тему, попытался сделать новый компрометирующий снимок.
– Он не попытался, он его сделал! – содрогнулась Нюня. – Представляю, как пикантно смотрелась наша Танечка с японцем на руках на фоне приоткрытой двери гостиничного номера!
Я кивнула:
– Если бы эта новая фотка осталась у Акиры, он, наверное, не стал бы продолжать охоту за черным чемоданчиком. Но одноногому папарацци упорно не везло. Убегая от меня, он лишился фотоаппарата, который затем перекочевал в нечистые руки жуликоватого юноши, продавшего мне Гаврилин мобильник.
– Кстати! – снова возникла Тяпа. – Помнишь азиата, с которым ты разминулась на крыльце магазина «Электроника»? Который купил пленочную «мыльницу»? Сто процентов, это был Акира! Потеряв цифровик, трудолюбивый фотограф поторопился приобрести новое орудие труда.
– Вернемся к событиям той бурной ночи, – предложила я. – Я схватила убегающего Акиру, случайно оторвала ему искусственную ногу, страшно этого испугалась и упала в обморок. Акира тоже грохнулся, но пришел в себя раньше, чем я, и унес все свои ноги во двор. Тут пришел сердитый Борис Абрамович, запер наружную дверь, и Акира остался за бортом. И что сделал этот несгибаемый японец?
– Пристегнул оторванную ногу, высмотрел открытое окно и через него забрался в твой номер! – ответила Тяпа так легко, что стало ясно: она тоже не затруднилась бы проделать этот трюк. – Вот только выйти из комнаты он не мог, ведь ты перед сном заперла дверь и спрятала ключ под подушку. Поэтому незваный гость свил себе гнездо под кроватью Ларика.
– Уволок мое одеяло, – надулась я.
– Зато потерял под кроватью ключик от чемоданчика Гаврилы, – напомнила Нюня.
Я перестала обижаться и перешла к следующему звену логической цепочки.
– И вот наступило утро. Мы всей толпой пошли в магазинчик за покупками, Там Акира или Чихара (скорее Акира, он такой энергичный!) увидел чемоданчик Чукчи и купил похожий у Шульца, потом сбегал к соседу за кирпичом и подменил чемоданчик.
– И тут пошло веселье! – бесшабашно захохотала моя авантюристка. – Чукча, не подозревающий о том, что его ограбили, тихо смылся из гостиницы с кирпичным чемоданчиком – тут-то Танька и спохватилась, что одного японца не хватает. Началась чехарда с поисками пропавшего самурая. Под шумок Акира стибрил у Шульца электронож и пошел пилить чемоданчик с золотом, полагая, что это чемоданчик с альбомом! А тот, будучи попрочнее консервной банки, оказал неумелому и плохо вооруженному взломщику сопротивление. Конечно, упорство и труд все перетрут, и Акира рано или поздно вскрыл бы упрямый чемоданчик, но тут в процесс опять вмешался его персональный злой ангел – наша Танюха!
– Почему это я злой ангел? Я добрый! – возмутилась я.
– Ага, добрый! Притопала в лес и спугнула Акиру!
– Это еще посмотреть, кто кого испугал! – заспорила с ней Нюня. – Я, когда увидела безногого мужика с окровавленной культей, чуть не умерла!
– Жалко, что не умерла, – буркнула Тяпа.
Я не обратила внимания на эту дежурную перебранку, торопясь приблизиться к финалу:
– Судя по всему, наша ночная игра в салочки не прошла для Акиры бесследно: крепление искусственной ноги оказалось повреждено, и неловко прилаженный протез натер бедняге кровавую мозоль. Невезучий парень! Так старался, но шпионское задание не выполнил и еще здоровье подорвал пуще прежнего.
– Главное, что он не открыл золотой чемоданчик, – презрела сантименты прагматичная Тяпа. – Пошел с ним в какое-то другое место, и тут с лучшей стороны проявил себя наш друг Чихара! Он увидел своего недоброжелателя-папарацци с черным чемоданчиком и, в свою очередь, выкрал у него этот бесценный предмет, уверенный, что в чемоданчике художественный альбом с пикантной закладкой.
– А Чукча, уже покинув «Либер Муттер», в какой-то момент заметил подмену – чемоданчики-то наверняка были не совсем одинаковые! – и вернулся в гостиницу, – рассудила Нюня. – Дальше вроде все понятно.
Чукча принялся искать украденный у него чемодан с драгоценностями, а тот был у Чихары, который о золоте даже не подозревал.
– И до сих пор не подозревает, – тихо сказала я. – Чихаре, в отличие от Акиры, сам снимок был не нужен, так что чемодан открывать он даже не пытался. Его заботило другое: как бы уничтожить компромат.
– Наш японский друг не стал мелочиться и, как он думал, уничтожил снимок вместе с чемоданчиком, – закончила Тяпа. – Буль-буль!
– Цыц! – строго присвистнула я.
О самом главном мы старались не говорить, но напряженно думали.
Наконец появился Тверской-Хацумото. Он крепко, как заботливая мамаша шустрого малыша, держал за ручку Чихару. Тот заметно нервничал, но при виде меня бледненько улыбнулся.
– Вот теперь, Танька, будь очень-очень аккуратна, выбирай слова, – предостерегла меня Тяпа. – Помни, что вся информация проходит через Гаврилу. Он не должен ничего заподозрить!
Я это прекрасно понимала, поэтому постаралась обойтись минимумом слов. Молча – тыльной стороной вверх – протянула Чихаре плотную картонку полароидного снимка, проследила за выражением его лица и осталась вполне довольна увиденным. Мой японский друг побледнел, покраснел, дрожащими руками прижал квадратик фотографии к сердцу и жарко заговорил, но я решительным жестом остановила поток непонятных мне (и понятных переводчику) японских слов.
– Спроси его, это ли он искал? – глядя на мелко кланяющегося Чихару, попросила я Гаврилу.
– Это самое, – перевел он, с любопытством глядя на картонку, которую японец надежно прикрыл ладошками. – А что это такое?
– Не важно, – отмахнулась я. – Скажи: я надеюсь, что теперь мой друг господин Чихара не будет искать ничего. Я подчеркиваю: ничего!
– Он говорит, что не будет искать ничего, кроме возможности отблагодарить тебя за бесценную услугу, – перевел Гаврила. – Слышишь, а что такое ты для него сделала?
– Это приватная информация, – важно ответила я и, отодвинув любознательного переводчика, самолично проводила Чихару до двери его номера.
Гаврила, уяснив, что помощь толмача мне больше не нужна, тоже отправился досыпать. Я же и не подумала преклонить голову к подушке. Меня сотрясала нервная дрожь.
– То ли еще будет! – вздохнула Нюня. – Жар, озноб, лихорадка, пневмония! Чахотка и Сибирь!
– Не каркай! – прикрикнула на нее Тяпа.
Прихватив из номера теплое одеяло, я тихонько пошла по лестнице. В холле было сумрачно, розовую лампу экономный хозяин погасил. В уютных потемках я уже почти прокралась к наружной двери и тут услышала:
– Таня!
Приятный мужской голос. Очень знакомый.
Я остановилась, медленно обернулась. На диванчике сидел Никита. Широкая грудь его была обнажена, и никаких видимых повреждений на ней я не заметила. Впрочем, в первый момент меня больше удивило другое:
– Тебя не забрали в милицию?
– Порядочных людей в милицию не забирают.
Это заявление показалось мне смехотворным.
– Ха-ха-ха! Это ты-то порядочный? Порядочный негодяй!
Никита моего натужного веселья не разделил.
– Прости за наручники, я думал, ты сообщница Чукчи, – серьезно сказал он.
– Что особенно странно, его сообщник – ты! – я выпалила это обвинение, и тут же вспомнила, что чуть раньше уже пришла к выводу, что Никита – один из тех, чья служба и опасна, и трудна, и на первый (второй, третий) взгляд как будто не видна. – Или ты мент?
– Ни то, ни другое, – с достоинством ответил он. – Я хед-хантер.
– Кто?!
