Трофимову, когда он позвонил ей с соответствующим вопросом. Она же не знала, что время многоактного представления расписано по минутам!
Соврав братцу, что она уже отработала свой номер, заспанная Лилька пулей полетела к Набалдашкину – исполнять роль ревнивицы. Тем временем Трофимов в полной уверенности, что все идет по плану, убил Балду и спешно покинул место преступления. Когда примчалась Лилиана, Колян уже обнаружил в квартире наверху труп, вызвал милицию, и дурочка с репликой «Милый!» пала в объятия нашего общего друга капитана Лазарчука.
Девицу, естественно, задержали для выяснения обстоятельств, но она оказалась предприимчивой и сумела сбежать, оставив Лазарчука и его товарищей с носом.
Тут я приостановила свой рассказ, чтобы промочить натруженное горло минералкой, и упомянутый Лазарчук немедленно встрял в паузу с каверзным вопросом:
– Предположим, все было именно так, как ты говоришь. В таком случае зачем гражданке Марусенко понадобилось себя оговаривать? Она ведь оставила записку, в которой фактически призналась и в совершении убийства, и в намерении совершить самоубийство! Кстати, ведь именно ты дала соответствующие показания – о существовании записки с текстом «Я совершила смертный грех, простите и прощайте!».
– А почему ты так уверен, что этот текст в компьютере Лилианы оставила она сама? – парировала я. – Это запросто мог сделать Трофимов – состряпать записку уже после убийства Лилианы, чтобы выдать его за самоубийство.
– Дату создания письма можно посмотреть в файле, – подсказал компьютерно грамотный Колян.
– Можно было бы, если бы все текстовые файлы в компьютере Лилианы не погибли, – сердито сказал Лазарчук и забарабанил пальцами по столу.
Я поняла, что он принял мои соображения к сведению и теперь напряженно обдумывает их.
– А можно я еще спрошу? – подал голос Моржик. – Я понял, наших девочек, Ленчика и Иришку, Трофимов хотел убить, чтобы скрыть убийство парнишки-угонщика. Парнишку он убил, чтобы скрыть убийство сестры, а сестру – чтобы повесить на нее убийство Набалдашкина. Я только не понял, зачем Трофимов убил самого Набалдашкина?
– Да, какой у него был мотив? – вскинулся Лазарчук.
– Ну ты, капитан, нахал! – возмутилась я. – Тебе и убийцу найди, и мотив! Сам думай! У тебя больше возможностей покопаться в прошлом и связях Трофимова. А мне вся эта история жутко надоела, слава богу, что все закончилось. Кстати, а почему бы тебе у самого Трофимова не спросить, чего ради он все это затеял?
– Потому что парень не дурак и свидетельствовать против себя не станет, – пожав плечами, ответил Лазарчук. – Зачем ему признаваться? Он подождет, пока мы аргументированно докажем его вину. А не докажем – не посадим, он пока не осужден, только задержан на установленный законом срок до предъявления обвинения. Ты в самом деле посидела бы тихонечко, пока мы эту историю не распутаем, а то только мешаешь.
– Я мешаю? Я?! Я тебе убийцу на блюдечке подала!
– Это ты так думаешь.
Я резко вскинула голову, но капитан остановил меня:
– Ты считаешь Сергея Трофимова убийцей, и твои соображения заслуживают внимания, не спорю, однако строить обвинение на их основании нельзя. Все могло быть так, а могло быть иначе… На самом деле единственный серьезный аргумент против Трофимова – это ваши с Иркой показания, что в момент угона и аварии «Нексии» его не было в номере. Отсюда вполне реально размотать все остальное.
– Вот и разматывай! – Я посмотрела на часы и встала из-за столика: – И вообще, некогда мне с вами больше рассиживаться, на работу надо, перерыв заканчивается!
– Опаздываешь? Я бы тебя подвез, но мы уже пили пиво! – огорчился Моржик.
– Ничего, сама доеду, – отмахнулась я.
И весьма кстати вспомнила:
– Тут «Палаццо» совсем недалеко, я там на стоянке вчера Иркину «шестерку» оставила. Ты ее не забрал?
– Не успел еще.
– Вот и не торопись, я сейчас сама ее возьму! – Я с блеском решила транспортную проблему. – Всем привет! Морж, Серега, заходите в гости, Колян, увидимся дома!
В дивном настроении шагала я по чистой светлой улице, радуясь красоте наступившей золотой осени и предвкушая красоты грядущей зимы, а затем весны, лета и далее по кругу. Особенно радовало меня то, что с арестом злокозненного преступника Трофимова я имела прекрасные шансы наблюдать урочную смену времен года на протяжении ближайших тридцати… нет, лучше сорока лет! А что? В семьдесят с «хвостиком» некоторые дамы выглядят еще очень даже ничего, чем я хуже? Я вспомнила Меланью Трофимовну и твердо вознамерилась со временем побить ее возрастной рекорд неиссякаемой бодрости и жизнелюбия.
Подумав о барышне-старушке, я вспомнила и о Лилиане. Надо же, какая страшная драма, вся-то семья Трофимовых-Марусенко состояла из одной бабушки и двух ее потомков, и вот внук убил внучку! Лилиана легла в сырую землю, Сергей сядет в тюрьму, а Меланья Трофимовна на старости лет останется совсем одна. При таком раскладе никакой бодрости не хватит.
Впрочем, что Трофимов сядет в тюрьму, это еще бабушка надвое сказала. Вот как не накопает Лазарчук достаточных доказательств его вины, и выйдет злодей-убийца на свободу!
– Не приведи боже, опять начнет гоняться за Иркой и мной! – испугалась я.
Настроение враз испортилось. Эх, рано я поспешила сложить с себя полномочия частного детектива! Видно, придется мне еще немного поработать сыщиком ради спокойствия и безопасности общества и себя самой.
– Мотив, мотив! – шизоидно бормотала я, колеся по улицам на «шестерке», которую вчерашний взрыв в «Палаццо» никак не затронул. – Надо прояснить мотив Трофимова. С какой целью он убил Балду? Ясно, что они были знакомы, глупо было бы затевать такое шоу ради убийства совершенно постороннего человека. А как они познакомились, каким боком связаны?
Я немного подумала и решила, что вряд ли у Трофимова к Набалдашкину было что-то личное. Иначе тема личных отношений – правда, не с самим Трофимовым, а с его белокурой сестрицей, не подсовывалась бы следствию. Значит, их связывали какие-то дела.
Тут я вновь укорила себя за отсутствие основательности и дотошности: разве трудно было спросить Коляна, кто такой трабл-шутер и чем он занимается? В том, что загадочный трабл-шутер по роду занятий шутит шутки, я уже сильно сомневалась, но никаких других предположений у меня не было. О делах Трофимова я знала только, что они делаются в Интернете, под крылышком фирмы «Пингвин», но компьютерная тема была мне неблизка, так что я решила переключиться на дела покойного Балды.
Это было более перспективно. Я точно знала, что Игорь Набалдашкин работал в страховой компании «Егорий». Я запомнила название, потому что Балда как-то в шутку сказал, что они с его конторой тезки, ведь Игорь, Егор и Георгий в славянской традиции – одно и то же имя.
Вернувшись на работу, я первым делом показалась на глаза Мамаю, чтобы он не вздумал вновь завести акынскую песнь о моей вопиющей неточности и возмутительной недисциплинированности и устроить показательное выступление с секундомером. А потом я пошла в бухгалтерию, чтобы поговорить с Анной Дмитриевной, которая командует у нас в компании разными финансовыми делами.
– Тук-тук! Можно? – спросила я, сунув голову в кабинет, занятый двумя столами и шестью шкафами со множеством папок.
Несмотря на наличие пары вполне современных компьютеров, макулатуры в бухгалтерии было столько, что по курсу раннеперестроечного периода ее можно было обменять на полное собрание сочинений Александра Дюма-отца в двадцати восьми томах.
– Зарплаты сегодня не будет, – не поднимая головы, сказала Анна Дмитриевна, занятая работой с отчетностью как раз в ее наиболее монументальной – бумажной – форме.
– Я по другому вопросу, – я вошла и прикрыла за собой дверь.
Бухгалтерша сняла очки, потерла примятую переносицу и усталым голосом попросила:
– Если хочешь что-то спросить – спрашивай, только быстро, я с отчетом зашиваюсь.
