Сначала решили провести отработку на полигоне. Но дело в том, что полигона как такового еще не было, и подходящее место пришлось выбирать самим. Чтобы окончательно уладить этот вопрос, мы с командиром базы отправились на Ми-8 в деревню, где располагалась «резиденция» местного главы района. Приземлились, вышли из вертолета. Видим, тамошний начальник уже идет к нам навстречу, а за ним со всех сторон бегут люди поглазеть на диковинную технику. Стоим, разговариваем, как вдруг из ближайших зарослей выскакивает с боевым кличем здоровый мужик с колом в руках, несется в нашу сторону и замахивается своим «копьем» на вертолет. С большим трудом односельчане обезоружили этого африканского Дон Кихота. Глава района извиняется, мол, немного сумасшедший.
Полигон представлял собой огромное поле, на краю которого нашли подходящее дерево, прибили к нему ступеньки и наверху соорудили клетку для руководителя полетов. Туда затащили радиостанцию с радиусом действия 20 км. Можно было начинать отработку действий авиации. Мне довелось исполнять обязанности руководителя стрельб. Вместе со штурманом эскадрильи к-ном Шелувани, связистом и пятнадцатью автоматчиками охраны мы отправились на вертолете на полигон. Сразу после высадки обратил внимание, как энергично начали действовать солдаты. Часть заняла оборону, остальные принялись дружно готовить обед. Собрали хворост, костерок развели, и вот уже котел на огне. Я попросил собрать всех солдат, чтобы провести с ними инструктаж по мерам безопасности. Рассказали им, что скоро прилетят самолеты, будут бросать бомбы вот на это поле. Бомбы очень мощные и могут упасть совсем рядом. Поэтому надо лечь на землю и закрыть голову руками, можно приоткрыть рот, чтобы не лопнули барабанные перепонки от воздействия ударной волны. Все поняли? Кивают головами, поняли. Мы с Шелувани забрались на дерево-вышку, установили связь с экипажами, даем условия подхода. И вдруг мой коллега начинает заразительно смеяться и показывает на бойцов. Заслышав гул Ан-26, они как попало попадали на землю с широко раскрытыми ртами.
После окончания работы авиации посмотрели глубину воронок. Впечатляет! От «пятисотки» получается около 20 м. Нашли убитую взрывом маленькую косулю, которая стала дополнением к скудному обеду. В алюминиевые миски сержант ложкой разложил всем по куску слипшегося риса. Одна на всех ложка, один ковш воды. Жара выше 40' С. Капитан говорит сержанту, чтобы дал ложку специалисту, тот, удивленно пожав плечами, подает ее мне. Несмотря на голод, кое-как проглотил лишь пару кусочков, взял ковш, отхлебнул глоток воды. Солдаты засмеялись. Шелуване объяснил, что все едят руками, а вода – чтобы помыть пальцы, которыми ел, и одновременно тарелку. Все! Она готова к следующему приему пищи.
Во время проведения самой операции первыми взлетели два Ан-26 с четырьмя бомбами по 500 кг на внешней подвеске и десятью ОФАБ-250 на ленте транспортера внутри самолета. Они зашли слева и справа в ущелье, сбросив бомбы на горные склоны. Смысл в том, чтобы вызвать обвалы и завалить все, что находилось внизу. За «Анами» ворвались 3 звена «МиГов», которые из пушек лупили по точечным целям. Затем подошла пара Ми-8 с блоками НАР С-5. Каждый вертолет выпустил более двухсот ракет, завершив дело. ?
Окончание следует
Жизнь длиной в три авиакатастрофы
Александр и Екатерина Соловьевы/ Санкт-Петербург
Фото предоставили авторы
6 сентября 1929 г. в Чукотском море у мыса Северного (ныне мыс Отто Шмидта) зазимовали советский пароход «Ставрополь» и американская шхуна Nanuk, которые по заданию «Дальстройторга» возили припасы и продовольствие в фактории на реке Колыма. Ледовая обстановка была сложная – существовала угроза, что льды раздавят суда. Не желая рисковать, владелец Nanuk Олаф Свенсон (Olaf Swenson) связался по радио с авиакомпанией Alaskan Airways Inc. и после длительных переговоров достиг согласия вывезти по воздуху находившуюся на борту шхуны пушнину и экипаж. Это не было спонтанным решением. По заказу Олафа Свенсона к его зимующей у мыса Северный шхуне Elizif весной 1929 г. уже летал с продовольствием знаменитый полярный летчик Ноэль Вин (Noel Wien). В хроники истории мировой авиации тот полет занесен как первый чартерный рейс из Америки в Азию. Узнав об инициативе американских моряков, их советские коллеги отправили в Москву ходатайство с аналогичной просьбой.
30 октября 1929 г. в 7 часов утра из г. Ном на Аляске к мысу Северный вылетел самолет Stearman С2В, пилотируемый Франком Дорбандтом (Frank G. Dorbandt). Через шесть с половиной часов он благополучно приземлился на ледовом аэродроме у шхуны. Началась первая в истории человечества крупномасштабная арктическая авиационная спасательная операция с использованием ледового аэродрома. В ней приняли участие самые знаменитые полярные летчики США и Канады, а также два лучших экипажа сибирских маршрутов «Добролета». Что ни имя, то звезда: Карл Бенджамин Эйельсон (Carl Benjamin Eielson) и его механик Эрл Борландт (Earl Borland), Дорбанд, Джо Кроссон (Joe Crosson), Томас «Пат» Рид (Thomas Mayne «Pat» Reid), Джордж «Эд» Йонг (George Е. «Ed» Young), Маврикий Слепнев и Виктор Гладышев со своими механиками Фабио Фарихом и Иоганном Эренпрейсом.
10 ноября в небе Чукотки произошла трагедия. Исчез самолет Эйельсона. Теперь американским авиаторам пришлось заниматься не только командой и грузом Nanuk, но и поиском пропавшего самолета. Множество пилотов выразило желание принять участие в спасательной операции – столь велико было уважение к Эйельсону. Советские авиаторы, вопреки широко распространенному в отечественной литературе мифу, в этих поисках участия не принимали. Экипажи Слепнева и Гладышева в это время ремонтировали свои машины в бухте Провидения.
Среди тех, кто бросился на поиски пропавшего самолета, находился и Гарольд Гиллом (Harold Gillam), который лишь начинал свой путь в авиацию. Он просто не мог поступить иначе – Эйельсон был не только его другом, но одним из наставников в летном деле, которого Гарольд, похоже, боготворил. Желание Гиллома было так искренне и горячо, а настойчивость столь решительна, что в конце концов ему выделили самолет Stearman С2В и допустили к участию в поисках.
В декабре на Чукотку спустилась долгая полярная ночь. Поисковые работы было решено временно прекратить, но с этим не согласились ближайшие друзья полковника Эйельсона – Джо Кроссон и Гарольд Гиллом. Им удалось получить разрешение у хозяина Alaskan Airways Inc. Ноэля Вина на продолжение поисков. 22 декабря оба летчика перелетели на мыс Северный, откуда продолжили выполнение спасательной миссии. Таким образом, они стали первыми в истории мировой авиации пилотами, летавшими полярной ночью.
Наступило 26 января 1930 г. Над Арктикой после долгой ночи впервые появилось солнце. В 9 ч 30 мин Кроссон и Гиллом взлетели с ледового аэродрома и взяли курс на Аляску. Вскоре после полудня они вернулись с печальным известием и кусками обшивки разбившегося самолета. «Как мы все и подозревали, разрушенный самолет был найден на расстоянии буквально броска камня от избушки русских трапперов (охотников, ставящих капканы. – Авт.), которые первыми сообщили, что слышали звук двигателя…», – вспоминал о том дне Олаф Свенсон. Внимание спасателей привлек отблеск солнца на кончике крыла – единственного, что выступало из снега. «Гиллом и Кроссон приземлились на гладком, заснеженном льду лагуны. Пробравшись пешком к разрушенному самолету, они нашли его салон целым внутри, но кабина была полностью оторвана».
Теперь пришла очередь проявлять героизм советским летчикам и морякам. Это в основном их усилиями, в череде ужасающих буранов и невероятных морозов, доходивших до -50'С, удалось перепилить и перекопать слежалые пласты двухметрового снежного наста на площади, равной футбольному полю, и ценой многочисленных обморожений отыскать тела погибших авиаторов.
В событиях той ледовой эпопеи все потрясает. Но самое удивительное – то, что наряду с опытнейшим Кроссоном летать полярной ночью отважился Гарольд Гиллом, фактически еще не являвшийся летчиком. На тот момент он не имел пилотской лицензии, а его налет составлял всего 40 ч. Отвага этого человека поражает, а его героическая жизнь достойна подробного рассказа.
