Она взяла его руки и положила на пояс своего халата, и узел на поясе послушно развязался, легко поддавшись его неловким пальцам. Халат распахнулся, и ему открылась шелковистая белизна ее кожи.
Его снова бросило в жар, когда Джеки подняла глаза и остановила взгляд на его губах, и он наклонился к ней, и их губы встретились, языки слились, и ее язык проник в его рот. Джемми чувствовал, как ее нежные руки стягивают с него джинсы, а сама она старается не отрываться от его губ, медленно приближая главный момент.
Она подвела его к постели и, усадив, неторопливо и заботливо сняла с него туфли и носки, оставив их около кровати. Все еще оставаясь на коленях, она начала гладить его ноги. Ее волосы рассыпались по плечам и закрыли лицо, и он мог без стеснения любоваться ее телом, все еще прикрытым тонкой материей, и ее руками – сильными, горячими и нежными одновременно. Его удивило, что эти прекрасные руки ласкают его ноги, а движения ее чутких пальцев заставляют его испытывать такую сладкую муку.
Вдруг он вспомнил Дрю и девушку из ночного клуба и внутренне содрогнулся. Но, когда взглянул на золотистые волосы Джеки, на ее прекрасную склоненную фигуру, неприятные образы рассеялись словно дым.
Она медленно поднялась и, стоя всего в нескольких сантиметрах от него, наклонилась и медленно коснулась кончиком пальца его губ. Потом сбросила с плеч халат и приблизила его лицо к своему маленькому круглому животу. Когда он коснулся губами и языком ее теплой бархатистой кожи, то услышал, как с ее губ слетел стон, а тело Джеки затрепетало под его руками. Тогда он нежно взял ее ладонями за талию, потрясенный удивительной прелестью ее наготы.
Потом, не произнося ни слова, она села к нему на колени, сплетая свои ноги с его ногами, и, обняв за шею, стала осыпать жадными поцелуями его лицо. Сколько раз он мечтал о подобном счастье!.. Прижавшись своими упругими грудями к его груди, Джеки раздвинула ноги и стала медленно приближаться к нему, словно замершему в ожидании чуда. Джемми застонал и закрыл глаза. Его губы беззвучно шевелились, а тело напряженно выгнулось.
Вдруг он услышал ее тихий шепот, ее ободряющие слова. Помогая ему, она нежно направила его член в себя. И в этот момент оба смотрели друг другу в глаза. Но затем ее глаза закрылись, а голова запрокинулась назад, и она устремилась навстречу ему, чтобы слиться с ним в страстном объятии.
Звонки телефона вырвали ее из сна, и Джеки рывком села на постели, с трудом приходя в себя.
– Алло…
Она бросила быстрый взгляд на лежащего рядом Джемми, а потом на часы. Было только пятнадцать минут восьмого.
– Джеки, это Альдо.
– Что случилось?
– Я только что приехал в театр, и сразу позвонили с телевидения. Оказывается, Роуз до сих пор не приехала, чтобы принять участие в утреннем эфире. На телевидении, мягко говоря, озабочены ее отсутствием.
– О Господи!.. – недоуменно воскликнула Джеки. – А ты пробовал ей позвонить?
– Естественно. Но никто не отвечает.
– Может, она уже в пути?
– Остается надеяться…
– А ты пробовал поговорить с Максом? Он тоже должен быть там.
– Да, я уже с ним говорил, и он вызвал Люси. Она постарается подготовиться к эфиру, чтобы по крайней мере что-нибудь спеть. Даже если не останется времени для интервью.
– А когда ты последний раз проходил с ней песенные номера?
– Вообще-то не далее как в пятницу. И Роуз, и Люси вместе репетировали балладу.
– Ну это еще ничего… Как бы там ни было, одна из них должна спеть эту песню, Альдо! Ведь это самая суть «Мэрилин»!.. Сколько я потратила сил, задействовала все связи, чтобы добиться этого эфира! Скоро премьера, и для нас это жизненно важно! – Джеки тоскливо вздохнула. – Послушай, если Роуз так и не приедет, я сама дозвонюсь до нее еще до того, как отправлюсь в театр, и выясню наконец, что там, черт возьми, у нее происходит!
– Ладно.
– Спасибо, что позвонил, Альдо.
Джеки положила трубку и перевела дыхание.
– День начинается не лучшим образом… – Взглянув на Джемми, она протянула руку и тронула его волосы. – Мне надо вставать…
Он обнял ее за талию.
– Неужели ты просто так и уйдешь? – спросил он.
Джеки улыбнулась, хотя на душе у нее было очень тревожно.
– Спасибо тебе за эту ночь…
Прошедшей ночью, когда в изнеможении они замерли в тесном объятии, она выплакалась у него на груди, и ей полегчало.
– Побудь со мной еще немного, – тихо попросил Джемми.
И она, конечно, не смогла ему отказать, легла рядом, уютно устроившись в его объятиях.
– Знаешь, что ты сделала? – спросил он.
Вместо ответа она поцеловала его.
– Ты освободила меня!
– Ты все еще вспоминаешь о прошлом – об отце, о семинарии?..
– Я и сам не пойму. – Джемми гладил ее по волосам, чувствуя нежное прикосновение ее грудей. – Кажется, это было в другой жизни.
– Твое бегство… Тебе оно нелегко далось? Ведь там, наверное, осталось что-то, что ты любил?..
– Я любил тишину церкви, маленькую скромную часовню с простым деревянным распятием. Мне нравился покой библиотеки, старые книги. Я даже успел полюбить латынь…
– Но ты не упомянул веру в Бога.
– А у меня и не было веры. По крайней мере в том смысле, как это от меня требовалось. Едва ли не с рождения мне внушали, что мое предназначение – быть священником. – Джемми помолчал. – Говорят, в старые времена именно так детям вправляли мозги. Нечто подобное, кажется, до сих пор случается в Италии, Ирландии и Польше. Если один из детей в семье, вырастая, становится священником, это считается очень почетным. Все равно, что породниться с королевской фамилией.
– Ты, оказывается, весьма циничный молодой человек…
– Такое, говорят, случается с людьми, потерявшими веру. Впрочем, я бы не сказал, что она у меня вообще когда-нибудь была… – Он глубоко вздохнул и залюбовался ее милым лицом. – Единственное, что мне привили, – это ненависть к ритуалам и всяческим церемониям, а также к строгой иерархии. Но больше всего я, кажется, возненавидел бесчеловечную идею «смертного греха» и все связанные с этим дикие суеверия, которые вбивают в голову бедным детям, пока их не начинает от этого тошнить. Нечто подобное случилось и со мной… Впрочем, теперь церковь старается идти в ногу с современным миром и не требует, как раньше, одного слепого поклонения…
– И что же, ты кому-нибудь, кроме меня, излагал свои еретические воззрения? – тихо спросила Джеки.
– Нет.
– А почему?
– Может быть, опоздал с этим…
Они помолчали, а потом Джеки приподнялась, опершись на локоть, и спросила:
– Так что же ты теперь собираешься делать?
– Вернусь назад.
– Ты хочешь сказать – в Кению?
– Да… – Джемми нежно тронул ее за плечо. – Я думаю об этом почти так же часто, как и о тебе.
– Но немедленно, я надеюсь, ты туда не намерен отправиться?
– Нет, конечно.
