проблем. Это изменило бы мою судьбу…
– Ну ладно, Дик! Пошутил и будет…
– Господи, Роджер, а ты что ожидал от меня услышать? Не всем же быть такими умными, как ты.
– Я только дал тебе совет, а как ты поступишь – твое дело, – угрюмо отозвался Роджер и добавил: – Лично мне это нисколько не повредило. Мой агент полагает, что, как только я переменил фамилию, мои дела круто пошли вверх.
– Если бы я родился с фамилией Вошь, – усмехнулся Ричард, – я бы тоже ее сменил…
– Моя фамилия – Фош! – прорычал Роджер.
Ричард наморщил лоб.
– Как ты сказал?
– Ф-О-Ш! – по буквам выговорил Роджер. – Это немецкая фамилия!
– Боже милостивый, никогда бы не подумал!
– Ты что-то имеешь против?
– С какой стати?
Роджер перевел дыхание и отхлебнул из своего стакана.
– Как поживает Люси? – поинтересовался он, справившись с приступом ярости.
– Прекрасно.
– Замечательная девушка.
– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Ричард, бросив на собеседника внимательный взгляд.
– Насколько я понимаю, постановка идет полным ходом?
– Точно.
– Наверное, она приходит домой чуть живая от усталости, – сказал Роджер. – Театр отнимает столько сил!
– А я на что, Роджер? Я помогаю ей восстановиться. Так что о ней не беспокойся.
– Ну да, конечно, – пробормотал тот и как бы между прочим добавил: – Я слышал, ты пишешь книгу?
– Как тебе удалось пронюхать? – напрягся Ричард.
В груди у него похолодело. Неужели Люси?..
– Дай подумать… Может, мне Люси сказала, а? Кажется, мы с ней на днях где-то столкнулись… – Он встал. – Выпьем еще?
Ричард тупо кивнул.
– Кстати, – сказал Роджер, – я совсем не собирался тебя отговаривать, но, ей-Богу, писательство – никчемное занятие. Подумать только: чахнуть над пишущей машинкой, понимая, что едва ли удастся издать книгу…
Взяв стаканы, он отошел. Ричард оторвал взгляд от мокрых следов, которые остались на столе от стаканов, и посмотрел вслед удалявшемуся Роджеру.
Под его дорогой шелковой рубашкой, обтягивающей широкую спину, угадывались крепкие мышцы, которые, наверное, смотрелись весьма впечатляюще, когда он раздевался. Эти мышцы, надо думать, чрезвычайно ритмично напрягались и расслаблялись, когда он занимался любовью с Люси…
Попрошайка злобно заматерился, когда Дрю продефилировал мимо него, не потрудившись бросить в жадно протянутую ладонь хотя бы четвертак, но Дрю только рассмеялся в ответ. Наконец-то он был дома. В милом сердцу Нью-Йорке. Он сразу отправился в Вест-сайд, где отчаяние и нищета выглядывали из-за каждого угла…
В одной из этих трущоб обитал Олег Бергман. Это был район, где прямо посреди улицы, ржавея и разваливаясь, стояли брошенные трамвайные вагоны, а у обочин гнили старые ничейные автомобили.
Дрю, конечно, догадывался, что если появится здесь душным невыносимо жарким летним днем, то одежда мгновенно станет липкой от пота и противно пристанет к телу. Немногим лучше чувствовали себя черномазые и пуэрториканцы, часами присиживающие на улице, а также детвора, кувыркающаяся под бьющей вверх струей пожарного гидранта – этого фонтана для бедных. Все это напоминало ему его собственное детство, о котором он, впрочем, старался вовсе не вспоминать.
Прошлой ночью его мучили ужасные кошмары, от которых он с трудом пробудился, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Виной всему был его неугомонный дружок, который беспокойно ворочался у него между ног.
Он включил ночник, стоявший около кровати, и обнаружил, что простыня, а также его собственные бедра и ягодицы мокрые и липкие, словно он во сне наделал под себя. К тому же в висках у него немилосердно стучало, а к горлу поднималась тошнота. Если бы не упаковка банок кока-колы, которой он запасся накануне в баре на Таймс-сквер, то он, пожалуй, сошел бы с ума в этом тесном, как гроб, душном гостиничном номере. Банка обыкновенной кока-колы показалась ему подарком доброго ангела-спасителя, явившегося прямо с небес.
Жадно глотая живительную влагу, Дрю на миг увидел перед собой мать. Ее руки гладили его грудь, и он даже почувствовал головокружительный запах лаванды, когда она придвинулась вплотную.
Бессознательно сжимая кулаки, он шел по тротуару, стараясь не угодить ногой в какую-нибудь яму или трещину, которых здесь было предостаточно.
Перед домом, где жил Олег Бергман, красовалась огромная лужища, через которую в качестве мостка была переброшена доска. Когда Дрю дошел до середины доски, она прогнулась и его новые туфли погрузились в грязь.
– Черт! – выругался Дрю, обводя взглядом десятки пыльных окошек и ободранные стены, испещренные кричащими надписями и рисунками. – Чего ради я так надрываюсь?..
Квартира, в которой Дрю встретил старик лет семидесяти пяти, выглядела еще более обветшалой, чем ее хозяин. Дрю поморщился. В захламленной комнате стояла вонь – здесь пахло застарелым потом, табаком и мочой. В картонных коробках лежали кипы газетных вырезок и старые театральные и кинематографические журналы, а в открытом чемодане – толстые пачки черно-белых фотографий.
– Присаживайтесь, пожалуйста…
В комнате было всего два кресла. В одно из них уселся Бергман. У него было маленькое высохшее тельце и большая лысая голова, которая склонилась набок, когда он взглянул на Дрю.
– Благодарю вас…
Дрю сел и перевел взгляд на старика. Он всей душой надеялся, что никогда не превратится в подобное отвратительное создание со старушечьим лицом, покрытым бесчисленными полопавшимися капиллярами, с опухшими серыми веками и с щелками вместо глаз. Физиономия словно из фильма ужасов.
– Вы, стало быть, желаете разузнать об одной из моих девочек? – осведомился старик.
Дрю кивнул.
– А ваш частный детектив сказал вам о том, сколько это будет стоить?
– Сто долларов.
– Двести! Вы, видно, плохо расслышали.
– О'кей!
Бергман терпеливо дождался, пока Дрю выложит перед ним деньги.
– Как ее тогда звали? – спросил старик.
– Джонс… Это все, что мне известно.
Старик с усилием засопел.
– Дайте подумать… – Он вздохнул. – А чем она занималась? Какого цвета у нее были волосы? Сколько ей было лет?
– Она работала стриптизершей, и у нее были рыжие волосы. А лет ей было, я думаю, около двадцати.
– Где это было?
– Может, в Лос-Анджелесе. Может, здесь, в Нью-Йорке, – пожал плечами Дрю.
– Сколько лет тому назад?
– Может, лет двадцать пять…
– О Господи! – проворчал старик и остро взглянул на Дрю. – Налейте-ка мне. – Он кивнул на маленький холодильник. – Там в бутылке из-под красного вина есть отличный джин.
