Страх и ужас'.
Ефим тем временем встал из кресла, приветствуя друга, предложил сесть и разлил по чашкам кофе из мощного кофейного агрегата с программным управлением. Артемьев бросил на диван папку, сел рядом сам и сразу с наслаждением отхлебнул из своей чашки обжигающе горячего напитка: кофе Князев умел готовить, как бог.
– Ну, как твои дела? – поинтересовался Ефим. – Как Надя? Как Коленька?
– Нормально, – вежливо ответствовал Артемьев. – Как у тебя? Как там Дрезден?
– Стоит Дрезден, не падает.
– Это хорошо.
– Думаю, что неплохо.
Так, обмениваясь ничего не значащими фразами, они прикончили первую порцию кофе и принялись за вторую. Потом, незаметно, перешли к текущим новостям.
– Начнём с Пирогова? – предложил Князев.
Кирилл согласился.
– Расскажи, пожалуйста, подробно о вашей беседе.
Артемьев начал рассказывать, стараясь припомнить малейшие подробности. О том, как вывел Пирогова на разговор о доценте Стрельцове, как увязал Стрельцова и дело о самоубий-стве академика Абрамянца, как отреагировал на это Пирогов, как оправдывался, как вёл себя, когда узнал, что Стрельцов на допросе назвал его своим 'покровителем' и так далее и тому подобное. Услышав, что Артемьев дал своему сослуживцу сутки на размышление и заметание следов, Князев удовлетворённо кивнул.
– Первая фаза завершена, – подвёл он итог. – Теперь ход за Пироговым. Я думаю, для начала он арестует Стрельцова. Если уже не арестовал.
Артемьев удивился. Когда они обговаривали детали плана, то предполагалось, что Пиро-гов, запаниковав, поедет разбираться со Стрельцовым; Стрельцов же, раскусив блеф, но не зная, кем он и почему именно сейчас инспирирован, начнёт проигрывать различные варианты, а любая активность в этом направлении ему выигрыша не даёт, а даёт только хлопоты и новые улики для следствия. Ведь главной проблемой следствия по делу о самоубийстве академика было именно это – увязать два имени: Стрельцов и Абрамянц. А тут – такой вывод!
Князев просто ошарашил. Наверное, в той же самой степени, в какой знаменитый Шерлок Холмс ошарашивал своего недалёкого друга, доктора Ватсона.
– Ничего не понимаю, – признался Кирилл. – Почему ты считаешь, что он его аресто-вал?
– А ты поставь себя на его место, – предложил Князев как ни в чём не бывало. – Про-играй ситуацию не со своей, а с его позиции. Ничего не просматривается?
Артемьев задумался.
Вот стою, курю, в курилку заходит капитан Кирилл Артемьев, из тех знакомых, с какими раскланиваешься в коридоре Управления, но с которыми никогда не сядешь пить за один стол. Он подходит и называет тебе фамилию, которую ты, конечно, знаешь, но которую этому само-му Артемьеву знать не полагается. Увожу его от греха подальше в кабинет: лишние уши нам ни к чему – и начинаю колоть. Артемьев чего-то вертит, юлит. Где-то, возможно, врёт, блефует. Всё, что он говорит, надо проверить. Да, надо проверить. А для этого нужно вызвать Геру на разговор и…
– Не складывается, – сказал Артемьев. – Чего-то ты перемудрил. Зачем ему сажать Стрельцова? Я бы на его месте сначала поговорил.
– Твоя, Кирилл, ошибка в том, – сказал Князев, – что, ставя себя на место преступни-ка, ты рассматриваешь его как функцию одной-единственной переменной. То есть как функцию реакции на твои слова. При этом ты совершенно выпускаешь из виду, что преступник есть ве-личина, зависимая от времени. Когда-то что-то у Пирогова со Стрельцовым произошло. Мы по-ка не знаем, что именно. То ли он помог ему выкрутиться из неприятной ситуации, то ли подки-нул информацию, то ли просто взял взятку – не знаем. И не знали, когда просчитывали воз-можные варианты его поведения. Теперь, после твоего рассказа, кое-что прояснилось. Мы уга-дали, мы задели у Пирогова самое больное место. Он не однократно помог Стрельцову, он по-могает ему периодически и получает за свою деятельность вполне конкретную мзду. Он, как это иногда называют, приблатнённый. Если теперь мы при анализе твоей беседы с Пироговым учтём то обстоятельство, что у него за спиной многолетнее сотрудничество с преступной груп-пировкой, то увидим следующее. Пирогов испытал не просто удивление, он испытал самый серьёзный шок. Только так я могу объяснить его заявление о том, что ты 'лезешь в чужую раз-работку'. Этот вариант твой сослуживец должен был использовать лишь в крайнем случае. В случае, когда сгодится любая, самая нелепая, ложь, лишь бы она позволяла выиграть время.
Пирогов предположил, что Стрельцов решил от него избавиться. Единственный вопрос – почему? В чём суть этой игры? И как выяснить? Просто поговорить по душам? Стрельцов изобразит святую невинность. Скажет, что твой рассказ – блеф и провокация. К истине этот шаг, мы знаем, Пирогова приблизит, но ему-то откуда об этом знать? Поэтому самым простым способом ответить на все вопросы Пирогов сочтёт арест. Указ о тридцатидневном задержании ещё действует?
– Действует.
– Им Пирогов и воспользуется. В случае, если Стрельцов не расколется сразу, твой со-служивец зарегистрирует его и посадит в КПЗ…
– А где Стрельцов в таком случае сейчас?
– Думаю, до завтрашнего его продержат в 'отстойнике', в каком-нибудь тихом отделе-нии подальше от центра. Пирогову не выгодно тащить его в КПЗ сразу. Может, удастся всё вы-яснить и так. А потом, завтра в двенадцать, он разыграет перед тобой сцену. Дескать, разра-ботка по Стрельцову прошла успешно, я его лично посадил, давай против него дружить. Пиро-гов поставит тебя перед необходимостью раскрыться. А что ты ему ответишь, мы сегодня при-думаем.
– Интересный вывод, – признал Артемьев, – только очень и очень спорный.
– Неужели? – Князев приподнял брови. – Возрази мне. Но только подкрепляй свои слова логикой.
– А зачем? – Артемьев улыбнулся. – Сейчас позвоню и запрошу список всех, посту-пивших в отделения милиции, начиная с двенадцати часов.
Ефим раздражённо поморщился.
– Я же объясняю, Кирилл, он не будет Стрельцова сегодня регистрировать. Не будет.
– А я всё-таки позвоню.
Озорно подмигнув, Артемьев повернулся к телефонному аппарату.
– Ну звони, звони, – скептически обронил Князев.
Пока Артемьев набирал номер и разговаривал с дежурным, Ефим сходил на кухню за пачкой молотого кофе и новым фильтром: кофейный агрегат требовал срочной заправки. Вер-нувшись, Князев обнаружил Артемьева в самой неожиданной позе: тот стоял, сжимая в руках телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки, и смотрел, невидяще, в окно.
– Что случилось? – спросил Ефим, откладывая и пачку, и фильтр в сторону. – Что-то не так?
– В пятнадцать-пятнадцать, – ответил Артемьев, – на четвёртое отделение милиции было совершено вооружённое нападение. Убит дежурный офицер. Тяжело ранены – капитан Пирогов и капитан Улитин, оба – в реанимации. Так же пострадали участковый при отделении и случайный прохожий. Неизвестные, совершившие нападение, потеряли одного: личность ус-танавливается. И…
Кирилл вдруг замолчал и посмотрел на Князева уже более осмысленным взглядом.
– Что?
– Они увели двоих заключённых. Оба были арестованы несколько часов назад. Сведе-ния для их регистрации из отделения не поступали…
Глава девятая. Искусство
Володя опоздал на сборы на три дня. Так сложились обстоятельства. Начало апреля вы-далось холодным, сырым, ветряным – Анастасию Фёдоровну продуло на службе, и она слегла на целую неделю.
