через герцога и герцогиню Виндзорских. На этот раз Доджи превзошел самого себя.
Анжела рассматривала свое отражение в скользящих зеркальных дверях на террасе своего особняка, и ее пальцы любовно трогали на запястье браслет в виде тигра. Она медленно поворачивала его на руке, а затем приподняла руку, любуясь сверкающими изумрудами и бриллиантами, оправленными в золото. Она была довольна, как никогда. Герцог Виндзорский самолично принял участие в переговорах о покупке вещи, поскольку питал особую симпатию к Анжеле, которая казалась ему чудесной американской Золушкой.
Она поднесла драгоценный браслет ближе к глазам, поглаживая тигриные лапы, усыпанные мелкими бриллиантами, а потом, не удержавшись, даже поцеловала его нос, сделанный из изумительного оникса… И какой умница Доджи: ведь вспомнил, какой глубокий вздох, полный восхищения и зависти, вырвался у нее из груди, когда они вместе были на той ювелирной выставке!
Анжела взяла карточку, которая сопровождала драгоценный подарок, и снова прочла слова Доджи: «Надеюсь, эта безделушка порадует мою тигрицу…»
Она отошла от окна, чтобы взять бокал шампанского и включить музыку. Из динамиков полился завораживающий голос Гарри Коника, и, счастливо улыбнувшись тому, как замечательно соответствовала эта музыка ее настроению, она упала на роскошные шелковые подушки.
– Тигрица!.. – проговорила она с усмешкой.
И сразу ее мысли переключились на очередной съезд демократов в Чикаго, на все эти приемы, банкеты, появляться на которых ей было запрещено, потому что Доджи все еще соблюдал траур. C тех пор, как он находится в этом чертовом городе, они даже ни разу не говорили друг с другом. Анжела надула губы. Наверное, Доджи мог бы проявить к ней свое внимание каким-нибудь другим способом. Почему бы, например, было не сделать нормальный подарок, который обычно мужчина преподносит женщине, на которой намерен жениться?..
В этот момент раздался звонок в дверь, и, раздраженно вздохнув, она встала.
На пороге стоял Дрю.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался он.
– Что ты здесь делаешь? – пробормотала Анжела дрогнувшим голосом.
– Просто проходил мимо. Дай, думаю, загляну, – улыбнулся он, оглядывая ее с головы до ног. – Мне нравится твой наряд, – продолжал он. – Он подчеркивает твою прекрасную фигуру…
На Анжеле был легкий короткий халатик, украшенный бисером. Под халатиком ничего не было.
– Чего тебе надо?
– А как по-твоему?
Анжела почувствовала, что начинает дрожать. Она была поражена его внезапным появлением. Только поражена.
– Я вызову охрану.
– Не вызовешь. Его взгляд лишил ее воли к сопротивлению.
– Я здесь по делу, – сказал Дрю.
Она внимательно посмотрела на него. Самообладание начало возвращаться к ней.
– Не смеши меня.
– Но это правда, – усмехнулся он. – Ей-Богу!
– Ну и какое у тебя дело?
– Я хочу поговорить с тобой о Джеки.
Ее лицо тут же потемнело.
– Я говорила тебе, чтобы ты держался от нее подальше! – воскликнула Анжела.
– Но мне было так одиноко.
– Но ведь вы расстались.
– Расстались, а потом встретились.
– Ты хочешь сказать, что все это время ты находился в Англии? – удивилась она.
Дрю кивнул.
Ее глаза сверкнули, словно два огромных черных бриллианта, и, со свирепым видом покачав головой, Анжела отступила в сторону, пропуская его в квартиру.
Войдя, Дрю неторопливо осмотрелся. Здесь все было ему знакомо. Все ее дорогие вещицы, предметы искусства и посуда были на своих прежних местах. На массивном итальянском столике лежали раскрытые журналы и книги.
– А вот этого раньше не было! – воскликнул вдруг Дрю. – Это что за птица? – Он остановился перед большой статуэткой, изображающей двуглавого орла.
– Это французская бронза, – холодно ответила она и подошла к столику, на котором в ведерке охлаждалась бутылка шампанского. – Хочешь выпить? Но ты все еще не ответил на мой вопрос.
– Вот теперь я вспомнил, – сказал он, пропуская мимо ушей ее слова и слегка приподнимая статуэтку.
– Поставь на место, черт тебя возьми!
– Так что это такое, ты сказала?
– Ради Бога, Дрю!
– Что это такое, я спрашиваю?
– Ей лет двести… – неуверенно пробормотала Анжела. – Откуда мне знать…
– Расскажи мне что-нибудь об этой вещице. Расскажи, – медленно повторил он. – Я хочу знать.
– Да зачем тебе?!
– Просто интересно, – сказал Дрю, и в его голосе послышалась угроза.
Он стоял к ней спиной, и, глядя на него, на его красивые черные волосы, на его сильную смуглую руку, в которой он сжимал статуэтку, Анжела чувствовала, как в ней поднимается желание. И она ненавидела себя за это.
– Кажется, это символическое изображение Ночи.
Дрю медленно повернулся к ней, продолжая рассматривать и ощупывать статуэтку.
– Прекрасная вещица, – заметил он. – Но я уже, кажется, подобное говорил. В прошлый раз… Верно?
– Я тоже задала тебе вопрос.
Он поставил статуэтку на место и подошел к Анжеле.
– Джеки нужны деньги, которые лежат у нее на счету, – спокойно сказал Дрю.
– А почему она прислала их клянчить тебя?
– Просто у меня есть здесь кое-какие свои дела, и я попутно предложил ей свои услуги.
Анжела рассмеялась, но это было не очень похоже на смех.
– Я не шучу, – сказал он. – Ей нужно около пятисот тысяч долларов.
– По крайней мере она немного уменьшила сумму, – усмехнулась Анжела. – Но я уже сказала ей «нет». Мне совсем ни к чему этот чертов мюзикл. Да и вообще он никому не нужен.
– А Джеки полагает обратное.
– Не болтай зря языком, Дрю, – язвительно сказала Анжела. – Тебе плевать на ее замечательный мюзикл. Ты здесь совсем по другой причине.
– К постановке начинают проявлять большой интерес.
– Я покончу с этим.
– Не думаю, что у тебя это получится, – лениво сказал он и налил себе шампанского. – А почему, кстати, ты так из-за этого переживаешь?
– Я уже говорила Джеки: это полная чушь. Мюзикл на эту тему уже пытались поставить, и дело всегда кончалось полным провалом. Господи Боже мой, ведь Монро уже давно нет в живых! Я просто не вижу в этой затее ничего интересного.
– Но это не твои деньги, Анжела.
– По закону я должна заботиться о них.
– И все-таки я что-то не очень понимаю, почему тебя так заботит этот вопрос – провалится мюзикл или нет… – Дрю внимательно посмотрел на нее. Что-то здесь было не так. – Тебе всегда было безразлично, как Джеки распоряжается своими деньгами.
– Это не твое собачье дело! – воскликнула Анжела. – А мой ответ будет по-прежнему – нет.
