вахту в гостинице Сэму с Алексом?
Гаврила забегал глазками, заалел щечками и начал заикаться, но я быстро вернула ему нормальную дикцию, повторив страшную угрозу бессовестно накляузничать на нерадивого переводчика по своей департаментской линии. Припертый к стенке, Гаврик сознался во всех своих прегрешениях. Они имели в основном характер преступлений против морали и нравственности, совершенных в сговоре с другими лицами.
– Это была не моя идея, честно! – поклялся Гаврила. – Это Алекс придумал девочек для японцев заказать, чтобы окончательно сгладить у наших зарубежных гостей неприятные впечатления от встречи с горожанами.
– Сгладили?
– Ой, сгладили! – просторная физиономия Тверского-Хацумото расплылась еще шире, а глаза совсем сузились. – Такие девки были добрые, веселые, заводные! Чего только не делали!
– Без подробностей, – попросила я, щадя Нюню. – Главное скажи: делали ли они, среди прочего, фото на память?
– Было и такое, – кивнул Гаврила и масляно заблестел глазками. – И прикольные, я тебе скажу, фотки получились!
– Это точно, – согласилась я и жестом пригласила переводчика подняться. – Вставай, Гаврила, пойдем в народ.
– В какой еще народ? – не понял он.
– В какой, в какой! В японский, какой же еще!
Японский народ еще спал. Меня это вполне устраивало. Я не планировала дожидаться урочной побудки, потому что знала – сразу после завтрака, положенного иностранным гостям по дипломатическому протоколу, за японцев вплотную возьмутся коллеги сержанта Бобрикова. Я должна была допросить их раньше.
– Мне требуется твоя профессиональная помощь, чтобы побеседовать с двумя японцами, – объяснила я Гавриле уже в коридоре. – Всю толпу будить незачем, мне нужны всего двое: некий Чихара и еще одноногий, ФИО которого я забыла. Вытаскивай их в коридор по очереди.
– Кто пойдет первым? – Смекнув, что ему лично ничего плохого в ближайшее время не грозит, Гаврила приободрился.
– Одноногий.
Одноногий носил звучное имя Акира. Фамилия у него была менее запоминающаяся, и я пропустила ее мимо ушей. Меня применительно к этому персонажу интересовал всего один момент, и я постаралась сформулировать его максимально четко, чтобы суть вопроса не потерялась при переводе. У меня сложилось нелестное мнение о японском языке, в котором перепутать кабана с портфелем так же легко, как раз плюнуть.
– Уважаемый Акира-сан, – размеренно, подстраиваясь под стрекотание синхронного переводчика, сказала я встревоженному японцу. – Как представитель власти, обещаю, что у вас не будет никаких неприятностей, если вы честно и прямо ответите на мой вопрос. С какой целью вы старались получить фотоснимок, компрометирующий господина Чихару?
– Вот люди! – сокрушенно воскликнул Тверской-Хацумото, выслушав признательную японскую речь на полторы минуты. – Воистину, они всюду одинаковы, особенно бабы! Он говорит, что собирал компромат на господина Чихару по поручению его коллеги, а того обязала это делать мадам банкирша, ревнивая супруга названного господина. Видишь ли, сам тот коллега застукать подозреваемого за амурными делами никак не мог, Чихара не дурак, понял, что за ним шпионят, и держался от коллеги на расстоянии. А господин Акира поначалу не внушал ему подозрений.
– Спасибо, можно не продолжать, дальше мне все ясно, – я царственным кивком поблагодарила японца за ценную информацию и столь же монаршим жестом отпустила его восвояси.
– Следующего давай! – уже без пафоса велела я Гавриле.
Пока переводчик выковыривал из теплой постельки господина Чихару, я добавила паззлы, полученные от Акиры, в почти готовую мозаику. Картинка получалась красивая и содержательная, не хуже живописных шедевров передвижников.
Итак, эта запутанная история началась не с ограбления ювелирного магазина, а днем раньше, и не в Новороссийске, а в Краснодаре. Поздним вечером в сауне при гостинице один непорядочный японец сфотографировал другого такого же казенным «Полароидом», но не смог сразу же присвоить пикантный снимок. Короткий экскурс в историю русской живописи, который устроили японским гостям мы с Танечкой, не прошел даром! Он сыграл свою роль в развитии событий! Кто-то из участников русско-японской оргии за бескультурными занятиями вспомнил о культурных, уловил очевидное сходство дамы на фото с кустодиевскими барышнями и поместил снимок между страницами художественного альбома. Гаврила, которому я строго-настрого наказала беречь ценную библиотечную книжку как зеницу ока, положил альбом в свой портфель и не расставался с последним вплоть до лечебной пьянки в автобусе. После этого безответственный переводчик о своей ручной клади с культурно-бескультурной начинкой благополучно забыл.
А вот два японца о черном чемоданчике крепко помнили и наперебой старались его найти. Понятно, что цели у них при этом были разные. Акире заключенный в альбоме фотоснимок нужен был как результат его высокооплачиваемой шпионской работы, а Чихара, на трезвую голову осознавший, чем рискует, страстно желал избавиться от компромата.
– И когда он слезно вымаливал у тебя кабана, то имел в виду не свинью мужского пола, а портфель по-японски, – влезла в мои стройные рассуждения Тяпа.
– Это всем понятно и уже неново, – осадила ее Нюня. – Гораздо интереснее то, что прояснились личность и мотивы папарацци, шнырявшего по гостинице под покровом ночи.
– Давайте по порядку, – попросила я. – Таким образом, два японца с противоположными целями искали увесистый черный чемоданчик. А у Чукчи как раз такой чемоданчик был, только он до коллективного похода в магазинчик Шульца конспиративно держал его в пакете из Новороссийского «Макдоналдса». Пакет тоже являлся уликой, поэтому в лавочке Бориса Абрамовича Чукча приобрел большую полотняную сумку, а упаковку с логотипом «Макдоналдса» выбросил в мусорную урну.
Один из японцев – не суть важно, кто именно, – увидел черный чемоданчик в тот момент, когда Чукча перекладывал его из пакета в сумку, и сделал гениальную вещь: тут же купил у Шульца похожий черный портфель. Зачем? Чтобы подменить чемодан Чукчи на время, пока он добудет из чемоданчика с художественным альбомом фотоснимок!
– Все-таки эти японцы – культурные люди, – сказала по этому поводу Тяпа. – Наш человек просто стырил бы чемоданчик, вытащил фотку, а все остальное выбросил на помойку. А этот, смотри-ка, явно планировал вернуть чемодан владельцу!
– Увы, этим благим намерениям не суждено было сбыться, – вздохнула я.
– Не увы, а ура! – поправила меня Тяпа. – Ведь японская диверсия разлучила Чукчу с краденым золотом! Если я правильно понимаю, предприимчивый японец не просто поменял чемоданы, а предварительно положил в свой портфель кирпич, позаимствованный на соседней стройке. Улучил момент, когда Чукча оставил полотняную сумку без присмотра и подменил золотой чемоданчик кирпичным. По весу они почти не отличались, а внутрь чемоданчика Чукча не заглядывал – ключа-то у него не было!
– А у одноногого японца ключ как раз был. Но не от золотого чемоданчика, а от художественного, – подхватила Нюня, торопясь показать, что она тоже не дурочка, детективные задачки решать умеет. – Думаю, он его позаимствовал у поддатого Гаврилы.
– У поддатого Гаврилы только ленивый ничего не позаимствовал, – смущенно пробормотала я.
Участие нашего переводчика в развитии сюжета было пассивным, но значительным. Если бы он не был перманентно пьян, как сапожник, японцы просто спросили бы у него, где чемоданчик, и не стали заниматься самодеятельностью. Но Гаврила был невменяем, и Чихара с Акирой принялись действовать кто во что горазд.
– Этот Чихара вроде нашей Нюнечки, – съязвила Тяпа. – Кисляй и нытик! Не нашел чемодана самостоятельно и стал плакаться тебе о пропаже «кабана». А вот Акира – молодец, настоящий мужик, уважаю! Не поленился подстраховаться и той ночью, когда вы с Чихарой бестолково муссировали кабанью
