у меня первой букве, и промахнулась.
– Валентину Константиновну, наверное? Вы услышите бабулю только в том случае, если посетите ее в новом доме! – весело ответила девушка. – Бабушка уже с полгода как переехала в пригород, подальше от городской суеты, и телефона у нее там нет.
– Вы ее внучка? – уточнила я.
– Почти. Я жена ее младшего внука Вадима, Даша, – засмеялась девушка. – А вы кто?
– Я с фабрики музыкальных инструментов, по поручению профкома.
– Скажите, что нужно, и я попрошу Вадика передать бабушке, – предложила добрая девушка Даша. – Вадя как раз завтра повезет бабуле лекарства и свежие газеты.
Я спешно соображала, как бы мне с позиций самозваного представителя профкома вырулить на тему «Хельги».
– Видите ли, мы на фабрике решили создать музей нашего предприятия, – я начала размеренно, на ходу придумывая продолжение. – Это будет обширная экспозиция, представляющая историю фабрики за пятьдесят лет.
– Наверное, вам нужна бабушкина фотография? – понимающе спросила Даша.
– Нам нужен ее шкаф! – брякнула я.
– Какой шкаф? – Даша опешила.
– Немецкий, называется «Хельга», – с готовностью объяснила я. – Дело в том, что в истории нашего предприятия был яркий эпизод, связанный именно с этим предметом. Подробности вам, если захотите, расскажет Валентина Константиновна, а я хотела только узнать, сохранилась ли у нее эта самая «Хельга»?
– Как она выглядит? – деловито уточнила девушка.
Я порадовалась тому, что моя собеседница не стала выспрашивать у меня подробности того яркого эпизода фабричной истории, который был связан с «Хельгой». Не знаю, что я могла бы придумать! С ходу в голову приходили только анекдотические истории о шкафах, в которых оптом и в розницу прячутся любовники. Вплести эту игривую тему в героическую хронику трудовых подвигов работников фабрики было бы сложновато!
– Большой шкаф, почти квадратный, с золотыми решеточками на стеклах, – я старательно вспоминала наружность Зяминой «Хельги». – Особая примета: на дверце есть инкрустация, изображение вставшего на дыбы единорога…
– А, рогатый лошарик! – обрадовалась Даша. – Вадик, когда был маленьким, так его называл!
– Значит, есть «Хельга»? – возликовала я.
Рано радовалась!
– Была «Хельга»! – вздохнула Даша. – Разобрали мы ее в позапрошлом году, вместе с длинномерной румынской стенкой и столом-тумбой от старой швейной машинки.
– Зачем разобрали?! – застонала я.
– Делали в бабулиной комнате вместо кладовки большой встроенный шкаф, использовали полированные доски, – ответила Даша. – Между прочим, очень красиво получилось! Единорог наверху, словно герб!
Мысленно я уже видела наш с Зямой родовой герб над гостеприимно распахнутой дверью фамильного склепа. Одной «Хельгой» меньше – и мы с братом на шаг ближе к могиле!
– Скажите, а нельзя ли теперь разобрать этот встроенный шкаф и собрать обратно «Хельгу»? – упавшим голосом спросила я. – Разумеется, мы бы вам компенсировали все затраты и хлопоты. Мы бы вам новый встроенный шкаф оплатили!
– Нет, никак не получится, – с сожалением ответила Даша, которая, видимо, не прочь была бы получить новый шкаф вместо собранного с бору по сосенке. – Мы разные мелкие деревяшки, полочки, крепеж, всякие ручки-ножки сразу же выбросили на помойку.
С учетом прошедших с тех пор полутора лет спрашивать адрес помойки было бессмысленно. Я печально поблагодарила Дашу, положила трубку и вычеркнула В.К. Сидоркину из списка. Радостные надежды, вспыхнувшие у меня после удачного восстановления списка, потухли. Продолжать расследование в таком настроении мне не хотелось. К тому же час был уже довольно поздний – десятый, в такое время беспокоить телефонными звонками старых людей просто неприлично.
Я решительно отодвинула блокнот, и тут отставленный телефон ожил по собственной инициативе.
– Слушаю, – угрюмо сказала я.
– Слушай, куда ты пропала? – спросила моя коллега Зоя Липовецкая. – Бронич ждет от тебя статью о квартете.
– Каком еще квартете? – с досадой спросила я.
Единственный квартет, который интересовал меня в данный момент, составляли четыре старейших работника фабрики музыкальных инструментов, чьи фамилии еще фигурировали в моем списке.
– Ты склеротичка! – вскричала Зоя.
– А также маразматичка, истеричка и психопатка, – уныло согласилась я.
– Ты что, забыла, зачем вчера ходила на телевидение? – Зоя по инерции проскочила мою самокритичную реплику, но потом притормозила и вернулась на шаг назад:
– Инка, у тебя что-то случилось? Какая-то драма? Неприятности на личном фронте?
– Я бы сказала, на лично-семейном, – уточнила я. – Ладно, оставим эту тему. Говоришь, шефу срочно нужен материал про звездных вонючек из группы «Смывки»?
– Это их название? – весело ужаснулась коллега.
– Это квинтэссенция их творчества, – сказала я. – Зойка, будь другом, передай с утра Броничу, что статью я привезу завтра к вечеру! Скажи шефу, что материал я собрала богатый, вполне скандальный, ему понравится, но над статьей еще нужно вдумчиво поработать.
– В таком контексте Бронич, пожалуй, простит тебе проволочку, – согласилась Зоя. И легко сменила тему, сказав: – Инка, а зря ты сегодня в конторе не появилась! Тебе тут утром передачу оставили!
– Ржаные сухари и пару шерстяных носочков? – мрачно съязвила я.
Собственное будущее в данный момент представлялось мне в самых мрачных красках.
– Почему сухари? – растерялась коллега. – Вовсе не сухари! Какой-то милый молодой человек просил передать тебе красивую красную розу!
– Одну? – машинально уточнила я, точно помня, что усопшим цветы дарят в четном количестве. Потом смысл сказанного Зойкой дошел до моего затуманенного сознания, и я оживилась:
– Что ты говоришь, симпатичный мужчина принес мне красную розу? Кто этот романтик?
– Понятия не имею, совершенно незнакомый парень, – как мне показалось, с сожалением ответила Зоя. – Он не представился, но на карточке, привязанной к цветочку, записан телефонный номер. Продиктовать?
– Обязательно! – вскричала я. – Давай, я записываю!
Листок со священным списком хельговладельцев украсился посторонним семизначным номером. В моем темном царстве забрезжил слабый лучик света: если у девушки есть поклонники, ее молодая жизнь еще не окончательно погублена!
– Спасибо, порадовала! – с признательностью сказала я Зое.
Положила трубку и с интересом уставилась на вереницу цифр. Хм, а ведь номерок-то незнакомый! Выходит, у меня завелся совершенно новый поклонник? Кто такой, почему не знаю? Это упущение!
– Будем наверстывать! – постановила я.
Снова сняла трубку, сверяясь с бумажкой, набрала телефонный номер незнакомого галантного кавалера и затаила дыханье.
Долгожданный телефонный звонок застал Дениса Кулебякина в ванной, над корытом, в котором он неумело, но старательно стирал пододеяльник военно-маскировочной расцветки. Стряхнув в раковину клочья пены, Денис перепрыгнул через лежащего на дороге Барклая, побежал в прихожую и схватил телефонную трубку. Она выскользнула из мокрых рук, как живая, и запрыгала по линолеуму.
Барклай, с интересом наблюдавший за Денисовой постирушкой с порога ванной комнаты, ловко
