птицах-глупышах, о вулкане на северо-западном берегу Америки, который бездействовал много десятилетий, а затем вдруг взорвался. Верхняя часть его обрушилась. Вулкан и сейчас дышал пламенем и дымом.
Особенно удивило Сарычева, что у Шумагинских островов, хотя 'Слава России' шла с большой скоростью, ее догнали несколько алеутских байдарок. На них прибыл со своей свитой русский промышленник. Он сообщил, что приехал сюда из селения, основанного на острове Кадьяк, где вместе с 300 алеутами занимается охотой на морских котиков и птиц.
Селение Сарычев увидел на следующий день. Оно состояло из двух изб, амбара и нескольких землянок. Эти места, впервые исследованные Берингом, уже более четверти века посещались купцами, промышленниками, мореходами.
У путешественников пришли в негодность запасы воды. Надо было вымыть бочки и заново заполнить их. Пока велась эта трудная и долгая работа, Сарычев описал безлесные гористые берега залива Ляхик, определил широту и долготу Кадьяка. Затем с 16 матросами, натуралистом и переводчиком он исследовал Шугачскую губу. Его отряд подвергся нападению местных жителей. Получив в подарок немного бисеру, они захотели завладеть всеми остальными 'сокровищами' путешественников. Украсть не удалось: часовые бдительно охраняли имущество — не столько, разумеется, бисер, сколько оружие и припасы. Тогда туземцы решили перебить весь отряд с его командиром. Они даже пытались вступить в сговор с переводчиком, обещая ему часть добычи. Но Сарычев и его спутники были все время начеку. Чтобы осуществить свой замысел, индейцы сперва пытались затеять ссору, но матросы не ввязались в нее. Сарычев, увидев неладное, приказал стрелять… по чайкам. Это охладило пыл зачинщиков. О заговоре Сарычев узнал позже, от переводчика, уже по возвращении на судно. 'Эти американцы были молодые люди, — записал он в своем дневнике, — между ними не было ни пожилых, ни стариков, и надобно думать, что заговор сей сделали против нас самые предприимчивые из них и дерзкие, по которым не должно заключать, что таковы и все здешние жители'. Сарычев был прав — в дальнейшем ему довелось встречать многих индейцев, которые держались дружелюбно и не замышляли ничего дурного против путешественников.
27 июля опись Шугачской губы была завершена.
Экипаж 'Славы России' еще продолжал пополнять припасы — пресную воду, дрова. Матросы рубили в лесу деревья на запасные реи и стеньги, ловили неводом горбушу. Спустя три дня все приготовления к дальнейшему плаванию завершились.
30 июля вышли в море и продолжали исследования островов и материкового берега Америки. Утром 3 августа приблизились к земле, покрытой горными хребтами, над которыми величаво возвышалась вершина, покрытая вечным снегом. То был мыс Святого Ильи, который также впервые увидел Витус Беринг со своими отважными сподвижниками. С тех пор прошло почти полвека…
Вызов в каюту Биллингса прервал размышления о не столь уж давнем прошлом. Руководитель экспедиции созывал на совет своих офицеров. Предстояло обдумать, как поступить дальше. Запасов провизии оставалось немного. Было решено сворачивать исследовательские работы и возвращаться в Петропавловск, от которого их отделяло около двух месяцев пути. Биллингс приказал беречь воду и сократить в два раза выдачу сухарей.
Судно продвигалось на запад медленно. Мешали сильные встречные ветры. Когда 21 сентября проглянуло солнце, и моряки смогли определить свое положение, то выяснилось, что они прошли за 52 дня не многим более половины расстояния между Америкой и Камчаткой. Воды оставалось лишь двадцать бочек. И офицерам и матросам выдавали по кружке в день. Чтобы не возбуждать в людях жажду, вместо соленого мяса стали варить горох. Но это мало помогало. Вскоре более чем скромную порцию питья пришлось урезать. Многие невыносимо мучились от жажды и, чтобы как-то облегчить страдания, держали во рту свинцовые пули. Дождю радовались как великому подарку, влагу собирали всеми возможными способами. Все внимательно следили за переменами ветра. Всеобщий восторг охватывал матросов и офицеров, когда ветер был попутным. В сердцах пробуждалась надежда на скорое прибытие в Петропавловскую гавань. Считали оставшееся расстояние, измеряли ход судна и называли день и час, в который увидят горы желанной Камчатки. Но стоило наступить штилю или ветру перемениться на встречный, как надежда сменялась отчаянием, а недавние оптимистические расчеты рушились бесследно. В такие минуты весь экипаж охватывало молчание. Офицеры по одиночке удалялись в свои каюты, чтобы остаться наедине со своими невеселыми мыслями. И вот, наконец, обозначились очертания Шипунского мыса и Авачинской сопки. Вечером 13 октября судно 'Слава России' отдало швартовые в Петропавловской гавани.
'Нельзя описать той радости, каковую чувствовали мы, достигнув пристанища и окончив благополучно плавание наше, — писал Сарычев. — Вода у нас почти вышла. Если бы противные ветры продержали нас еще сутки или двое в море, тогда бы мы были в самом бедственном положении. Удивительно, что, употребляя столь малое количество воды и то протухлой, все мы были здоровы и не чувствовали от того худых последствий. Когда привезли нам с берегу свежую воду, все бросились утолять свою жажду. И нам казалось, что мы во всю нашу жизнь не пивали вкуснее сего напитка'.
В Петропавловске их ждала еще одна радость. В гавани стояло судно, которое привезло из Охотска продовольственные припасы для экспедиции.
Началась новая зимовка. Вскоре забылись пережитые во время плавания лишения. Наступило утомительное единообразие. Перспектива прожить треть года в праздности и скуке угнетала. Сарычев искал занятий. В конце декабря вместе с Христианом Берингом он поехал в Болынерецк. Здесь офицеры пробыли две недели. Когда возвращались через горы, стояла небывалая стужа. Промерзли основательно. Каково же было их удивление, когда, проехав около ста верст, они добрались до Петропавловской гавани и попали в дождь. Здесь была самая настоящая оттепель. Правда, продолжалась она недолго. Скоро и здесь ударили столь сильные морозы, что значительная часть Авачинской губы покрылась толстым льдом.
Наконец, пришла весна. Судно вытащили на лед и очистили от водорослей и ракушек. В начале мая 'Слава России' была полностью оснащена и нагружена припасами. Как только Авачинская гавань освободилась ото льда, экспедиция вышла в море и направилась к острову Беринга.
27 мая 1791 года после полудня путешественники увидели на северо-востоке высокие горы и приступили к описи берегов последнего пристанища Беринга. На эту землю, которую 'Слава России' обогнула за сутки, его, тяжело больного, принесли на носилках и поместили в землянку. Беринг уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Сползавший со стен землянки песок засыпал ноги. Офицеры предложили откопать его, но он воспротивился, сказав, что так теплее. Он умер на этих берегах в декабре 1741 года, не подозревая о том, что находится всего в нескольких сутках хода от основанного им Петропавловска.
Сарычеву, как он писал в дневнике, хотелось, чтобы Биллингс приказал лечь в дрейф и спустить шлюпку. Тогда можно было бы съехать на берег и посмотреть то место, где погребен 'первый сей по здешним местам плаватель'. Но Биллингс не рискнул, и его спутникам, среди которых находился внук Беринга, пришлось отдать долг памяти великого путешественника лишь одними грустными 'воспоминаниями и вздохами' о печальной участи морехода и погибших вместе с ним его сподвижников, 'соотичей наших'.
Вскоре спустился туман и закрыл остров Беринга от глаз моряков.
Биллингс приказал идти в район к северу от острова Медного, пролагая путь по английской карте. Сарычев, заметив это, доложил начальнику экспедиции, что английская карта не верна и что, судя по российской карте, 'Слава России' ночью врежется в середину острова Медного. Биллингс ответил, что не верит русским картам. Сарычев стоял на своем. Биллингс еще раз обругал русских картографов, но уступил настояниям своего старшего офицера и переменил курс на два румба. На следующее утро, когда туман рассеялся, путешественники увидели, что только что прошли в 400 метрах от острова Медного. Совсем рядом виднелись подводные камни. Сарычев был удовлетворен, что избавил себя и своих спутников от грозившей опасности. Но не меньше он радовался и тому, что все удостоверились в недостоверности английской карты, на которой остров Медный был изображен гораздо южнее его действительного положения.
От острова Беринга направились к Алеутским островам и занялись их описью. 25 июня 'Слава России' отдала якорь в Капитанской гавани острова Уналашка. Две недели провели здесь моряки, тщетно ожидая катер 'Черный Орел', на котором из Нижнекамчатска должен был прибыть сюда со своим отрядом лейтенант Р.Р. Галл. Так и не дождавшись его, Биллингс решил идти в Берингов пролив. По пути исследовали острова Святого Павла и Святого Георгия, открытые штурманом Прибыловым в 1786 году. Здесь Прибылов в течение двух лет со своими промышленниками добыл 8 тысяч голубых песцов, 30 тысяч котиков, 2320 каланов и собрал по берегам 700 пудов клыков моржей. Вся добыча оценивалась примерно в два с половиной
