расстоянии матерой земле и что оно, по-видимому, соединяется с Северным океаном посредством узкого пролива; и потому здесь не исполняется общий закон натуры, коему подвержены все большие моря.
Мнение о существовании матерой земли на севере подтверждает бывший 22 июня юго-западный ветер, который дул с необычайной жестокостью двое суток. Силою его, конечно бы, должно унести лед далеко к северу, есть ли б что тому не препятствовало. Вместо того на другой же день увидели мы все море, покрытое льдом'.
Это мнение подтверждалось также древними преданиями и собранными капитаном Шмалевым сведениями от чукчей. С этого дня и до конца своей долгой жизни Гавриил Андреевич верил в существование 'матерой земли'. По его планам отправлялись одна за другой экспедиции. Одни из них опровергали его представления, другие доставляли новые свидетельства в пользу ее существования. Так он и не узнал окончательно: легенда это или реальность. Окончательное решение эта проблема получила лишь спустя почти полтора века после окончания плавания Сарычева — Биллингса по Ледовитому морю. Но об этом речь еще впереди. Вернемся к делам Северовосточной экспедиции 1787 года.
Итак, по общему согласию было решено прекратить попытки пройти из Колымы в Восточный океан.
31 июля закончилось 'сколь трудное, столь и опасное' плавание судов 'Паллас' и 'Ясашна'.
Эта попытка повторить плавание Федота Алексеева и Семена Дежнева из Колымы в Восточный океан пришлась на заключительные десятилетия эпохи похолодания климата в северном полушарии, нередко именуемого малым ледниковым периодом.
Волна похолодания в Арктике распространилась с запада на восток. Во всяком случае, в конце XVI — начале XVII века ледовые условия в русских арктических морях были более благоприятными, чем в районе Гренландии и канадского арктического архипелага, что и было одной из причин сосредоточения усилий мореплавателей на отыскании Северо-Восточного прохода.
Русские исторические источники дают возможность в общих чертах восстановить климатические условия в арктических морях во второй половине XVI — первой половине XVII века. Имеющиеся сведения о систематических походах русских мореходов на Обь и Енисей в XVI веке и необычайное развитие в эту пору морских промыслов, в которых участвовали тысячи судов, дают основание предположить, что в конце XV — первой половине XVII века в Арктике наблюдались благоприятные гидрометеорологические условия.
Мореплавание в морях Ледовитого океана вплоть до Енисея в XVI и XVII веках достигло небывалого размаха. Русское правительство сперва взимало солидные пошлины с поморов за плавание западным участком Северного морского пути, а затем под страхом смертной казни запретило пользование арктической морской дорогой, опасаясь, что по ней к пушным богатствам Западной Сибири проникнут иностранцы. Но еще до того, как этот указ вступил в действие, русские мореходы в первой четверга XVII века обогнули северную оконечность Азии — Таймырский полуостров. Во второй четверти XVII века русские суда достигли Хатанги, Лены, Индигирки, Колымы. В документах, относящихся к этим плаваниям, почти не упоминается о встрече со льдами. Первый раз серьезной преградой на пути поморов они стали в 1647 году во время попытки пройти на восток от Колымы. Но уже в следующую навигацию суда Федота Алексеева и Семена Дежнева без каких-либо серьезных осложнений обогнули Чукотский полуостров, прошли Беринговым проливом и тем самым завершили открытие Северо-Восточного прохода от берегов Мурмана до Тихого океана.
Со второй половины XVII века начинается увеличение ледовитости в арктических морях. Отправленная из Архангельска в 1652 году в Арктику правительственная экспедиция встречает льды в районе Канина Носа. Из-за льдов ей не удается приблизиться к южным берегам Новой Земли, хотя несколько десятилетий назад и промышленники, и иностранные путешественники проходили здесь беспрепятственно.
Анализ наблюдений арктических экспедиций со второй половины XVII до середины XIX века позволяет говорить о том, что в рассматриваемое время в Арктике наблюдалось похолодание, которое и привело к ухудшению условий плавания в полярных морях. Этим прежде всего и можно объяснить то обстоятельство, что участникам Второй Камчатской экспедиции, а за ними Шалаурову, Биллингсу и Сарычеву не удалось пройти отдельными участками Северный морской путь в отличие от русских промышленников первой половины XVII столетия, почти не встречавших неодолимых ледяных барьеров.
Сарычев и Биллингс не подозревали о том, что Адмиралтейств-коллегия будет неудовлетворена результатами их плавания. В Петербурге особенно были обеспокоены тем, что в ходе экспедиции не было предпринято попытки описать по сухопутью северный берег между Барановым Камнем и Восточным океаном. Особый гнев вызвало пренебрежительное отношение Биллингса к поискам 'матерой земли, виденной в 1764 году'. Экспедиция не только не предприняла 'никакого разведания', но и даже в рапорте Биллингса не упоминалось об этом поручении. И наконец, Адмиралтейств-коллегия была возмущена тем, что на присланной Биллингсом в Петербург карте не были даже означены Медвежьи острова.
Этот разнос петербургского начальства не застал никого из членов экспедиции на Колыме. Но он настиг Биллингса в Охотске и хорошо запомнился ему. Стремясь сгладить неприятное впечатление от скромных результатов плавания в Северном Ледовитом море, он впоследствии предпримет сухопутное путешествие по чукотской земле.
Между тем 5 августа 1787 года Сарычев закончил разоружение 'Палласа' и 'Ясашны' и спустя несколько дней отбыл в Среднеколымск, где встретился с Биллингсом. Как только замерзли реки и болота, экспедиция отправилась в Якутск. Снова были переходы через горные хребты, заснеженные долины, речные наледи. Снова недоедание, цинга, жестокие морозы и пронзительные ветры. Один из немолодых членов экспедиции дошел до отчаяния от лютости стужи и, Сарычев, нисходя к страданиям измученного дорогой моряка, оставил его на попечение жителей повстречавшегося на пути селения. На каждом путешественнике было надето по три оленьих кухлянки, но и они не спасали от холода. На лошади нельзя было усидеть более получаса. То и дело приходилось оставлять седло и идти пешком, чтобы хоть немного согреться. 'Лица наши, — писал Сарычев, — так изуродовало морозом, что почти не оставалось места, где бы не видно было действий его лютости… Чтобы совсем не отмерзли у нас щеки и носы, мы сделали из байки личины. Они хотя и леденели от дыхания и были не очень приятны для лица, однако много помогали нам'.
Ночевали под открытым небом. При этом старались отыскать места, закрытые от ветров, и где, кроме того, можно было найти корм для лошадей и сухие дрова. Огонь, на котором готовили пищу, не мог отогреть путешественников. Спали в вырытой в снегу яме, закутавшись в одеяла и шкуры. Сарычев был очень доволен тем, что во время этого тяжкого пути никто из его спутников не захворал. В таком бедственном положении, по его словам, не приходилось рассчитывать на чью-либо помощь. Кругом были только снега и горы, по обледенелым склонам которых порой доводилось спускаться ползком. Потом начались леса, сначала лиственные, а затем сосновые. Тихо и задумчиво шумел бор по сторонам тропинки. Он был бесконечен, как море. Только изредка однообразный ропот деревьев нарушался криком птицы или зверя. Но это продолжалось мгновение. А затем снова почти осязаемая тишина окружала путников.
Наконец, встретились якутские юрты, и путешественники смогли провести ночь под гостеприимным кровом местных жителей в соседстве с находившимся там домашним скотом. В другое время они не согласились пробыть здесь и минуты. Но Сарычев был счастлив уже от одной мысли, что после многих холодных ночлегов над ним и его спутниками не открытое небо, а крыша теплого человеческого жилья.
24 ноября 1787 года прибыли в Якутск. Зимой пришлось заниматься строительством лодок на Усть- Майской пристани. Жильем служили дома, построенные экспедицией Витуса Беринга. Здесь Гаврила Андреевич встретил весну 1788 года и все лето руководил перевозкой экспедиционных грузов в Охотск.
Зимой 1788 года строились суда для плавания в Восточном океане. Весной Сарычев получил от Биллингса приказание описать морской берег от реки Охоты на юго-запад до реки Улькана и 31 мая 1789 года в сопровождении десяти служителей вышел в море на деревянной байдаре, построенной по его собственным чертежам. День за днем плыли на юго-запад, редко имея возможность пристать к берегу. Бушевали штормы, шел дождь, нередко переходящий в снег. Потом попали в сулой (водоворот). Два встречных течения своими волнами едва не затопили суденышко. Чтобы избежать погибели, пришлось выброситься на берег и двое суток сушить подмокшую провизию и влажное платье.
За пять недель Сарычев описал значительную часть берегов Охотского моря и, кроме того, исследовал по собственному почину Алдомский залив и реку Алдому.
В Охотск благополучно возвратились 7 июля. В гавани стояло на якоре судно 'Слава России'. На нем
