время».
Положив свое приобретение в непрозрачный пакет с надписью «Спасибо за покупку!», Петр Петрович поехал на улицу Гагарина и припарковал машину под кустом с видом на окна нужной квартиры. И окна, и балкон были закрыты. Впрочем, хозяева обещали быть дома только после восьми.
Петруша решил рискнуть. Прихватив из «бардачка» набор отмычек, он проскользнул в подъезд, никем не замеченный. Был час сериала, пенсионеры и домохозяйки самозабвенно смаковали мексиканские страсти.
Внушительная с виду металлическая дверь запиралась на один-единственный немудреный замок. Петруша легко открыл его, вошел в квартиру, притворил за собой дверь и огляделся.
Прямо из прихожей открывался прекрасный вид на диван, стоящий под окном в кухне.
– То, что надо! – удовлетворенно кивнул Быков.
Спустя пять минут он бесшумно покинул чужие апартаменты, запер железную дверь и спустился во двор, где устроился на уединенной лавочке за гаражом-ракушкой, приготовившись к долгому томительному ожиданию.
Внезапно полил дождь, и Петр Петрович забился в подъезд. На него по-прежнему никто не обращал внимания, просто некому было: ливень мгновенно смыл с лавочек отклеившихся было от телевизоров бабусь.
На углу у дома кто-то разбил лампочку в фонаре, а может быть, она просто перегорела. Так или иначе, но темно было – хоть глаз выколи! Я смотрела исключительно под ноги, пытаясь отличить лужи от островков суши, то и дело ошибаясь и проваливаясь по щиколотку в грязную жижу. Колян в высоких ботинках радостно топал напропалую, бодро волоча меня за руку, как трамвай прицепной вагон.
– Стоп! – Неожиданно муж дал задний ход.
Я провалилась в очередную лужу и злобно зашипела.
– Тихо ты! – Колян рвал из моей руки пакет. – Давай лимон, быстро! Там Быков у подъезда топчется!
Шурша целлофаном, я на ощупь выудила из пакета большой пупырчатый лимон, сунула его мужу в ладонь. В темноте раздался сочный чавкающий звук, Колян страдальчески замычал, я скривилась.
– Кусай, – отчаянным шепотом велел мне муж.
– Он же немытый, – вяло воспротивилась я.
– Не бойся, эта кислятина любого микроба убьет. – Он не глядя сунул мне в лицо надкушенный лимон.
Едкий сок попал мне в глаз, я зажмурилась и заплакала.
– Очень натурально, – одобрил безжалостный Колян, трогаясь с места.
Я терла глаз и тихо ругалась.
– Добрый вечер! – От подъезда нам навстречу шагнул Петр Петрович.
– Здравствуйте, – отозвался Колян.
Я проворчала что-то невнятное.
– Давно ждете? – продолжал муж. – Пойдемте в дом, там поговорим. Кота помянем, валерианочки попьем, успокоимся.
– Это вряд ли, – буркнула я.
– Потеря слишком велика, – пояснил Колян помалкивающему Быкову, распахивая входную дверь. – Добро пожаловать!
– Извините, мне нужно! – Забыв о вежливости, я первой ворвалась в квартиру и сразу побежала в ванную: глаз щипало неимоверно, если сейчас не промыть – будет краснее кроличьего.
– Весь день плачет не переставая, – понизив голос, сообщил Быкову Колян. – Очень скучает по…
Пауза.
Я промыла глаз, аккуратно промокнула мягким полотенцем, посмотрела на себя в зеркало: один глаз пламенеет, как красный фонарь светофора, второй, нормальный, в его рубиновом отсвете меркнет. Жутко неэстетично, но в данном случае – именно то, что нужно. Просто безутешная сиротка! Вполне удовлетворенная, я закрыла воду и прислушалась. В коридоре было подозрительно тихо. Я выглянула из ванной.
– Вот и я!
Моего появления не заметили. Колян и Быков, столбами стоя в узком коридорчике, смотрели в сторону кухни. Лиц их я не видела, но поза супруга наводила на размышления: он гигантской цаплей застыл на одной ноге, прижав к груди снятый с другой ноги грязный ботинок. С него на пол капало.
– Что там такое? Вы куда смотрите? – Обеспокоенная, я энергично протолкалась в первый ряд.
– Этого не может быть, – чуть ли не по слогам произнес Колян, все тем же ботинком указывая мне направление.
Я посмотрела – и буквально разинула рот: из-под кухонного дивана вызывающе торчал пушистый шиншилловый хвост! Господи, на все воля твоя, как же это?! Откуда, почему?! Неужто еще одна персидская зараза сама собой материализовалась?!
– Глазам своим не верю!
– Ну, я пошел, – сказал Быков подозрительно довольным голосом.
– Пошел, – тихим эхом хамовито повторила я, не трогаясь с места.
Петр Петрович попятился, мягко тронул Коляна за рукав и увлек его на лестничную площадку.
– Я вам, конечно, не советчик, – понизив голос, сказал он. – Но, думаю, и вам, и супруге вашей надо бы подумать об укреплении нервной системы. Понимаю, что вы очень любите своего кота и эта навязчивая идея о его гибели – результат безмерной привязанности, но с этим нужно что-то делать. Я знаю очень хорошего психиатра, могу порекомендовать.
– Ага, – бессмысленно отозвался Колян, без разговоров закрывая перед носом Быкова входную дверь.
– Этого не может быть, – шепотом повторила я.
– Не может, – согласился Колян.
С трудом отклеившись от косяка, я вошла в кухню, опустилась на пол перед диваном и потянула серебристый хвост. Он выскользнул из-под дивана неожиданно легко: хвост и ничего больше!
– А где же все остальное? – с претензией спросил Колян, изумленно глядя на пушистый мех. – Поездом отрезало?
– Самолетом оторвало! – сердито буркнула я, садясь на пол. – Коля, это не хвост! То есть, конечно, хвост, но вовсе не кошачий! По-моему, это обыкновенный песцовый воротник!
– А почему он лежит у нас под диваном? – резонно спросил муж.
– Потому что мы с тобой идиоты, – устало ответила я, утирая контрабандным песцом пот со лба. – Что там этот поганец Быков говорил о психиатре? Ты взял адресок?
Кажется, впервые с начала всей этой «котовасии» мне все стало ясно. Нет, вру, не все, конечно, но кое-что.
Факты – вещь упрямая. Не знаю, зачем и почему, но фонд «Авось» в лице Петра Петровича Быкова явно не мог смириться со смертью кота-наследника. Из великой любви к кошачьим или по какой другой причине – неважно, но жизнью нашего Тохи он очень дорожил. Впрочем, нет, поправила я сама себя, не Тохи, а кота-наследника, все равно, какого именно, лишь бы он мог сойти за Тоху!
– А что, это идея, – задумчиво произнесла я.
– Какая идея? – заинтересовался Колян.
Я подняла на него глаза.
– Знаешь, надо нам все-таки решетки на окна поставить. Второй этаж – не такая уж большая высота. И окна закрывать на задвижки, когда из дома уходим. И еще замки сменить.
– Гениально. А еще что?
– А еще такая мысль: если им (или ему, все равно, кому!) безразлично, какой именно кот будет у нас жить и икру лопать, лишь бы жил, лопал и отчетности не портил, то нам с тобой так же безразлично, какой