прозвучавшую в словах Зимагора.
– Перестань, Коля, – с омерзением сказал Зимагор. – Я не знаю, что за игру вы с Алексеем затеяли, но уверяю, при таком подходе ни к чему хорошему она вас не приведёт.
И этот аргумент не произвёл на Пирогова должного впечатления. Он только хмыкнул. И бросил небрежно:
– Стареешь, Эдик. Пустыми угрозами разбрасываешься.
– Ну ты… прикуси-ка язык, – Зимагор разозлился и тут же подумал, что это правда, что действительно стареет, раз позволил этому сопляку, этому оперативному проходимцу вывести себя из равновесия. – Думай, прежде чем говорить. Думай, с кем говоришь…
– И с кем же? – изумился Пирогов. – Ты чего, Эдик, решил на должность мэра балло-тироваться?
Дежурный за стойкой засмеялся, а Улитин, видимо, что-то почувствовав, вытащил ПМ из подплечной кобуры. И демонстративно сунул его в карман.
– Щенки! – Зимагор едва сдерживал ярость. – Вы хоть понимаете, что на себя берёте? Вас же завтра обоих прихлопнут. Если не сегодня…
– Это мы ещё посмотри, – спокойно ответил Пирогов, – кто кого прихлопнет… завтра или сегодня…
– Я тебя спрашиваю в последний раз: выпустишь Стрельцова?
– Руки, – сказал Пирогов. – Руки – перед собой.
– ?!
– Эдуард Симакин, вы арестованы!.. Руки вперёд, я сказал!
Улитин снова вытащил пистолет и многозначительно щёлкнул предохранителем. В по-висшей после этого гробовой тишине Зимагор выставил вперёд руки, и Пирогов ловко в одно движение сковал их стандартной парой наручников.
– Прошу, – сказал Пирогов, делая широкий жест в сторону клетки.
– Всё-таки ты дурак, – сказал Зимагор, – дураком и помрёшь.
– Иди-иди, – Пирогов подтолкнул его к клетке.
– Как регистрировать будем? – поинтересовался дежурный. – Порядок определённый существует…
– Сейчас, – Пирогов остановил Зимагора перед стойкой и вывернул ему карманы. – Ага, – двумя пальцами подхватив просроченное удостоверение, Пирогов перекинул его де-журному. – Статья триста двадцать седьмая, пункт третий. Использование заведомо подлож-ного документа.
– Интересно, – сказал дежурный, разглядывая удостоверение. – Так он и есть Эдуард Симакин, подполковник КГБ?
– А вот и нет, – сказал Пирогов весело. – Он неопознанный преступник, воспользо-вавшийся удостоверением подполковника.
– А-а, – догадался дежурный. – То-то я смотрю!
Пирогов втолкнул Зимагора в клетку.
– Что ж ты, Эдуард, так подставился? – вместо приветствия спросил Зимагора Лысый Гера.
Зимагор пожал плечами.
– Ну хоть откопали что-нибудь? – Лысый Гера с надеждой взглянул на него.
– Кое-что откопали, – ответил Зимагор и поднёс палец к губам, призывая Геру к молча-нию.
– Эй, отморозки! – позвал их Пирогов. – Нечего там шептаться. Я веду допрос.
– Да пошёл ты… – отозвался Зимагор.
Он сел на скамью, вытащил папиросы и закурил.
'Через пять минут Сурок начнёт действовать, – думал Зимагор, глядя в светлые бес-стыжие глаза Пирогова. – И не дай ему бог допустить ошибку'.
– Вы искали 'Белую стрелу'? – вкрадчиво спросил Пирогов.
Зимагор встрепенулся:
– Допустим, искали…
– Так вот, отморозки, 'Белая стрела' мы и есть. Я и Алексей…
Когда Лысый Гера при первом ночном разговоре упомянул 'Самого', он имел в виду не абстрактную фигуру, облечённую высшей криминальной властью, а вполне конкретного чело-века – сухонького маленького старичка, белого, как лунь, и по виду – совершенно безобидно-го. Жил этот старичок за Вороной, в деревеньке на восточной окраине Ветрогорска, куда и ав-тобусы-то ходят полтора раза в сутки, а по весенней распутице так и вообще не ходят, и доб-раться туда можно только на 'джипе-бездорожнике'. Но и Зимагор, и Сурок, как высшие офи-церы службы безопасности группировки Лысого Геры, были обязаны знать и знали дорогу к этой деревеньке и секретный номер мобильной связи, по которой в самом крайнем случае можно было связаться с маленьким старичком.
Звали старичка Аркадий Аркадьевич Борзых. Из своих семидесяти двух лет сорок три го-да он провёл за решёткой. В первый раз он попал туда аж в тысяча девятьсот сорок втором году, тем самым летом, когда немцы захватили наконец Севастополь и бодро маршировали к Сталинграду. Аркадий Аркадьевич должен был идти на фронт (и повестку уже получил и ве-щички собрал), но на 'отвальной' в родной деревне перебрал самогону и в горячке пырнул но-жичком лучшего друга. Друга отправили в морг, а Аркадия Аркадьевича – на острова ГУЛАГа. Это было первое убийство, совершённое Аркадием Аркадьевичем собственноручно. И послед-нее. Больше никогда, даже в самых критических ситуациях, он не прибегал к этому крайнему во всех смыслах способу урегулирования конфликтов и решения проблем. Если же дело действи-тельно того требовало, Аркадий Аркадьевич всегда устраивался так, чтобы по его слову убива-ли другие.
В Ванинской зоне из Аркадия Аркадьевича сделали 'человека'. Он освоил и принял всем сердцем воровской Закон. Его ценили: за природный живой ум, за умение держать слово и, как ни странно, за романтизм, который проявлялся, например, в прекрасном знании творчества Жюля Верна, Луи Буссенара, Роберта Стивенсона и Александра Беляева. Романтические ис-тории, придуманные перечисленными авторами, Аркадий Аркадьевич пересказывать умел и любил, а на умелых рассказчиков в зоне всегда был известный спрос: других-то развлечений почти и нет. За это своё увлечение Аркадий Аркадьевич получил кличку 'Капитан Грант', за-крепившуюся за ним и впоследствии ставшую законным именем. Примечательно, что на воров-ском жаргоне 'грантом' называют один из способов удушения.
Авторитет Капитан Грант набрал быстро и уже в сорок восьмом был 'коронован'. В том же году вышел и снова почти сразу попался. Так оно и пошло: несколько лет отсидки, кратко-временная свобода, новый срок. Сиживал во многих зонах, трижды бежал – один раз взяли на выходе, прострелили кисть левой руки, рана загнила, и зоновский коновал, не долго думая, от-тяпал руку по самый локоть. Сам Капитан Грант по этому поводу высказался так: 'Хорошо хоть не в ногу, а то пришлось бы переквалифицироваться в Джона Сильвера. Из капитанов – в ко-ки, ха-ха!'.
И вот после долгих мытарств и страшных приключений Капитан Грант решил, что пора остановиться, и осел чинно-благородно в пригороде Ветрогорска. И хотя бизнеса своего не за-вёл и ни на одну из сфер влияния не претендовал, но авторитет имел самый высокий и непре-рекаемый. Он был одним из тех, кто держал воровской общак, а для знающих людей это значит очень многое.
Именно Капитан Грант настоял на проведении знаменитых переговоров; именно он ука-зал на Лысого Геру как на возможного посредника; именно он первым узнал о двойном убийст-ве в районе Угодий; именно он предоставил Лысому Гере возможность реабилитироваться и остановил таким образом начавший раскручиваться маховик криминальной войны. И именно к нему собирался обратиться за помощью в этой патовой ситуации Зимагор.
Сурок выждал названные Зимагором пятнадцать минут, потом ещё пять для гарантии, и под отупевшим от томительного ожидания взглядом Женьки-Крюка вытащил телефон и на-брал номер. На том конце откликнулись почти сразу:
– Слушаю, – сказал дребезжащим фальцетом старческий голос.
– Здравствуйте, Аркадий Аркадьевич, – сказал Сурок почтительно. – С вами говорит Слава Панков, я у Герасима Николаевича в конторе работаю.
– Помню, сынок, как же. Ты такой белобрысый…
