жарит мясо в таком количестве, словно ожидает в гости роту голодных солдат, значит, она в очередной раз поменяла убеждения.
– Трошкина, ты не впала в какое-нибудь «мясоедство»? – на всякий случай спросила я.
– Мне нравится эта мысль, – призналась она. – Однако ограничиться одним мясом я не готова, тем более в холодильнике лежит большой кусок Петюсиного тортика.
– Не будем себя ограничивать ни в чем! – согласилась я и полезла в холодильник.
Большой кусок Петюсиного тортика быстро превратился в маленький.
– А мясо ты разве не будешь? – спросила Трошкина, с беспокойством глядя, как гора взбитых сливок превращается в холмик.
– Вообще-то я к тебе не жрать пришла, – я слегка покривила душой. – Но мясо тоже буду! Давай!
Я постучала по столу черенком вилки, как Нептун трезубцем. Алка шлепнула дымящуюся отбивную на тарелку и придвинула ее ко мне со словами:
– Извини, гарнира никакого нет, овощи так надоели, что я на них смотреть не могу!
– Так съела бы их не глядя! – с легким укором пробормотала я, вонзая нож и вилку в горячее мясо.
– Говоришь, не жрать пришла? – усомнилась Трошкина. – А зачем, если не секрет?
– За помощью, – призналась я, не жуя, проглотив первый кусок нежной и сочной отбивной. – Хочу попросить тебя сходить вместо меня в одну контору, тур– агентство «Флора-трэвел» называется. Там моя Прусская Венера покупала путевку в Австрию, я надеюсь, туроператорши ее вспомнят и назовут имя этой Большой Белой Женщины. Для подсказки у меня есть список из тринадцати вероятных ФИО.
– Типа, «Маня Перебейнос, она же Светлана Рататуй, она же Сонька Золотая Ручка»? – пошутила Алка.
– Вроде того. – Я не стала спорить, чтобы не испортить подружке настроение, а то еще упрется, откажется мне помогать. Алка – она такая! Мелкая, но вредная, как сибирский гнус! – Так ты пойдешь?
– А почему бы тебе самой не сходить? Взяла бы коробочку хороших конфет – и вперед!
– Увы, этот номер не пройдет! – Я развела руками над столом и, как бы между прочим, стянула с блюда еще одну отбивную. – Тамошние девицы сплошь убежденные диетички, они вредные для фигуры сладости не едят. А ты посмотри на меня – похожа я на человека, который не любит сладкое?
– Ты похожа на человека, который при слове «шоколад» теряет волю, – кивнула Алка. – По лицу видно, что ты ужасная сладкоежка!
– Прям уж так и видно? – усомнилась я.
– Конечно! В зеркало посмотрись, у тебя вся морда в шоколадной крошке и сливочном креме!
– Ну морду можно и умыть, но все-таки на диетичку я не очень похожа. Тебе недоедающие барышни в тур– агентстве будут симпатизировать больше, чем мне. А от степени их симпатии напрямую зависит успех нашей миссии, – разумно рассудила я.
– Все равно, нельзя идти к ним с пустыми руками. – Трошкина задумалась. – Конторским служащим нужно приносить дары, это очень способствует взаимопониманию.
– Предлагаешь дать им денег? – я напряглась. С финансами у меня в последнее время дела обстояли неважно. – Или букетик цветов принести?
– Нет, цветы им пусть мужики дарят, – Алка покачала головой. – Я должна принести нечто особенное. – И она невидящим взглядом уставилась на пирамиду из отбивных.
– Они же на диете, – напомнила я.
– Точно! – Алка отмерла и щелкнула пальцами. – Это идея! Я принесу им новую диету!
– Ты знаешь новую диету? – против воли я заинтересовалась.
– Я ее изобрету, – пообещала подружка.
Она шмякнула на сковороду очередной кусок мяса и принялась хлопать дверцами кухонных шкафчиков, приговаривая:
– Мы с тобой две умные молодые женщины, обе с высшим образованием, так неужто мы не придумаем какую-то диету?
– Что ты ищешь? – спросила я, поджимая ноги, чтобы мечущаяся по кухне подружка невзначай на них не наступила.
– Да диету же! – с досадой ответила Трошкина.
Она сунула нос в сахарницу, покачала головой, потом по пояс залезла в холодильник и уже оттуда радостно сообщила:
– Нашла! Вот!
На свободный от готовых и полуфабрикатных отбивных угол стола бухнулся увесистый сверток.
– Это что? – Я развернула плотную коричневую бумагу вроде той, в которую упаковывают почтовые бандероли. – Сало?!
– Ну да, свиное сало, – подтвердила Алка. – Петюсик на прошлой неделе приволок, думал, я соблазнюсь лакомым кусочком и изменю природничеству… У тебя, случайно, линейки нет?
– Ни линейки, ни транспортира, ни штангенциркуля, – ответила я. – А ты, никак, геометрией заняться собралась? Очень вовремя!
– Ладно, у меня есть портновский сантиметр, – не ответив мне, пробормотала Трошкина.
Она вопросительно взглянула на сковороду, полную бодро шкворчащих отбивных, и добавила:
– Пойдем пока в комнату, только напомни мне через пару минут перевернуть мясо!
Заинтригованная, я пошла следом за подружкой. Алка сняла с гладильной доски кучу тряпок, ожидающих утюжки, постелила газетку и положила на нее шмат сала в почтовой бумаге. Потом вооружилась сантиметром, острым ножом и с их помощью виртуозно выпилила из кирпича сала маленький кубик с гранью в один сантиметр.
– Художественная резьба по салу, – прокомментировала я. – Алусик, к чему это рукоделие?
– Это диета, – коротко ответила Алка.
Она оторвала кусочек коричневой бумажки и аккуратно завернула сальный кубик.
– Так! Я готова! – В предвкушении авантюры подружка заблестела глазами. – Можно идти в эту твою «Флору», только отбивные дожарю!
Подружка унеслась на кухню. Я дождалась ее возвращения и непререкаемым тоном сказала:
– В этом наряде ты к турагентшам не пойдешь!
– А чем плохие брючки? – Трошкина поджала губы. – И маечка веселенькая, желтенькая, как цыпленочек!
– Маечка чудесная, и брючки вполне ничего, но они в обтяжку, это тебя полнит! – заявила я.
– Полнит?!
Алка прыгнула к трюмо и завертелась волчком, разглядывая себя с разных сторон. Моя подружка весит чуть больше пятидесяти кило, и ее тощую фигурку не полнят даже ватник и стеганые штаны. Видела я как-то Трошкину в таком экстравагантном наряде – еще в десятом классе, на субботнике в овощехранилище. Я с моей модельной фигурой в «дутиках» смотрелась, как эмблема фирмы «Мишлен», а вот Алка была стройна, как березка! Маленькая такая березка, полярная…
Я спохватилась, что выбрала не то слово, и оговорилась:
– Не то, чтобы полнит, просто одежда размером маловата. Чтобы ты была более убедительна в роли преуспевшей в своих начинаниях диетички, она должна болтаться! Вот это что? – Я вытащила из кучи тряпок, сброшенных Алкой с гладильной доски, платье из воздушной розовой ткани в меленький лазоревый цветочек.
– Ой, это же новое платье бедняжки Веры Палны! – закручинилась Трошкина. – Оно ей чуток маловато было, пришлось в талии расставить, там как раз вытачки были…
Я понимающе кивнула. Алка – большая мастерица по части всякого женского рукоделия, в частности, она прекрасно шьет. Сейчас, когда Трошкина сидит без работы – редкие занятия лечебной физкультурой в наркодиспансере работой считать нельзя, – весь дом таскает ей на переделку носильные вещи.
– Вот, значит, зачем она зашла ко мне в тот день – платье примерить! – трагически прошептала Алка, глядя на него с суеверным ужасом и начиная плаксиво шмыгать носом. – Я перед уходом как раз сказала ей, что оно уже готово!
– Вот и обновишь наряд! – Я решительно оборвала сопливую тираду, грозящую завершиться ливнем
