Ребенок молчал.
– Что ты на это скажешь? Запереть моего дядю в холодильнике…
– Наверное, он умер? – воскликнул мальчик.
– Умер? – повторила племянница. – Мой дядя? Нет, нет, он не умер. Зачем ты так говоришь?
И добавила:
– Люди никогда не умирают, если их по-настоящему любят.
Потом она опять нагнулась к ребенку, чеканя каждое слово:
– Если твоя бабушка однажды умрет, Тома, значит, ты ее не слишком любил.
Руки Постель-Вагнера стиснули подлокотники кресла.
– Что, разве не правда? – обращаясь к нему, наивно спросила она. – Разве мы умираем не от ран, нанесенных нашей любви?
– Ваш «дядюшка» вас уже третий день дожидается, – отрезал Постель-Вагнер.
– Он меня ждет?
Лицо племянницы просияло детской улыбкой.
– Ну так идемте же!
Она вскочила и захлопала в ладоши.
– Мы идем?
На мгновение Постель-Вагнер застыл в своем кресле. Потом медленно поднялся:
– Идемте.
– Замечательно! – сказала племянница.
Они уже направились вон из комнаты, в коридор, ведущий к выходу, когда племянница весело воскликнула:
– А вы сидите, где сидели, да? И не двигайтесь. Или я убью доктора. Договорились?
Бабушка и внук молча посмотрели на нее.
– Клянусь вашими головами!
Она по очереди ткнула им в голову дулом своей пушки. Бабушка и внук вряд ли могли пошевелиться, даже если бы захотели.
– Так, теперь идем.
Идя по коридору, Постель-Вагнер слышал скрип паркета у себя за спиной. Взявшись за ручку входной двери, он почувствовал, как дуло револьвера врезалось ему под ребра:
– Стоять, доктор.
Постель-Вагнер задержался и сделал вид, что хочет обернуться.
– Не оборачивайтесь, я на вас уже насмотрелась, – сухо сказала племянница.
Постель-Вагнер замер.
– Папаша Божё в поисках семьи, по телику, неплохая идея, – оценила она. – Я сама попалась. Иначе не отправила бы кое-кого в Бельвиль разузнать. Но эти ваши замаскированные машины на всех углах, вы в самом деле меня за идиотку держите, что ли? Вы не знаете, что от легавых несет за три километра? Даже через дверцу машины? Даже через крышку гроба я распознаю запах полиции! Сколько их у вас там, в вашем морге, тех что притворяются санитарами? Двое? Трое? Больше?
Постель-Вагнер не ответил.
– В любом случае, – убежденно сказала племянница, – они – там.
«Вот черт!» – подумал Постель-Вагнер.
– Мне еще повезло, что я встретила вчера малыша Тома с его панарицием…
– Вчера?
Постель-Вагнер так и подскочил от удивления. Племянница заговорила прямо ему в ухо:
– Да, вчера, в полдень! Не так часто встретишь ребенка, выходящего из морга. Я и задала ему пару- тройку вопросов…
Пауза.
– Я обрабатывала их всю ночь. Старуху и его. Я их немножко поднатаскала…
«О нет!..» – застонал про себя врач.
– Итак, вот мои инструкции. Вы должны быть здесь в два часа ночи с машиной «скорой помощи» и стариком Божё внутри. В два часа ночи. Сами знаете, какое у нас уличное движение. Я не хочу застрять в пробке и не хочу, чтобы мне сели на хвост. Мне также понадобятся инструменты, чтобы снять шкурку, свои у меня далеко. Вы знаете, что мне нужно, в конце концов, мы ведь с вами в одной связке.
– Не легче ли мне самому сделать это прямо в морге? – спросил Постель-Вагнер.
Негромкий смех защекотал его шею.
– Нет, доктор, – прошептала племянница ему на ухо. – Во-первых, вы испоганили бы всю работу. Во- вторых, вы лишили бы меня огромного удовольствия. В-третьих, мне хочется вывезти вас на прогулку, всех троих, в компании с папашей Божё.
Смена тона:
– Ровно в два часа. Вы припаркуетесь прямо напротив входной двери. Откроете дверцу для сопровождающих, не выходя из «скорой». Я спущусь со старухой и мальчишкой. При малейшей заминке я их обоих пущу в расход.
Она помолчала, потом продолжила:
– Не раздумывайте. Не пытайтесь найти другое решение. Отсоветуйте вашим друзьям устраивать осаду. Этот слишком долго и утомительно. Бабушка и внучек могут за это время и умереть… от страха.
Постель-Вагнер молчал.
– Понятно?
– Понятно.
Племянница облегченно выдохнула. Потом, уже веселее, прибавила:
– И никаких полицейских на носилках вместо моего дядюшки, да? Не делайте подобных глупостей. Вы и дядя. Только семья.
Пауза.
– Поведете вы, поедем по маршруту, который я укажу. Если за нами увяжутся – вы покойники, все трое. Если выберемся, я отпускаю вас на все четыре стороны, когда все закончу. Договорились?
Постель-Вагнер не ответил.
– И еще одно. Помните, что до двух часов ночи я буду с ними говорить. Вы слышали, что я могу сделать
35
Ровно в два часа после полуночи машина скорой помощи подкатила к входным дверям. Постель- Вагнер нагнулся, открыл боковую дверцу прямо в темноту подъезда.
И сердце его стало отмеривать секунды.
Где-то на этажах хлопнула дверь лифта. Задрожали провода. Кабина со звонким гулом стала спускаться. Она возвестила о своем прибытии электрическим светом, лужей разлившимся по плиточному полу парадной. Кабина, вздрогнув, остановилась. Постель-Вагнер увидел, как сначала вышел ребенок – маленький негнущийся силуэт на радужном световом пятне. За ним последовала бабушка, не глядя по сторонам, будто голова ее была намертво припаяна к шее. И тут Постель-Вагнер вздрогнул от удивления: за спиной у старушки раздавались голоса.
– Да нет же, – восклицал тонкий голос племянницы, – это не так уж важно… Недельку восстановительного отдыха после операции, и никаких следов не останется.
Парадная проглотила слова, произнесенные вторым голосом.
– Обязательно! – прозвенела племянница. – Она могла бы умереть, если бы мы еще немного потянули.
Тон у племянницы был серьезный, компетентный.
– Так часто и происходит: вроде и не опасная операция, а чуть замешкаешься… хлоп, и в ящик!
Ребенок первым достиг двери подъезда. Он остановился, как игрушка с дистанционным управлением: взгляд пустой, руки-ноги прямые, как у робота. Старушка остановилась сразу за ним. Она коршуном