И не дожидаясь, пока дотошный Кочерыжкин уточнит, чьей именно родине грозит беда, призвала начальника к ответу:
– Живо говори, что за люди эти японцы, которых мы пригрели на своей груди?
– Ты их пригрела на груди, серьезно?!
Тема грудей нашего Сэма всегда интересовала очень живо. Ему уже не раз отрубали казенный Интернет за долгие суворовские походы на порносайты.
– Не о том ты, Сема, думаешь! – окоротила я виртуального секс-маньяка. И безжалостно припугнула старшего по званию единственным, чего он боится по-настоящему: – Тут такое творится! Если не расхлебаем, ты с работы полетишь!
Появление на сцене огнестрельного оружия позволяло всерьез опасаться, что кто-нибудь (например, я сама) может лишиться не только работы, но даже жизни, но об этом я говорить не стала. Смысла не было. Мою-то жизнь Семен Кочерыжкин наверняка ценил не дороже ножки своего начальственного кресла.
Запуганный Сэм мобилизовался и ответил на мой вопрос с откровенностью кающегося грешника.
Кто такие наши японцы, он и сам толком не знал. Просто деловые люди японской национальности, представители азиатского бизнеса, желающего прорасти, укорениться и развиться вплоть до плодоношения в наших кубанских степях.
По данным Семена, в делегации было по одному посланцу от фирмы, производящей спортивный инвентарь, от строительной компании, машиностроительного завода и инвестиционного фонда. Каждого из этих представительных японцев следовало окучивать и окуривать, как молодую сакуру, так как в перспективе контакты обещали принести плоды в виде взаимовыгодных инвестиционных соглашений. Сразу парочку своих представителей – моего знакомца Чихару и еще одного товарища с трудным для запоминания именем – прислал какой-то японский банк, но на этих двоих в смысле будущих плодов надежды не было никакой. И банк-то был так себе, весьма посредственный, и рулила им железная японская леди, при которой Чихара состоял в почетной, но не ответственной должности супруга. Второй представитель банка был и вовсе мелкой сошкой, по-русски его должность называлась бы «мальчик на побегушках». Фактически можно было считать, что занятая делами банкирша отправила муженька с лакеем в туристическую поездку.
Оставшиеся шесть японцев могли бы образовать крепкое ядро группы, если бы на развилке шоссе случай не развел их в разные стороны: четверых в обществе Сэма – налево, в город, двоих – в моем стаде – направо, в приморскую глухомань. А вообще-то эти полдюжины заморских граждан принадлежали к одной влиятельной общественной организации, призванной повсеместно популяризировать физическую культуру и здоровый образ жизни.
– Не знаю, правда, как они могут пропагандировать здоровье, если сами через одного инвалиды! – язвительно заметил Сэм.
– Что, что ты сказал? – слушая малоинформативное бормотание начальника, я немного заскучала, но тут встрепенулась. – Какие еще инвалиды?
– Обыкновенные, – сказал он, но тут же поправился. – Ну, не совсем обыкновенные. Они спортсмены, активные участники параолимпийского движения. Собственно, эти ребята в Сочи ехали, хотели возможные олимпийские объекты посмотреть. Ты не поверишь, одноглазый парень занимается биатлоном, однорукий бобслеем, а одноногий танцами на льду. Представляешь? Он катается на протезе!
– Так, значит, в группе есть одноногий?! Слава богу! – я не смогла сдержать восторженного восклицания.
– Не понял, чему ты радуешься? – озадачился Семен.
– Не важно, – отмахнулась я.
Не объяснять же ему, что я больше суток провела в неравной борьбе с тем, что казалось мне навязчивой галлюцинацией! А в итоге выяснилось, что одноногий так же реален, как и я сама!
Я задумалась. Затянувшееся молчание нарушил Сэм:
– Вообще говоря, хорошо, что ты позвонила, я весь вечер тебе трезвонил – и все впустую, у тебя опять какая-то проблема с телефоном.
– Это меньшая из моих проблем, – проворчала я. – Мобильник просто был выключен. А зачем ты звонил?
– Сказать тебе, что дорога расчищена, и завтра утром вы можете помаленьку трогаться.
Поскольку я уже решила, что крепость моего рассудка незыблема, то уточнять, как именно мы можем тронуться, я не стала. И так понятно, что Кочерыжкин не санкционирует массовый психоз, а дает добро на отъезд «Икаруса» с русско-японской группой на борту из милого курортного поселка, глаза бы мои на него не глядели.
– Ну что, я тебе помог? – с надеждой спросил Семен. – Опасность миновала?
– Тучи рассеиваются, – уклончиво ответила я, имея в виду главным образом пелену, редеющую перед моим мысленным взором.
Прояснение в уме происходило постепенно. Процесс требовал времени.
– Может, поспим пока? – предложила бесшабашная Тяпа.
Поспать было бы неплохо, но я не думала, что это хорошая идея – дрыхнуть в открытой всем ветрам и злодеям кладовке над оружейным складом. Да смогу ли я нормально спать в таких условиях? Трусиха Нюня всю ночь будет трястись как осинка и при каждом шорохе будить нас с Тяпой сторожевым криком: «Стой! Кто идет?!»
– Где спать? Здесь?! Рядом с пистолетом?! Ни за что! – ужаснулась Нюня.
Она снова проявила эрудицию и, на удивление кстати, процитировала Чехова:
– Если в первом акте на сцене есть ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит!
– Так уйдем со сцены – и все дела, – легко рассудила Тяпа.
Это было легче сказать, чем сделать. Все спальные места в гостинице были заняты!
– Кроме постели Никиты, – вкрадчиво подсказала Тяпа. – Он сейчас отсутствует, а койко место пустует… Между прочим, а ведь ты можешь вполне обоснованно претендовать на эту кровать! Ты спала в ней раньше, чем Никита. Можно сказать, у тебя есть право первой ночи!
– Ну, не знаю, – я заколебалась.
Хитрюга Тяпа сумела заговорить мне зубы. Закончив спор решительным отказом от ночевки в чужой постели, с Никитой или без него – не суть важно, я с удивлением обнаружила, что уже подошла к его номеру.
Дверь со сломанным замком была приоткрыта. Я сунула голову в щель, убедилась, что Никиты в комнате нет, и вошла.
Под ногой предательски скрипнула половица, в своей кровати заворочался Славик.
– Слышь, мужик, как там тебя? – сонным голосом позвал он.
– Таня, – внятно ответила я.
Это произвело впечатление. Славик вынул физиономию из подушки и уставился на меня, мучительно моргая. Чтобы помочь ему идентифицировать мою личность, я подсветила свое лицо синей лампочкой мобильника и дружелюбно улыбнулась.
– Изыди! – испуганно прохрипел Славик и неловко перекрестился.
– Слава, ты чего? Это же я, Таня Иванова! – немного обиженно сказала я.
Пусть меня никогда не короновали как Мисс Мира, но ведь и не называли страшной как черт!
– Ты живая? – с подозрением спросил Славик.
Я поняла, что его сбило с толку освещение. По себе знаю, вполне симпатичное человеческое лицо, подсвеченное снизу синим, смотрится жутчайшей мордой.
– Пока да, – ответила я и по настоянию суеверной Нюни трижды плюнула через левое плечо.
– А чего тогда тебе надо? – не успокаивался Славик.
– А какие есть варианты? – съязвила моя Тяпа.
Славик задумался. Чувствовалось, что какие-то варианты он видит, но они не приводят его в восторг.
– Расслабься, – я сжалилась над беднягой. – От тебя мне нужно только одно…
– Может, мы сделаем это как-нибудь в другой раз? – жалко пробормотал он.
Тут мы с Тяпой по-настоящему оскорбились. Ничего такого особенного я не планировала (тем паче со Славиком, который не казался мне героем моего романа), однако его недвусмысленный отказ больно ударил
